- Некоторые клетки организма так устойчивы, что генетический код
сохраняется в них после смерти. - Моравский зачем-то посмотрел на свои
ногти. - И кому-то в голову пришла эта идея. Были колоссальные,
фантастические трудности. Но это неважно. Успех пришел после десяти лет
неудач. Остальное - формирование плода, рождение ребенка Наполеона
Бонапарта было уже делом чистой техники. Я сам участвовал в опытах и
потому знаю.
- Но это же бессмыслица! - Дан Арму казалось, что он продирается
сквозь пелену кошмара. - Наполеон был полководцем девятнадцатого века!
- Какая разница? Наследственные задатки нетленны. Остальное формируют
воспитание и обстоятельства. Не сомневайтесь, об этом позаботились.
Локка-Наполеона подсаживают в седло, неужели неясно? Сейчас представился
случай, чтобы он показал себя на деле. Вот и все.
Инстинктом Дан Арм чувствовал, что сказанное - правда. Но принять эту
правду он все еще не мог.
- Локк не гений, - упрямо сказал он. - В нем нет даже таланта.
- Локк-Наполеон талантлив, вы предвзято судите. Впрочем, это
естественно. Не гений? Наполеона до его побед тоже не считали гением.
Генерал! - Моравский перегнулся через стол, и Дан Арм снова близко-близко
увидел за струящейся пеленой дыма равнодушные ореховые глаза. - Генерал,
вы все-таки не понимаете главного. Локк-Наполеон предназначен для больших
дел. Если он справится сейчас, он станет военным министром, что бы вы там
ни делали. А в критической ситуации - это предусмотрено тоже - ему
позволят стать диктатором. Мы все будем у него в кулаке. Как эта сигарета.
Моравский придавил окурок и энергичным движением растер его.
- Зачем? Зачем? Смысл? - Дан Арм был так потрясен, что других слов у
него просто не нашлось.
- Огромный смысл. Огромнейший. Может быть, среди современных
офицеров, рожденных, так сказать, естественным путем, есть люди,
потенциально не менее великие, чем Наполеон. Но это игра втемную. А
Наполеон уже проверен историей. Известны и сильные, и слабые его стороны,
его будущим до известной степени можно управлять, чего, к примеру, нельзя
сказать о вас, понимаете? Риск, конечно, есть. Знаете, он в чем?
- В провале операции. - В голосе Дан Арма прозвучала надежда.
- В этом, разумеется, тоже. И в том, что иное воспитание, иные
условия формируют иную личность. Наш Наполеон куда менее симпатичен, чем
прежний, например. У него цинизм современного сверхчеловека. Но главный
риск не в этом.
- А в чем?
- Подумайте сами.
- Зачем вы мне все это рассказали?
- Чтобы вы не пытались своей бравой грудью остановить мчащийся
экспресс.
- И для этого выдали государственную тайну?
- Вот она, человеческая благодарность! - Моравский встал и, сутулясь,
прошелся по комнате. Его расстегнутый мундир был обсыпан пеплом. - Ах,
генерал, все суета сует, кроме чистой совести. Я бы мог промолчать и тем
подписать вам смертный приговор, но это мерзко. Поживите с мое,
покрутитесь возле этих штучек, - Моравский постучал по панели, - и вы
поймете, что я прав.
- Каких штучек? - машинально спросил Дан Арм, думая совсем о другом.
- Я не показывал вам своей коллекции? Что ж, надеюсь, ее вид смирит
вас.
Моравский сделал едва уловимый знак, и снова, как в тот раз,
ослабевшая воля генерала странным образом повиновалась. Он встал, подошел
к Моравскому. Тот медленно отворил створку деревянной панели. За такими
панелями во всех кабинетах находились сейфы. Здесь тоже был сейф с
циферблатом на дверце.
- Семь нолей открывают ад, - с грустной торжественностью сказал
Моравский, прокручивая диск.
Дверца беззвучно отскочила. Сейф был разбит на несколько ячеек, и в
каждой стоял небольшой контейнер. Краем сознания генерал удивился, что он
стоит здесь и смотрит на какие-то контейнеры, не имеющие к его трагедии ни
малейшего отношения.
- В каждом из них сидит дьявольский огонь. - Длинные желтоватые
пальцы Моравского нежно коснулись крайнего контейнера. - Вот здесь огонек
едва тлеет. Слушайте.
Моравский вынул из кармана плоский радиометр, откинул запор
контейнера и поднес прибор к зияющему отверстию. Тишину прорезал слитный
треск.
- Такое маленькое, лижущее пламя... Крохотная ампула, ее безопасно
взять в руки. Ручная смерть, невидимая, неслышимая, бескровная: подержи ее
сутки возле себя - и конец. Давно снята с вооружения. А вот здесь, - палец
коснулся соседнего контейнера, - если я его открою, мы в мгновение ока
распадемся на атомы. Смотрите.
- Что вы делаете?! - закричал Дан Арм, видя, что Моравский откидывает
запор.
- О, не беспокойтесь, здесь только имитация. - Моравский покатил по
ладони крохотную ампулку с розоватой жидкостью. - Настоящий у меня один,
тот контейнер. Но политикам при показе коллекции я этого не говорю.
Знаете, они уходят отсюда очень смирные. Когда опасность касается твоей
шкуры, это как-то способствует правильному пониманию вещей. И я сразу
вырастаю в их глазах.
Дан Арм не мог оторвать взгляда от перекатывающейся ампулы. Он привык
к виду оружия, но слова Моравского были так зловеще спокойны, что имитация
уже не выглядела имитацией.
Моравский сунул ампулу обратно.
- Здесь, - он ткнул пальцем дальше, - несколько щепоток ботулина.
Если их рассеять по воздуху, земной шар погрузится в вечный сон. Ну и так
далее.
Он внимательно посмотрел на Дан Арма.
- Вот теперь уже лучше. Психологи называют это вытеснением. Извините,
что я поиграл на ваших нервах, но сейчас вы думаете о Локке-Наполеоне куда
спокойнее. Вам придется пройти через унижение, генерал. Но это необходимо.
...Дан Арм опустил стекло до упора и прибавил скорость. Завывающий
ветер ворвался в машину, и его упругий порыв постепенно выветривал из
сознания липкое колдовство услышанного. Словно испарялась какая-то
анестезия; мысли обретали ясность, но одновременно пробуждалось бешенство.
Нога жала на акселератор, как если бы это было горло поверженного
врага. Навстречу неслись слепящие пучки света. Все быстрей, быстрей... Они
били в лицо, как кинжалы. Генерал с каким-то упоением встречал их ударом,
отвечая на них дальним светом фар своей машины. И для этого даже чуть-чуть
поворачивал руль влево. Безмолвная схватка вдруг захватила его. Он слился
с рулем. Встречные машины испуганно шарахались от обезумевшей кометы: еще
издали они предупредительно гасили свет. Но не все. Их-то Дан Арм
полосовал с особым наслаждением, чувствуя, что ему отвечают тем же.
Визг тормозов вывел его из оцепенения. Рядом, почти касаясь борта,
промелькнула темная глыба автомобиля, в которую он едва не врезался.
Дан Арма кинуло в жар. Тело вдруг ослабело, как после тяжелой
физической работы.
Обратно в город Дан Арм въехал уже с нормальной скоростью. Ритм
мыслей тоже замедлился, и в них незаметно прокралось непривычное ощущение
собственной беспомощности. Как он ни убеждал себя, внутренний голос упрямо
твердил: "С Наполеоном все правда, все правда..." Значит, стать на
колени?..
По светящемуся табло на перекрестке бежали секунды, оставшиеся до
зеленого света. "09, 08, 07..." Внезапно последние цифры ярко вспыхнули в
мозгу. И с ними вернулось спокойствие. Теперь Дан Арм знал, что нужно
делать.
Прошло два месяца. Операция Локка завершилась блистательно. Менее
суток ушло на захват аэродромов, окружение военных лагерей, свержение
старого правительства, сформирование нового. Никто и опомниться не успел,
как все было кончено.
Локк стал национальным героем, получил третью звезду, и как уже о
решенном поговаривали, что через год он сядет в кресло министра.
Эти новости Дан Арм принял спокойно: что пережито, то пережито - там,
в исступленной автомобильной гонке. И на поклон к Наполеону он не пошел:
стоит раз склониться перед судьбой, потом трудно выпрямиться.
Он обнаружил в себе качество, о котором не подозревал.
...В этот вечер он, как всегда, задержался. Коридор был пустым, когда
он свернул к кабинету Моравского, который только что ушел в отпуск и
улетел к морю.
Генерал заглянул в туалет, находившийся прямо напротив нужной двери.
Никого. Отлично! Даже если его застанут в тупичке, это не вызовет
подозрения. Опасны лишь первые и последние тридцать секунд, но в тишине
вечера он должен услышать шаги заранее.
Замок послушно щелкнул. Находясь у себя, Моравский беззаботно
оставлял ключ в двери, и снять с него слепок для человека, который слушал
курс разведки, было несложной задачей.
Света в кабинете Дан Арм зажигать не стал: фонари на улице горели
достаточно ярко. Вот и сейф. Певуче прокрутился диск. Контейнер был на
месте.
Генерал проверил его радиометром. Правильно, тот самый.
Вернувшись к себе, Дан Арм взглянул на часы. Он отсутствовал три
минуты. Контейнер слегка оттягивал карман. Как пистолет, даже меньше.
...В час дня Дан Арм, держа под мышкой папку, появился в приемной
Локка (да, у Наполеона была уже настоящая приемная!).
- У себя? - кивнул он адъютанту.
Тот нехотя оторвался от пишущей машинки.
- Уехал, вернется через два часа.
- Жаль, - сказал Дан Арм, хотя прекрасно знал, что Наполеона сейчас
нет. - Он срочно просил доклад по базе А-91, а мне тоже надо уезжать.
Ладно, я положу ему на стол, пусть пока ознакомится.
Офицер молча кивнул. Не было дня, чтобы кто-нибудь не клал шефу на
стол срочных бумаг.
Дан Арму не потребовалось лишней секунды, чтобы извлечь ампулу из
контейнера. Мгновение - и комок пластилина прикрепил ее под сиденье
Наполеона.
- Если по докладу потребуются пояснения, - сказал Дан Арм, появляясь
в дверях приемной, - я буду на месте в 16.00.
- Будет доложено, - безучастно отозвался дежурный.
Садясь в машину, Дан Арм украдкой посмотрел на свои руки, словно
радиоактивное пламя, лизнувшее их, могло оставить след. Никакого следа,
разумеется, не было. Все сделано чисто. Час за часом невидимые лучи будут
пронизывать тело Наполеона, неуловимо сжигая клетку за клеткой. Медленный
расстрел будет длиться, пока он читает доклады, отдает распоряжения,
строит планы на будущее, радуется, сердится, смеется. Каждая минута,
проведенная в кресле, будет приближать его к смерти.
Дня через два ампулу можно убрать, вернуть обратно в сейф - и ни
малейших улик. Вскоре Наполеону покажется, что он простудился. Так, легкое
недомогание. Пока он обратится к врачам, пока те поймут, чем он болен,
пройдет достаточно времени. И кто догадается, откуда его сразила лучевая
болезнь? При современном обилии расщепляющихся материалов жизнь то и дело
обрывают слепые пули. Может быть, человек съел радиоактивную рыбу,
случайно проскользнувшую дозиметрический контроль. Может быть, глотнул
"горячую частицу", вырвавшуюся в воздух при подземном испытании. Может
быть, на полигоне какой-нибудь олух ненароком рассыпал щепотку лучевого
яда. Причин можно отыскать десятки, и все они укажут на слепой случай,
зловещий своей исключительностью и таинственный, как любое фатальное
стечение обстоятельств.
Этот выходец из мира теней Локк-Наполеон посмел преградить путь ему,
генералу Дан Арму. Будет только справедливо, если он снова станет тенью.
Дан Арм посмотрел на часы. Вот сейчас Наполеон вернулся в свой
кабинет. Вот он садится в кресло...
Оркестр, вздохнув, замолк, лафет замер у ворот кладбища, гроб поплыл
на плечах, зеленые шинели втянулись в аллею, слева и справа осененную
могильными крестами. Над фуражками смыкались ветви деревьев, уже
отягченные пухлыми весенними почками.
Дан Арм не заметил, как подле него возник Моравский. Полковник шел,
сутулясь больше обычного, тяжело вдавливая каблуки в сырой песок и дымя
сигаретой. Он молчал, при каждом шаге его плечо касалось плеча генерала.
Дан Арм не отстранялся.
Так, словно связанные незримой нитью, они прошли в толпе до лужайки,
где среди прелой травы зияла яма, и по обоим ее бокам чернели холмики
липкой земли. Тут процессия рассосалась, стало посвободнее. Заговорили
речи.
Моравский поднял голову, глядя, как тусклый дым сигареты исчезает в
тусклом небе.
- Генерал, - чуть слышно сказал он, - я не договорил тогда, в чем
главный риск всей этой затеи с Наполеоном.
Дан Арм не повернул головы. Он стоял прямо, торжественно и скорбно,
как и полагается стоять при отдании последнего долга боевому товарищу.
- Я все думал тогда, - продолжал Моравский, словно обращаясь к самому
себе, - стал бы тот Наполеон Наполеоном, если бы окружающие знали, кем он
будет?
Дан Арм немного повернул голову. Внешне лицо полковника ничего не
выражало, но обостренное чутье подсказывало Дан Арму, что за этой маской
блуждает многозначительная улыбка.
"Ну и догадывайся... трус", - с презрением подумал Дан Арм.
- Светоч военного таланта... - доносилось от могилы. - Надежда нации
генерал Локк... Смерть вырвала...
Утомленные ожиданием и речами, офицеры тихонько шептались. В их
перешептываниях не было и тени сожаления о кончине Локка. Говорили о том,
кто и как проведет вечер, какие изменения произойдут в аппарате, кто
пойдет вверх. "Дан Арм... - вдруг услышал генерал. - Теперь его надо
держаться". - "Точно, - отозвался другой голос, - уж он-то вытянет..."
Дан Арм радостно встрепенулся. Внезапная мысль поразила его. Ведь
он... именно он... тоже может стать Наполеоном! Может быть, он уже и есть
тот новый...
Дан Арм покосился на нахохлившегося, как старый гриф, Моравского. "А
вот моего будущего ты не раскусишь", - злорадно подумал генерал.
Однако, вернувшись в свой кабинет, Дан Арм, прежде чем сесть, все же
внимательно осмотрел сиденье.
г========================================================================ї
і Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory і
і в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" і
і------------------------------------------------------------------------і
і Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент і
і (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov і
L========================================================================-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг