Прихрамывая, она приближалась к нему, вытягивая вперед окровавленные
руки.
- Это рождественский бред! - процедил сквозь зубы Макс, чувствуя, что
начинает сходить с ума.
- Да, - кивнула Кошка-Селина. - Путь к тебе стоил мне всего две
жизни. Что тебе подарить на Рождество, Макс?
- На это Рождество? - глупо улыбаясь, спросил он.
- Нет, на следующее Рождество, Макс. Не знаешь? Я тоже. А пока,
может, поцелуемся?..
Брюс откинул с головы плащ и приподнялся на руках. Голова ныла тупой
нудной болью, в глазах плыли алые круги. Он осмотрелся. Первое, что он
увидел, было то, как Селина метнулась к Максу и жадным поцелуем впилась
его губы. Тот обнял ее за талию и притянул к себе. Нежная лапка Кошки
улизнула с плеча Макса и медленно поползла вверх. Пальцы погладили
стальными коготками теплое железо, коснулись фарфора изоляторной стойки и
поползли выше.
- Селина! Нет!
Брюс вскочил на ноги и бросился к ней.
Лапка ощутила холодное покалывание и вцепилась в толстый многожильный
кабель токопровода. Ослепительная вспышка гигантской молнии поразила
стоящие рядом сплетенные тела.
Жутким ревом взвыли трансформаторы и оборудование обслуживания.
Лопнули и рассыпались в пыль пирамиды белоснежных изоляторов. Исполинские
змеи голубого пламени, разбрасывая фонтаны слепящих искр, заметались над
площадкой. Взрывались, рушились балки и рамы конструкций. Над головой
проносились горящие обломки.
В эту секунду весь павильон вздрогнул от мощного взрыва где-то там,
наверху. Бетонные стены покрылись трещинами, и с потолка упали первые
мелкие камушки. Еще один толчок - и вот уже целый водопад бетонных и
кирпичных осколков посыпался на площадку, в воду, комкая безупречное
доселе бордово-черное зеркало.
Обломки бетона падали на трансформаторы. Их корпуса не выдерживали
разрушительной силы каменных ударов и лопались. Из образовавшихся дыр
хлынули потоки горячего трансформаторного масла. Они тут же вспыхивали
кроваво-красными языками пламени. Клубы черного едкого дыма заволокли
павильон. Рев пламени поглотил все остальные звуки.
Казалось, что огонь находится везде, и Брюс ощутил себя в пылающей
кухне преисподней. Накрывшись плащом, он лег на пока еще холодный пол.
Горящее и чадящее масло стекало с площадки в бассейн. По воде
поползли островки огня, они увеличивались, росли, и через некоторое время
запылало все водное пространство. Пламя рванулось в темные тоннели
канализации, окрашивая их своды оранжевым светом и черным дымом.
Казалось, что этому потоку никогда не будет конца. Но новый взрыв,
еще большей силы, чем предыдущий, потряс павильон...
Брюс очнулся от ужасной головной боли, которая раскалывала череп
пополам. Поднявшись с пола, покрытого толстым слоем жирной копоти, он
осмотрелся. Небо бездонным звездным провалом сияло над головой.
Павильона больше не существовало. Последний взрыв, по-видимому,
окончательно уничтожил его, превратив в догорающие руины. Эта черная
дымящаяся бетонная рана походила на сгоревшую мусорку.
Вытекающее из трансформатора масло, частью выгоревшее, исчезло в
канализационном мраке, поглощенное его всеядным чревом. Небольшие пятна
несгоревшего масла еще плавали на теперь спокойной глади бассейна, слабо
чадя тусклыми факелами.
Бетонный потолок, рухнувший во время взрыва, корявыми черными пятнами
висел на изувеченных жилах стальной арматуры. По площадке шли узкие
трещины, причудливо изогнутые по форме покрывающих ее гигантских
облицовочных плит.
Из-под груды битого кирпича и стальных перекрытий виднелись остатки
изуродованных трансформаторов пингвиньей электростанции. Они вымерли, как
гигантские ящеры, раздавленные своими же размерами, так и не выполнив
своего предназначения.
Брюс присел рядом с куском медного токопровода. Металл был горячим и
слабо дымился. Рядом с ним лежал обугленный скелет кошачьего хвоста.
- Селина, Господи...
Тяжелое чувство неопределенности со страшной силой охватило его.
Брюсу страшно захотелось увидеть ее. Увидеть любой: живой, мертвой,
сгоревшей дотла или раздавленной под этими исполинскими завалами. Все
равно какой. Но только увидеть.
Поднявшись на ноги, он принялся расчищать то место на площадке, где
стоял громадный трансформатор, под которым она и...
Нет! Он не хотел об этом даже думать. Но звериные чувства Бэтмена
нашептывали ему обратное.
Во все стороны полетели обломки бетона, искореженные куски металла,
кирпича и деревянные головешки. Собрав все оставшиеся у него силы, Брюс
расчищал путь к заветному месту. Сколько прошло времени, он не знал. Но
ему казалось, что оно остановилось, и теперь уже - навсегда.
И вот из-под мелких камней, пыли и копоти проступил оплавленный
кожух. Брюс подобрал валявшийся невдалеке обломок арматуры и, вставив его
в узкий проем между полом и массивным куском металла, налег на рычаг.
Медленно, с хрустом и лязгом, обшивка электрического монстра
поддалась и отошла в сторону. Отбросив импровизированный лом, Брюс присел
возле образовавшейся ниши.
Среди спекшегося в стекло песка, камня и шариков застывшего металла
лежало тело мистера Макса Шрекка. Его некогда пышная седая шевелюра
исчезла. На черной голове проступили обугленные участки черепа. В пустых
глазницах холодно блестели капли кристаллизовавшейся меди.
Кость нижней челюсти, разломившись пополам, лежала у провала на лице,
там, где раньше находился нос. Из порванной ткани пиджака серо-желтым
клином торчало ребро.
Брюс тронул тело за плечо, и оно, как карточный домик, начало по
частям рассыпаться в бурый прах, который падал на пол, перемешиваясь с
пушистыми хлопьями сажи. Через мгновение то, что было Максом Шрекком,
исчезло, смешавшись с пепелищем. На черной золе остались блестеть лишь
комочки желтого металла, некогда бывшие оправой его очков.
Брюс поднял один шарик и, сняв перчатку, крепко зажал его в кулаке.
Тепло согрело ладонь,
"Вот и все, что осталось в память о человеке. Пускай отвратительном,
но человеке..." - подумал Брюс.
Тяжелой слезинкой желтая капелька выпала из его ладони.
"Но где же Селина?"
Он снова принялся за раскопки, но тщетно. Ничего. Ни тела, ни пепла,
ничего. Только четкий отпечаток сгоревшего без остатка хлыста на буром
куске бетонного обломка.
Брюс сел рядом на камень, глядя на плывущие по бордово-черной глади
бассейна дымящиеся головни.
И вдруг вода закипела. И у самого берега над дымящимся зеркалом
появилась уродливая голова Пингвина. Брюс вздрогнул. Казалось, что сам
Сатана выходит из мрака гниющей воды.
Широко расставив короткие руки, он медленно поднимался из нее. Его
лицо, обезображенное узкими рваными ранами, имело голубоватый трупный
оттенок. Черные пуговицы глаз, казалось, больше ничего не видящие,
смотрели в одну точку, прямо перед собой. Самое удивительное было то, что
он дышал. С каждым вздохом, вместе с жутким душераздирающим хрипом, из
носа и изо рта Пингвина выплескивалась кровь. Она лилась бордово-красными
потоками по рваному комбинезону, окрашивая все его пурпуром.
Оставляя на воде багряный след, он медленно вышел на берег по
пологому спуску и заковылял к чудом, как и он сам, уцелевшей в этом аду
бочке с зонтами.
Брюс замер и только удивленно смотрел на этот внезапно оживший труп.
Шатаясь, Пингвин добрался до обугленного металла и резко выдернул трость
зонта, распахнул его, направляя острие-ствол на Бэтмена.
Брюс не шевелился. Смотрел. Красно-белый купол с легким хлопком
распахнулся, и на острых спицах повисли пестрые детские игрушки. Медленно
вращаясь в руке Пингвина, зонтик заиграл приятную веселую мелодию. Тело
монстра судорожно дернулось несколько раз в такт музыке, но танцевать он
не стал. Пингвин разжал руки, и зонт, упав на пол, смолк.
- Черт, - сквозь хрип и потоки крови, идущей носом, задумчиво
проговорил он. - Не тот зонтик. Такая маленькая нелепая пингвинья...
случайность...
Он попытался раскланяться, широко разведя руки, но начал падать. С
трудом удержавшись за борт бочки, он устоял на ногах. Эта бессильная
попытка взбесила его, и он взвыл:
- Как же я ненавижу эти нелепые случайности!
Он направился к Брюсу.
- Как же я ненавижу вас всех!
Силы постепенно оставляли его, и он замедлил шаг.
- Ненависть сжигает меня. Она горит у меня вот здесь, - он прижал
руки к груди, и они тут же окрасились пурпуром, который хлынул из его
длинного утиного носа, унося с собой остатки жизни.
- Очень жжет, - проговорил он, глядя на дымящуюся воду бассейна. -
Может лучше хлебнуть глоток холодной воды?..
Сдавленный крик вырвался из груди Пингвина, и он рухнул на плиты, не
дойдя до воды всего несколько шагов.
Где-то в стороне послышались странные цокающие звуки. Брюс оглянулся,
ища глазами их источник.
В уцелевшей от кошмара разрушения бетонной стене открылась потайная
дверь. Тяжелый каменный блок ушел в сторону, открывая темный провал
какого-то помещения.
Цоканье усилилось. И вот на обугленные плиты площадки над злополучным
бассейном ступили гигантские императорские пингвины. Таких больших птиц
Брюс не видел никогда в жизни. Они были ростом с невысокого человека,
необычайно толсты и неповоротливы.
Семеня широкими перепончатыми лапами, они появились из густого мрака,
царившего за дверью, громко цокая длинными клювами, поднятыми вверх.
Белоснежный живот и безукоризненно черные фрачные спины придавали им
торжественный вид. Огромные ласты крыльев мерно покачивались в такт
тяжелым шагам.
Построившись в две ровные колонны, пингвины заковыляли к лежащему на
обгорелом бетоне телу Пингвина. Они выстроились возле него по обе стороны
и, запрокинув головы, принялись петь долгую печальную песню, треща и
посвистывая.
На мгновение Брюсу показалось, что он различает слова.
Пингвины поочередно наклоняли над телом головы и слегка касались
клювом мертвой спины. Все это было очень похож на прощание домочадцев с
телом любимого родственника, безвременно покинувшего этот мир.
Звуки отражались от остатков стен, кружились, парили и медленно
поднимались вверх, к черному покрывалу зимнего неба.
Окончив панихиду, пингвины сгрудились вокруг покойного и, поднимая
лапки, начали аккуратно подталкивать его распластанное тело к краю
бассейна. Они отчаянно трудились, помогая себе длинными носами и упираясь
в труп белыми манишками своих важных фрачных костюмов.
Тело плавно сошло в воду и, разбросав легкие волны по бордово-черной
глади, поплыло, оставляя за собой пенный кровавый след. Из носа все еще
текла кровь, она смешивалась с распустившимися шнурами волос, закрывая
багряной пеленой лицо Пингвина. Через мгновение тело начало медленно
погружаться в бездонный мрак бассейна.
Пингвины расправили ласты и уже в полной тишине взмахивали ими, будто
посылали последний привет уходящему в небытие.
Комбинезон Пингвина еще несколько мгновений слабо просматривался
через муть воды, после чего исчез в темноте, выбросив на поверхность
несколько гигантских воздушных пузырей. В свете оранжевых догорающих огней
они блеснули радужными бликами и лопнули.
Пингвины склонились над водой и долго стояли у ее кромки, не делая ни
малейшего движения, и на их черных смоляных масках блестели то ли капельки
прозрачной, неизвестно откуда взявшейся этом грязном подземелье воды, то
ли...
- Мои малютки... - услышал Брюс далекое эхо...
Шел снег. На улицах было пусто и тихо. Снег валил и валил огромными
мягкими хлопьями, заметая сонные улицы. Город был погружен в теплый
спокойный сон Рождественской ночи. Громады узких высоких домов лишь
кое-где светились желтыми точками бессонницы. Одиноко мигали на
перекрестках замерзшие светофоры.
Черный лимузин, выпущенный еще в начале века, сверкнув полировкой и
хромом больших навесных фар, выехал из-за поворота и медленно, словно
танцуя, поехал по нетронутому снегу Пятой авеню. Он двигался почти
бесшумно, как привидение.
Сидевший за рулем машины Альфред поправил котелок и, тяжело вздохнув,
продолжил всматриваться в пустую дорогу, ярко освещенную фонарями и
цветными рекламами магазинов. Было видно, что какая-то мысль не дает ему
покоя.
Брюс сидел на заднем сиденье, откинувшись на спинку, и задумчиво
смотрел на пустынные тротуары и провалы темных подворотен, проплывавшие
перед его глазами.
Альфред поднял голову и взглянул в зеркальце заднего вида. Брюс
поймал на себе его взгляд и, тяжело вздохнув, поднял брови. На его лбу
пролегли морщинки.
- Не надо так мрачно, Альфред.
- Не спорьте, мистер Вейн. Посмотрите, как спокойно на улицах. Идет
снег. Рождество. И в каждом доме праздник. Хорошо.
- Действительно, хорошо, - согласно кивнул Брюс.
- Но только для нас я ничего хорошего не вижу. Ведь прошло всего
несколько часов, а о вас уже забыли, и у вас опять меланхолия, и мы все
равно не дома, а колесим неизвестно зачем по этим белым улицам.
Немного помолчав, он продолжил:
- Мистер Вейн, неужели вам нравится такая жизнь?
- Нравится? Пожалуй, нет. Тем более, сегодня. И я тебя прошу,
старина, не делай вид, что тебе так хочется домой. Там пусто. И ты это
тоже знаешь. Мрачный замок, холодные сырые подземелья, костюмерная...
Штаб-квартира.
- Мистер Вейн, а почему же все-таки она ушла?
- Плохой вопрос, Альфред. Она не могла остаться.
- Почему же?..
- Она - Кошка. А вы сами говорили, что животные в таком доме, как
наш...
- Мало ли что я говорил. В конце концов...
- В конце концов, она решила, что у нее осталось еще слишком много
жизней.
И вдруг что-то привлекло внимание Брюса в одной из подворотен.
Большая черная тень мелькнула на белой штукатурке стены. И, на мгновение
застыв возле стоящих в ряд мусорных баков, растворилась в воздухе, как
мираж.
- Альфред, - резко выпрямив спину и привстав, крикнул Брюс, -
останови машину!
Лимузин застыл возле узкой подворотни, ведущей в квадрат небольшого
дворика, тесно зажатого одноэтажными домами.
Брюс быстро вышел из машины и, ступая по слабо хрустящему под ногами
снегу, зашел в расщелину между домами. Было совсем тихо, казалось, что еще
немного - и будет слышен звук падающих снежинок. Слабый свет желтой
лампочки, висевшей на карнизе одного из домов, отбрасывал причудливые тени
на снег, делая очертания окружающих предметов слабыми и размытыми.
Брюс поднял голову и осмотрелся. Покосившийся сарай, куча неубранного
хлама возле ржавых мусорных баков, покореженные от старости и ревматизма
кирпичные стены домов. И ничего. Только одинокая блуждающая тишина.
Взгляд перешел на крыши. Легкий дымок струился над печными трубами,
растворяясь в морозном воздухе. Брюс поправил воротник пальто и, заложив
руки в карманы, тяжело вздохнул. Ничего, никаких следов, только тени на
нетронутом снегу...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг