- "В другие времена я, быть может, смог бы завоевать материк".
- "Что в этом? Одна мелодия стоит целой провинции. Для нового образа
разве ты не пожертвовал бы властью?"
- "Жить полной жизнью, вот чего я хочу, а не жить одним лишь мозгом",
- глаза Игоряши горели. Поначалу он произносил фразы с трудом, будто
разбирая стершиеся письмена, что незримо вставали перед ним. Но постепенно
голос его окреп, а в интонациях зазвенел металл, словно он читал не чужой
текст, а высказывал собственные убеждения.
- "Мозг содержит в себе целый мир", - настаивал Герард. Он тоже вошел
в роль и даже поднялся с места, ощущая себя если не на подмостках сцены,
то, по крайней мере на диспуте схоластов.
- "А ты не можешь понять, ты аскет, - отвечал с презрением Игоряша, -
ты укротил свои желания, ты подчинил их себе".
- "И ты тоже укротишь их".
- "Не знаю, захочу ли я это сделать..."
Герард, опустошенный, рухнул на стул.
- Сдаюсь! - выдавил он. - знать сие на память просто невозможно, и
тем не менее Игоряша ни в одном слове не отошел от текста.
- Габриэле Д'Аннунцио, - провозгласил Игоряша. - "Огонь", в переводе
Барсовой. Первый том Полного собрания сочинений, издание Саблина, Москва,
1909 год.
Он тоже успокоился, перевел дыхание и пояснил:
- Герард, моя память не хуже твоей. Я знаю наизусть все твои тридцать
пять тысяч книг. И еще много других. Если хочешь, можем продолжить диалог
на языке оригинала...
- Не надо, - дернулся Экудянов: в итальянском он был не силен. Герард
еще некоторое время взбудораженно размахивал руками, обиженно бормоча
что-то по-армянски себе под нос. Потом резко встал, надел плащ и выбежал
из квартиры.
Мы подошли к окну. По улице удалялся, растопырив локти, Герард
Экудянов, убежденный враг мимесиса. Вдруг он остановился, повернулся,
задрал голову и, погрозив в нашу сторону кулаком, заорал:
- Может быть, он и брошюру "Проституция и ее причины" читал?
Сочинение доктора Б.В.Цуккера, 1926 год, издательство "Космос"?
- Читал!!! - прокричал Игоряша, высунувшись из окна. - Если угодно,
на странице 45: "Мы не отрицаем возможности того, что и в будущем женщина
будет отдаваться мужчине ради каких-нибудь выгод, но мы решительно
утверждаем, что эта проституция не будет носить в себе
общественноклассового отпечатка".
Близилась полночь. На улице застыли изваяниями несколько зевак. В
доме напротив в окнах зажегся свет. Мы поспешили разойтись...
Не сразу и не скоро, но мы узнали все-таки, что у Игоряши была
беспримерная библиотека - 500 тысяч томов на пятнадцати языках. Полками и
стеллажами были заставлены две просторные комнаты в его девятикомнатной
квартире на Сивцевом Вражке. Любому здравомыслящему человеку ясно, что в
двух комнатах, даже очень больших, не разместить и десятой доли такого
количества книг. Однако была в той квартире какая-то штука со связными
множествами, какая-то хитрая метрика, некая неэвклидова затея с пучностями
и узлами пространства, в которой Игоряша не понимал ни черта, но прекрасно
пользовался. Например, в двух комнатах его библиотеки можно было бродить
часами и открывать все новые и новые застекленные шкафы с изящными
цифровыми замочками. Та же история - и с квартирой целиком. Для правления
кооператива "Гигант", в котором жил Игоряша после переезда из Строгино,
это была просто большая квартира в два этажа. Удивительно, конечно, как
мог один человек занимать столько жилой площади, но видимо, пользовался он
чьим-то высоким покровительством, видимо, был непростым человеком, раз за
кооператив уплатил сразу всю сумму целиком, перечислив в банк
единовременно сто тысяч рублей по безналичному расчету. Да, впрочем, в
кооперативе были разные непростые люди - и дипломаты, и поэты-песенники, и
заведующий фруктовым баром, и кинорежиссеры с именем, и южных краев люди
без имени, но со связями, - недаром "Гигант" пользовался завистливым
уважением всего района. Стоило ли после этого удивляться девятикомнатной
двухэтажной квартире какого-то Игоряши?
В том-то и дело, что не девятикомнатная и не двухэтажная! Был здесь и
банкетный двухсветный зал с хрустальными люстрами и мозаичным паркетом, и
спальня-будуар а-ля Людовик XVIII, и кабинет красного дерева, и
бильярдная, и кегельбанная, и каминная, и музыкальный салон с концертной
электронной аппаратурой, и сауна с бассейном, и спортивный зал с
пятисотметровой тарлановой дорожкой, велотреком и площадкой для гольфа,
был камерный театр и видеотека, и зимний сад, и - отдельно - оранжерея с
тропическими растениями, и кинозал, и бар на тридцать мест, и эстрада для
варьете с раздевалкой для девочек, и анабиозная, где криогенная аппаратура
поддерживала глубокий сон пятидесяти восьми женщин разного возраста и
национальностей, отобранных Игоряшей для песен и игр. И даже дворницкая,
где, конечно, никаких дворников не было, а было оборудование для
подзарядки кибернетических автоматов, выполненных в виде безупречных и
остроумных лакеев: прообразом для программы послужил гениальный Дживз из
произведений Пелема Гренвилла Вудхауса.
Из гардеробной вниз - неявно минуя восемь этажей кооператива - вел
индивидуальный лифт, имевший выход в подземном гараже, что разместился на
надежной глубине под всеми городскими коммуникациями. Здесь тоже была своя
причуда. Игоряша никоим образом не желал походить на соседа по площадке -
директора ресторана "Богема" Сидора Ипатьевича Дыбина, который держал
выезд из "мерседеса" и "вольво" позапрошлогодних моделей и нуворишски
шиковал, гоняя на них по Москве и Московской области. Когда Сидор
Ипатьевич по мартовскому гололеду как-то побил "мерседес", налетев на
"бьюик" председателя районного отделения Добровольного общества содействия
автомобилизму, атлетизму и обороту фондов, он испытал нервический шок и
месяц постился, оплакивая машину.
Игоряша на словах лицемерно сочувствовал Дыбину, но в душе ликовал,
ибо терпеть не мог разбавленного сока. Что же касается машин, то он сам
владел "кадиллаком", "линкольн-континенталем", спортивным "мазератти" и
"шевроле-импалой", однако не дразнил городскую публику и не раскатывал по
улицам в вызывающих лимузинах. Для автомобильных радостей Игоряша
располагал отличной подземной шоссейной сетью: многорядные, освещенные
ртутными светильниками и оснащенные принудительной вентиляцией трассы шли
и под "Золотым Кольцом России", и в крымском направлении, и под минским
шоссе, и под Байкало-Амурской магистралью. Во многих местах на трассах
стояли бензиновые колонки. Для простоты они размещались под городами,
начинающимися на букву Т (Т - значит топливо): Торжок, Трускавец, Тара,
Тында и так далее. На поверхность Игоряша выезжал только в отечественных
машинах, всегда имея под рукой "Волгу"-универсал или "Ладу".
Но вернемся к книгам. Неужели Игоряша прочитал все 500 тысяч томов
своей библиотеки? И может ли такое быть, чтобы он пятнадцать языков? В
принципе приобрести подобные было для Игоряши сущим пустяком - хватило бы
нескольких регистров биомодулей, - но... тем не менее он такой
возможностью не воспользовался. Во-первых, у Игоряши были свои
представления об эрудиции, а во-вторых, он прекрасно понимал, что книга в
современную эпоху перестает быть средством массовой, научной и технической
информации, превращаясь в символ роскоши и становясь объектом
созерцательного почитания. Обозревая бесконечные полки своей библиотеки,
Игоряша видел не коленкоровые или ледериновые, или кожимитовые, или
картонные корешки, а ряды, условно говоря, золотых слитков, где буковки,
слагающиеся в фамилии авторов, претерпевали любопытную математическую
метаморфозу: они обращались в абстрактные индексы, лишенные семантической
значимости. Эти индексы позволяли отличить один слиток от другого, но
ничего не говорили об их художественной стоимости и духовном эквиваленте.
Итак, Игоряша книг не читал и тем не менее посадил в лужу психолога и
библиолога Герарда Экудянова, зачинателя дисплей-литературы - новой ветви,
которая войдет в моду лишь через тридцать лет. Каким образом это удалось
Игоряше?
Нетерпеливый читатель может забежать вперед и вырвать у чемпиона
оксюморона П. Кровского несколько Игоряшиных тайн в главе под литерой "т",
которая будет называться "ТЕЛЕАНТРОП".
Б_Л_А_Ж_Е_Н_С_Т_В_О
Глава "Б",
обоснованная зачинателем дисплей-литературы Г.Экудяновым
Неизбежно должно было настать время - и оно настало на седьмой день
обладания Золотыми Рыбками, - когда Игоряша всерьез задумался над
проблемой пищи и вследствие этого - над проблемой исчерпаемости
биомодулей.
Первую неделю Игоряша объедался всласть. Он рубал омаров в майонезе и
утку по-пекински. Пожрал подряд с небольшими интервалами: кебаб
по-мароккански из индюшки в имбирном сиропе, грибную запеканку "вандомуа",
мусс из устриц, окорок в апельсиновом желе с грецкими орехами, пиццу
"Маргарита", карибский суп "каллалу" из корней таро, паровую летучую рыбу
с барбадосскими "ку-ку" из либерийской окры, голландский угоревый суп,
сицилийские сладости "франгипани", албанское блюдо "радость пастуха" из
картошки с темно-зеленым македонским медом, шахский плов, изготовленный по
рецепту знаменитого персидского кулинара Надира, тунисскую "чак-чуку",
индонезийскую "розовую зарю" - блюдо из креветок с рисом, помидорами,
паприкой и бананами, подаваемое на пальмовом листе, гавайскую ананасовую
"амброзию", гаитянский десерт "секрет зомби" из авокадо... (Живот у него
не болел, и кишечник работал нормально - ВЕЧНОЕ здоровье как-никак.)
Словом, Игоряша побил рекорд по обжорству, занесенный в знаменитую книгу
Гиннесса, и даже перещеголял феноменального калифорнийца Эдди "Бозо"
Миллера, бармена из города Окленда, - чемпиона жратвы, поглощающего
ежедневно 25 тысяч калорий в виде полутора десятков яиц, гор блинчиков,
бифштексов, цыплят, ростбифов, ломтей телятины, сэндвичей с сыром, пластов
бекона, связок сосисок, супов, салатов и прочего, прочего, прочего...
И вдруг Игоряша остановился.
Он остановился, став на тридцать килограммов толще, на восемьдесят
биомодулей беднее и на семь дней мудрее. Игоряша осознал, насколько же
непроизводительно он тратит Золотых Рыбок. Было бы их бесконечное
множество - тогда все можно. Или если бы у каждой было неограниченное
количество регистров - тоже никаких забот! Но ведь Игоряша, поумнев - а
умнел он поразительно быстро, - подсчитал: в его распоряжении 2581
желание, при том условии, что третий регистр каждой очередной Золотой
Рыбки тратится на вызов следующего биомодуля. "Сие неразумно! - огорчился
Игоряша. - Пожру всех рыб - и что тогда?"
Весь восьмой день своей новой жизни Игоряша ничего не желал, а только
думал. Думал он и девятый, и десятый дни. А потом хрустнул костяшками
пальцев и начал действовать. Вселился в кооператив "Гигант". Оборудовал
квартиру всем необходимым для вечной жизни. Обзавелся машинами и подземной
автодорожной сетью. Заставил бесчисленные книжные полки и стеллажи лучшими
изданиями мировой литературы и видеокассетами. Набил восемнадцать
холодильников всевозможными яствами. Решил проблему женщин с помощью
анабиоза. Наконец построил дачу с бассейном и перенес туда всех биомодулей
планеты.
И облегченно вздохнул.
Кто-то создал мир за шесть дней. Игоряше, чтобы соорудить собственный
мир, потребовалось ровно в два раза больше времени. Но зато он был и во
много раз счастливее. К услугам Игоряши были все блага населенной планеты
Земля - с ее разными государствами, находящимися на разных ступенях
технологического прогресса, - и все возможности галактической цивилизации,
неразумно внедрившей на ноосферы планеты биомодулей с безотказной
программой.
Вечером двенадцатого дня Игоряша возлежал в гостевой спальне на
роскошном, ручной работы, диване "Виндзор" фирмы "Весли-Бэррелл", обитом
котсуолдским бароканом "Сандерсон", и блаженно улыбался. Вроде бы все он
предусмотрел. Кухни оснащены по последнему слову техники - ВЧ плитами и УФ
кондиционерами. Кореянка Пак Ын, выходящая из анабиоза по субботам, -
прекрасная кулинарка и готовит потрясающие блюда. Комнаты обогреваются,
помимо центрального отопления, еще и средневековыми "качельофенами" и
древесно-угольными передвижными печами "ВЕЗО", новейшим достижением
западногерманского дизайна. В ванных - душевые "Белгравия" с программным
управлением - лучшее, на что способна прославленная английская фирма
"Долфин". Гардеробные ломятся от одежды - отборные костюмы фабрики
"Большевичка", пиджаки "Харрис Твид" производства "Хартингтон хаус",
лучшие в мире батники "Гайд-парк" из серии "Оксфорд" призовой мануфактуры
"Лэндс энд"... Скрытые колонки пели сладким голосом Джона Мак-Кормака -
тенора первой половины века, почитаемого Игоряшей выше всех. Песня была из
любимейших: "Благослови этот дом".
И все же какой-то червь точил душу Игоряши. Чем-то он был не
удовлетворен. Что-то его подспудно угнетало.
Мак-Кормак закончил петь. Едва слышно защелкала поисковая система,
выбирая новую кассету из десятков тысяч, составляющих Игоряшину фонотеку.
На этот раз комплекс "Пионер", снабженный по прихоти хозяина - генератором
случайных чисел, остановился на Диане Росс и группе "Сьюпримс".
Послышалась песня "Ain't No Mountain High Enough", что Игоряша
автоматически (хотя и не совсем точно) перевел как "Нет горы, на которую
нельзя было бы забраться". И... тут его осенило.
Пища! Вот что мучило Игоряшу на окраине сознания. Он представил себе
горы продуктов и готовых замороженных блюд, хранящихся в холодильниках,
представил, что рано или поздно они кончатся и нужно будет снова просить у
Золотых Рыбок еду, потом еще и еще... Для вечной жизни нужен вечный
источник продуктов, а где его взять? А чем он будет питаться, когда
Золотые Рыбки иссякнут? А сотни новых желаний, будоражащих его
воображение?
Однако права была Диана Росс: нет недостижимых вершин! Игоряша вышел
из тупика. Он вспомнил, что в первом этаже кооператива "Гигант"
расположился фондовый продуктовый распределитель для
пенсионеровдегустаторов. Ветераны изящного вкуса - люди пожилые и
истощенные многолетним поглощением высококачественных продуктов - имели на
руках особые карточки, по которым получали лучшее из того, что они вкушали
в былые годы по долгу службы. Дегустаторов можно понять. Более того, они
должны вызывать только сочувствие: желудки их, изнеженные
профессионализмом, к старости наотрез отказываются принимать обиходные
продукты популярного ассортимента - таков уж фатальный перст ремесла!
Поэтому фондовый распределитель снабжался отменно и сердобольно: карточки
отоваривались сервелатами, салями, икрой той и другой, постной бужениной,
шейками копчеными и раковыми, исландской сельдью в винном соусе, крабами,
осетровыми балыками, артишоками, швейцарскими твердыми и финскими
плавлеными сырами, вологодским маслом, тортами "Полет" и "Птичье молоко",
нежной телятиной, языковой колбасой, конфетами из города Куйбышева, а
также рыбой нототенией, на которую еще 20 лет назад никто и смотреть бы не
стал, и которая нынче ценится знатоками наравне с окской стерлядью.
Итак, стоило Игоряше только мигнуть, как он тут же услышал тяжелый
глухой удар - это в соседнем кабинете плюхнулся на стол работы мастера
Томаса Чиппендейла пухлый тюк, набитый дегустационными карточками.
Поразмышляв еще несколько минут, Игоряша организовал ежедневное
поступление заказов из распределителя с утренней и вечерней доставкой на
дом. Карточками он был обеспечен на ближайшую четверть века.
"Дальше посмотрим!" - беззаботно зевнул Игоряша и отправился почивать
в будуар.
Из прихожей разнесся перезвон электронного глокеншпиля. Колокольчики
сыграли первые такты "Думки" Чайковского - это означало, что за дверью
стоял кто-то незнакомый.
Игоряша нажал на клавишу видео - экран у изголовья ложа засветился, и
на нем появилось улыбающееся полное лицо мужчины лет пятидесяти. Улыбка
была подобострастная, но в то же время и такая, что любой понял бы: этот
человек улыбается лишь пяти пенсионерам-дегустаторам в мире, и эти
пенсионеры по улицам пешком не разгуливают: возраст.
Игоряша поднялся, прошел в прихожую и лично открыл дверь.
- Позвольте представиться, - сказал полный мужчина. - Сидор Ипатьевич
Дыбин, администратор распределителя для ветеранов тонкого вкуса. По случаю
первого заказа и ради знакомства решил зайти персонально. Куда поставить?
В руках администратор держал огромную бамбуковую корзину, наполненную
разноцветными бумажными свертками. Из верхнего пакета, расчетливо
приоткрытого, высовывалась аппетитная голова целиком зажаренного поросенка
с луковыми перьями во рту.
Насладившись картиной собственного всемогущества, Игоряша отдал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг