- Я применил сразу два приема. Первый - классические образцы.
Вспомните крысолова из Гаммельна. Конечно, не обошлось без доли везения.
Тяга к прекрасному у этих крыс оказалась настолько велика, что они клюнули
на первую же предложенную мелодию. А второй... Я вспомнил, что говорил мой
разведчик. Это банда крыс-амазонок. Я рискнул поверить в это.
- И что?
- Опять-таки, помогло знание классической литературы. Жаль,
полковник, что вам в академии кроме Строевого Устава никаких других книг
иметь не позволяли. Как Тезею удалось справиться с непобедимыми дотоле
амазонками?
- Как? - Кузнецов смотрел на меня собачьими глазами.
- Очень просто. Тезей женил их.
- И что?
- На запись флейтовых мелодий я наложил вопли крысаков-самцов во
время брачных игр.
- О-о...
- Подготовьте "Вихрь" к пробному полету, - приказал я.
- Вы настолько уверены? - не сдавался полковник.
- Да. Я готов сам встать в конце взлетной полосы.
Когда голова Главного Маршала вынырнула из рамки голо, у меня
вырвался невольный возглас удивления. Голо?.. Ох, проговорился-таки. Ведь
не даром все время опасался, что разболтаю какую-нибудь важную
государственную тайну. Как раньше просто было писать подобные мемуары.
Написал "Теоретик Космонавтики" - и все понятно. Кому положено - прочитает
"Циолковский", кому не положено - увольте. Видишь "Главный Конструктор" -
сразу млеешь от сопричастности к Наивысшим Государственным Секретам.
Только узкий круг Самых Посвященных усмехается, они-то знают, что Королева
звали Сергеем Павловичем. Промелькнул "Первый Космонавт"... Ах, да... Я
совсем забыл, что Гагарина не засекретили. Упущение, стоило.
Впрочем, я немного отвлекся. Голо... Кажется, голографию уже не
считают военной тайной. Так вот, на базе всюду стояли голографические
приемники. Очень удобно и крайне эффективно, хотя первое время оторопь
берет при виде работающей установки. Ниоткуда возникает размытое
голубоватое свечение слегка напоминающее растрепанный ватный ком.
В этом коме появляется коричневый зародыш, постепенно приобретающий
форму человеческой головы. Голова медленно розовеет... И тебе начинает
мерещиться, что здесь произошло жуткое преступление. Недаром первую
установку прозвали Иоанном Крестителем. Чтобы научиться разговаривать с
человеческой головой, свободно плавающей в воздухе, необходимо изрядное
самообладание.
Впрочем, я снова отвлекся. Что меня поразило - пропали знаменитые
кустистые брови. Зачем он их отклеил? Сразу много проиграл во внешности,
стал каким-то заурядным. Я узнал его только по проницательным глазам,
испытующе пронизывающим меня. Откуда я знаю Главного Маршала? Так ведь это
именно он, замаскированный под генерал-лейтенанта, вербовал меня на
работу.
- Как мне доложили, вы закончили очистку территории базы от
чужеродных элементов и внедрившейся вражеской агентуры?
- Так точно, товарищ маршал.
- И первые полеты прошли благополучно.
- Так точно.
Он попытался нахмуриться, не получилось. Тогда спросил:
- Готовы ли вы к выполнению дальнейших заданий?
- Всегда готов! - звонко крикнул я.
- Дело в том, что не только наземная база пострадала от
неприятельских диверсий. Тринадцатого, - он подчеркнул это число, - начали
поступать тревожные сообщения с орбитальных баз. - Маршал многозначительно
умолк. - Сейчас я раскрываю вам важнейшую военную тайну, за разглашение
которой вы будете расстреляны без суда и следствия. Учтите, не спасут ни
погоны, ни заслуги. Для обеспечения безопасности государства и поддержания
на должном уровне боеспособности Ракетных Войск Стратегического
Назначения, разумеется минимально достаточном, ни на йоту выше, мы были
вынуждены приступить к реализации программы "Трезубец". Только сумасшедший
или предатель может говорить о каком-то разоружении. Строительство общего
дома, фундамент которого успешно заложил незабвенный Иосиф Виссарионович,
идет стремительными темпами, но пока далеко от завершения. И требовать в
такое время ослабления наших оборонных усилий было бы изменой Родине! -
Маршал патетически сверкнул глазами. - Мы не допустим ослабления нашего
ядерного потенциала возмездия либо его технической устарелости. Именно для
его совершенствования была разработана программа "Трезубец". На орбиту
были выведены три боевые станции: "Сварог", "Перун" и "Хорс". Они
вращаются на геостационарной орбите над жизненно важными центрами
потенциального агрессора и несут на борту ракеты с термоядерными
боеголовками. Если только они посмеют... Мы врага разобьем малой кровью,
могучим ударом! - Он немного успокоился и продолжил: - Но, как вы
понимаете, даже упоминать о них нельзя. Для всех это объекты Москва-997,
-998, -999. Понимаете?
Чего ж тут странного? Если сейчас, пребывая в знойных степях, я на
самом деле находился в Москве-777, то почему бы остальным почтовым
отделениям не крутиться на орбите? Оттуда до Москвы, по-моему, даже ближе.
- Значит, на этих станциях тоже началась какая-то чертовщина?
- Совершенно верно, вы подобрали исключительно точное определение -
чертовщина. Неполадки, которые не объясняются никакими техническими
причинами. Все механизмы и агрегаты станции исправны - и тем не менее
отказывают. А еще начинаются видения... Феномены... - Он произнес это
слово с ударением на втором слоге.
- Значит, я должен лететь туда и разобраться?
- Нет. Вы обязаны лететь и устранить все препятствия нашим
миротворческим усилиям.
- Слушаюсь, - с деланным энтузиазмом отозвался я. Воистину - дай
черту палец, он и руку оттяпает. Не стоило соглашаться даже на самый
маленький шажок к работе с КГБ. Уже запрягли в оглобли и понукают. Лететь
в черные бездны мне не улыбалось. Но как точно я все предвидел! Вспомнить
бы, чего я тогда еще напророчил, что меня еще ждет? А пока...
Приказ есть приказ!
5. "ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТОРФЯНЫХ БОЛОТ..."
Оставшиеся до отлета дни были до предела заполнены самыми различными
хлопотами. Первой в списке числилась станция "Сварог", та самая, которая
страдала от видений. Или привидений. Командир станции чего-то
недоговаривал. Боялся. Готовиться следовало на земле, с орбиты за всяким
пустяком, забытым по рассеянности, просто так не сбегаешь, приходилось
волочь с собой несколько контейнеров. Ерофей, например, потребовал телегу
различных прутьев. Да-да, не удивляйтесь, подобно Кузнецову. Любой
захудалый волхв отлично знает силу омелы, орешника, папоротника. Мы
второпях этого с собой не взяли и были вынуждены сейчас летать в ближайшие
леса, собирать.
Я готовился немного по-другому. Поскольку нечисть, судя по белым
лицам командиров станций, буйствовала особенно сильная и нахальная, я
решил взять с собой ручной пулемет с хорошим запасом патронов. Сами
понимаете - с серебряными пулями. Главный Маршал поморщился, когда я
выставил счет, однако расходы утвердил.
Потом пришла телега осиновых кольев для заколачивания в могилы
вурдалаков и упырей... Кузнецов только рукой махнул. Везти дрова на
орбитальную станцию?! Никогда! Я предложил ему очистить станции самому. Он
сдался.
Тем временем Зибелла безуспешно разыскивал рыжую крысу, чтобы
перемолвиться с ней накоротке парой словечек. Но та словно сквозь землю
провалилась, подземный лабиринт опустел - духу крысиного не осталось...
А потом начались предполетные тренировки. Лучше всех переносил
невесомость и перегрузки Зибелла. Зато управление "Вихрем" по причине
малости роста никому из моих товарищей не далось. Ерофей к современной
технике вообще неспособен - он путал авиагоризонт со спидометром...
Поэтому мне предстояло трудиться одному за всех.
Взлетели мы без происшествий. В глубине души у меня не переставал
копошиться червячок сомнения, занудливо точил: а вдруг... Но загрохотали
могучие двигатели, нас со страшной силой вдавило в кресла, даже кости
захрустели. Чудовищная мощь "Вихря" ощущалась с первой секунды разбега.
За толстым стеклом иллюминаторов желтизна степи почти мгновенно
сменилась белизной облаков. Но мы и моргнуть не успели, как белый цвет
превратился в прозрачный голубой, сияющий бирюзовый... Всего один вдох - и
голубизна смешалась с чернотой, превращаясь в глубокий фиолетовый цвет.
Конечно, под прессом перегрузок вдох был достаточно долгим, но
калейдоскопическая быстрота перемен заставляла голову идти кругом. Вот
только солнце каким было, таким и осталось. Палить еще более свирепо ему
было не под силу.
Зибелла чувствовал себя неуютно - пищал и бился. Но постепенно
увеличивающееся ускорение плотно припечатало его к креслу рядом со мной.
Ерофей только недовольно бурчал себе под нос и что-то ощупывал за пазухой.
Оно и понятно. В некотором роде он являлся персоной нематериальной,
сущности не имеющий, хотя и вполне осязаемой. Поэтому он лишь ворчал да с
явным интересом поглядывал в иллюминатор.
Голубизна окончательно пропала, небо стало угольно-черным. Я поспешно
зажмурился. С детства не люблю бездонные провалы, шахты, колодцы и тому
подобное. Все время кажется, что вот-вот ноги подкосятся, и я полечу,
истошно вопя, в засасывающую бездну.
Это довольно утомительно - смотреть в потолок на протяжении всего
полета, но человек с сильной натренированной волей способен на такое. Вот
и я не отрывался от изучения плафонов. Лишь когда пилот известил, что мы
приближаемся к станции, я рискнул выглянуть в иллюминатор.
Боевая орбитальная станция "Свароr" была первой, которую мне
привелось посетить, поэтому я смотрел во все глаза.
Сначала из бездонной черной пучины вынырнула сверкающая голубая
точка, регулярно брызгающая пронзительными зелеными сполохами. Точка
постепенно росла. Когда она приобрела заметные для глаза ширину и высоту,
я различил, что по поверхности голубого шарика пробегают дрожащие черные
полосы. По мнению Ерофея это немного напоминало атмосферу Юпитера, только
переведенную в голубую часть спектра. Я даже руками всплеснул, пораженный
энциклопедическими познаниями домового.
Шарик тем временем превратился в сложную конструкцию, медленно
вращающуюся вокруг своей оси - этим и объяснялось размеренное мелькание
света и теней. Наш корабль подошел к станции вплотную, и я смог наконец
разглядеть одно из лезвий "Трезубца" во всей его грозной красе.
Основой станции была колоссальная труба длиной не менее километра и
диаметром более ста метров. Она казалась карандашом, просунутым в бублик -
вокруг центральной трубы обвивался исполинский многогранный тор. Именно он
сверкал и мельтешил за счет бесчисленных ребер, выступов, иллюминаторов,
антенн. На верхний конец стержня был наложен гигантский кубик ангара,
матово-голубой, светящийся с успокаивающей мягкостью. Его верхняя
плоскость имела два больших прямоугольных люка, размерами превышающих
самый крупный из грузовых кораблей, не то что наш крохотный десантный
катер. На люках красовались цифры "1" и "2". Для катеров предназначались
другие причалы - на боковых поверхностях кубика я заметил крышки
аппарелей. Одна из них откинулась, и в проеме торчал острый нос катера.
Нижний конец трубы был постом управления. Красный шар опоясывало ребристое
черное кольцо, на котором, как патроны в пулеметной ленте, были укреплены
многочисленные цилиндры. Они! Стартовые кассеты ракет. Любая из них в
тридцать раз мощнее хиросимской бомбы. Помимо средств нападения "Сварог"
был недурно оснащен и средствами защиты. На граненом торе я заметил
несколько башен с лазерными пушками.
Мои наблюдения были прерваны самым бесцеремонным образом. На
пилотском пульте зажегся зеленый сигнал, и динамик гнусаво
поинтересовался:
- Сорок седьмой?
- Так точно, - ответил пилот.
- Вали на аппарель "задний-два".
- Сорок седьмой запрашивает пост управления станции "Сварог", - сухо
ответил пилот.
- Ты что, заболел? - фамильярно спросил динамик.
- Станция "Сварог", ответьте Сорок Седьмому, - не сдавался пилот.
- Не на плацу, - обиделся динамик. - Вольно, разойдись.
- Сорок Седьмой ожидает.
- Ага, понял, - наконец дошло и до динамика. - Какую-то шишку везешь.
- Послышалось внушительное кашляние, и уже совершенно казенный голос
продолжил: - Станция "Сварог" слушает.
- Сорок Седьмой просит посадку. Имею на борту генерал-инспектора с
особыми полномочиями.
- Несет же на нашу голову, зачастили... - невесело отозвался динамик.
- В каком чине?
- Генерал-майор КГБ.
- Опять врагов народа искать начнет.
- Сорок Седьмой ждет.
- Хорошо, - вздохнул динамик. - Даю посадку к адмиральскому трапу.
Элеватор номер один. Командир станции извещен.
В то же мгновение по краям верхней плоскости ангара зажглась
красно-зеленая цепочка, углы куба полыхнули пронзительным белым светом, в
пространство устремились четыре ослепительных белых столба. Крышка люка
номер один превратилась в бледно-розовую.
Пилот криво усмехнулся и заложил изящный вираж вокруг "Сварога".
"Вихрь" выполнил что-то вроде иммельмана и с математической точностью сел
в самый центр элеватора. Поняв, что теперь под шасси катера имеется нечто
вроде твердой почвы, я почувствовал себя увереннее. Зибелла с Ерофеем тоже
обрадовались.
Тем временем "Вихрь" провалился в шахту элеватора. Прямоугольная
пластина размером с футбольное поле легко стряхнула катер и бесшумно
скользнула вверх, закрывая отверстие в потолке ангара. Даже сквозь толстые
борта "Вихря" долетело шипение насосов. Ангар заполнялся воздухом.
Я откашлялся и одернул китель. Перед встречающими нужно предстать в
лучшем виде.
- Приведи себя в порядок, - приказал я Ерофею. - Хоть и полковник, а
вахлак вахлаком.
- Есть, - грустно ответил домовой.
Чмокнула дверь, и я торжественно ступил на закопченные плиты пола.
- Товарищ генерал-майор, командир станции "Сварог" полковник Петров,
- отрапортовал офицер в голубом комбинезоне.
Я величаво кивнул.
- Со мной прибыл большой специалист по противодиверсионным операциям
полковник Ерофей.
Домовой был совершенно неподражаем в новеньком сверкающем мундире и
лаптях. Его появление неизменно повергало любого в оцепенение, не была
исключением и станция "Сварог". Потом оцепенение прошло, и по строю
офицеров прокатилось сдержанное хихиканье.
Ерофей смутился и вознамерился было удрать, но я грозно приказал:
- Полковник Ерофей, назад! - Домовой дернулся и замер. - Назад, кому
я говорю! А вам товарищи, рекомендую запомнить: насмешек я не потерплю и
буду взыскивать за них беспощадно. Мы ведем жестокую борьбу, и никакие
раздоры в наших рядах недопустимы. Особенно если они вызваны полной
безграмотностью в вопросах оперативной маскировки.
Вдруг наверху раздался тихий ядовитый свист, ангар моментально
заполнился туманом, дикий сквозняк сорвал у меня с голову пилотку. Все
невольно подняли головы. Истошный вопль резанул уши, строй рассыпался,
перед выходным люком образовалась непристойная куча-мала. Я стоял как
завороженный, глядя на ворочающуюся плиту элеватора. Еще немного - и
космос высосет все находящееся в ангаре. Да, противник не зря
беспрепятственно выпустил нас с Земли, правильно рассчитав, что в
пространстве с нами можно будет расправиться проще и вернее. Здесь даже не
вполне удачная попытка может принести успех.
Уши заложило от резкого падения давления. К стыду своему должен
признаться, что первым оправился от растерянности Ерофей. Пулей он
подскочил к массивной стойке элеватора, с разбегу прыгнул на нее и
сноровисто принялся карабкаться вверх. Успеет или нет? Успел. Прежде чем
плита элеватора окончательно вырвалась из створа, домовой хлестнул ее
чем-то. Ах, да, прутик омелы. Противный поросячий визг показал, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг