Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
нового качества неизбежно. В кризисной ситуации, когда правильных  решений
еще нет, существуют два способа выбраться из тупика. Первый: ждать,  когда
природа преподнесет открытие. Второй: применить методы эрратологии,  найти
новое самим. Первый способ эффективнее. Второй - надежнее...
     - Ошибки - хлам, - сказали Астахову. - От них нужно избавляться,  вот
и все.



                                    4

     Яворский-старший  ходил  по  комнате,  некрасиво  размахивая   худыми
руками, говорил увлеченно: в семье  повелось,  что  о  своей  работе  отец
всегда рассказывал сыну.
     - Папа, - сказал Ким, прерывая рассказ. - Я познакомился с интересным
человеком.
     - Знаю, - отозвался Яворский-старший. - Я говорил с Астаховым.
     Отцу не хотелось разбивать веру Кима в учителя. Он слышал об Астахове
давно, ценил его увлеченность. Но Астахов противоречив, Ким, пожалуй, и не
разберется.
     - Понимаешь, сын, - отец заговорил  медленно,  подбирая  слова,  -  я
намеренно отдал тебя в класс Астахова. Верность цели - вот чему ты  должен
у него поучиться. Целеустремленность Игоря Константиновича всегда вызывала
уважение, все знали о его судьбе,  о  его  странном  желании  найти  зерно
истины в ложных идеях. Знали, что Астахов ищет  не  просто  любую  здравую
идею, но вполне определенную: новый способ полетов к звездам. Он  не  стал
космонавтом.  И  решил,  что  без  громоздких  машин,  без  звездолетов  и
генераторов Кедрина достигнет звезд. Пешком.
     Очень  давно  у  Астахова  были  помощники,  лаборатория.  Были  даже
энтузиасты новой науки - из молодых футурологов.  Но  среди  всех  методов
работы Астахов выбирал только неверные.  Это  было  нечто  вроде  научного
знахарства. Знаешь, как это выглядело? С утра  Астахов  собирает  летучку,
сам садится в углу, держит в  руках  сброшюрованные  данные  за  прошедший
день.
     "Что это такое? - говорит он и сам отвечает. - Это анкеты  по  опросу
"Бытовая химия через десять лет". Кто же так работает?  Здесь  все  верно!
Что мне делать с этими бумагами?"
     "Как же быть? Фальсифицировать  результаты  опросов?"  -  недоумевают
сотрудники.
     "Конечно! - кричит Астахов. -  Вы  должны  неправильно  вести  опрос,
должны  тенденциозно  подбирать  группы.  Заведомо  неверно   обрабатывать
материал. Понимаете? Мне нужны СОВЕРШЕННО НЕПРАВИЛЬНЫЕ данные! "
     Отношения  между  Астаховым  и  его  сотрудниками  ухудшались.   Люди
привыкают к стереотипу поведения. Астахов ломал любые стереотипы, и ребята
не выдерживали. А однажды Астахов собрал ребят и сказал:
     "Пора прощаться. Я сделал глупость,  когда  организовал  лабораторию.
Лаборатория - это принятая в науке форма объединения ученых, и поэтому она
противоречит эрратологии. Прощайте".
     И ушел... Сложный это характер, Ким, - глубокий ум, обширные  знания,
верность мечте и странный способ ее достижения. Таков Астахов, твой  новый
учитель...



                                    5

     Перед уроками Ким решил посмотреть лекцию по биологии.  Но  у  пульта
обучающей машины стояла Ольга, и Ким понял, что занятий не получится.
     - Ты не работаешь? - не очень вежливо спросил Ким.
     Ольга пожала плечами:
     - Не люблю заниматься одна. Неинтересно.
     - Вчера я говорил с отцом об Игоре  Константиновиче,  -  выпалил  Ким
неожиданно для самого себя.
     - И что же? - отозвалась Ольга с напускным равнодушием.
     - Отец говорит, что это ненаучный подход. Из  ничего  и  не  получишь
ничего.
     - Это не  отец  твой  сказал,  а  еще  Шекспир,  -  сказала  Ольга  с
неожиданным презрением. - Что ты знаешь, чтобы судить папу? Он лучше всех!
     Ольга присела на кончик стула, и губы  ее  мелко  задрожали.  Ким  не
знал, что делать, а Ольга едва проговорила сквозь слезы:
     - Ты думаешь... легко... быть ошибкой?


     Астахову вовсе не нравилась Лена. Он не мог сделать более  неудачного
выбора. Высокая, пышноволосая студентка-лингвист, она любила веселиться  -
до упаду, путешествовать - на край света, а работать - до крайней  степени
усталости. В то время Астахов  уже  понимал,  что  для  создания  истинной
эрратологии необходима полная систематика ошибок: глубокий  анализ  неудач
любого рода. И он признался Лене в  любви.  Отказ  он  занес  в  картотеку
"Личные ошибки" под  первым  номером.  После  восемнадцатого  номера  Лена
сдалась.
     Конечно, их брак был ошибкой. Но первые месяцы  все  шло  как  нельзя
лучше: на какое-то время Астахову удалось увлечь жену идеями  эрратологии.
Лена помогала ему систематизировать сведения о  научных  ошибках,  которые
поступали к Астахову  со  всех  концов  Земли.  Они  провели  нескончаемый
медовый  месяц,  разъезжая  по   материкам   и   странам,   встречаясь   с
неудачниками, терзая их каверзными вопросами. Но, насмотревшись на молодых
и  старых  неудачников,  Лена  однажды  поняла,  что  нет  никакой   смены
впечатлений: все они на одно лицо, все  одинаково  реагируют  на  вопросы,
дают почти одинаковые ответы. И ей стало скучно.
     Они начали ссориться - чаще и чаще. Родилась Оля,  и  это  тоже  было
ошибкой, потому что из-за дочери они продолжали жить  вместе,  мучая  Друг
друга одним своим присутствием.
     Однажды утром Лена ушла. Не сказала ни слова,  но  оставила  записки,
просто исчезла: жизнь по теории ошибок была вовсе не такой радужной, какой
казалась вначале. Только тогда Астахов  понял,  что  успел  полюбить  свою
веселую строптивую жену. На добрых полгода он забросил эрратологию:  ездил
с  Ольгой  по  Земле  без  всякой  видимой  цели,  дочь  стала  для   него
единственным смыслом жизни. Если бы Лена вернулась...
     Через полгода он пришел в себя. Записал в картотеку "Личные  ошибки":
ушла жена. И принялся за работу,



                                    6

     - Папа любил комбинировать идеи в разных сочетаниях, -  Ольга  водила
пальцем по матовой поверхности контрольного экрана, Кима она  будто  и  не
замечала, разговаривала сама с собой. - Он программировал данные, и машина
синтезировала из ошибок новые идеи.  Папа  не  специалист  по  межзвездным
полетам. Он обращался к экспертам,  и  ему  говорили:  что  за  бред...  А
однажды... Однажды мы встретили маму.


     Астахов крепко держал дочь за руку, будто думал, что она  бросится  к
матери, исчезнет вместе с ней, Лена не изменилась: озорной блеск в глазах,
высокая прическа, из-за которой Лена казалась старше на несколько лет.
     ...В  кафе  было  уютно:  столики,  похожие   на   панцири   черепах,
кресла-улитки. На стенах изображения океана.  Ольга  забралась  в  кресло,
свернулась клубочком, чувствовала, что отцу предстоит нелегкий разговор, и
старалась не попадаться на глаза.
     - Я звонила тебе, - сказала  Лена,  -  это  было  год  назад.  Хотела
сказать... Потом раздумала - зачем мешать твоим планам?
     - Ты искала меня?
     - Да. Хотела сказать, чтобы ты не считал ошибкой все, что  было.  Мне
так нравилось, а я всегда поступала по-своему.
     - Оленька, пойди погляди на кальмаров, -  сказал  Астахов.  Ольга  не
пошевелилась в кресле, будто ее и не было.
     - Хочу, чтобы ты понял, - продолжала Лена. - Многое из того,  что  ты
считал ошибкой, - истина. Для меня истиной была любовь - ты записал ее  на
карточку под индексом "личные неудачи". Эти  крабы  на  стенах  -  парень,
который их рисовал, считал, наверно,  что  за  три  тысячи  километров  от
океана людям будет приятно посидеть в клешне краба и пить сок из  раковины
улитки. Понимаешь? Ошибок нет вообще - все зависит от точки зрения.
     Астахов молчал. Ерунду говорила Лена. Есть критерий для оценки ошибок
- мир, в котором мы живем. Но в чем-то Лена была права. В чем-то малом,  в
очень важном малом. Додумать это.
     - Мой рейс, - сказала Лена.
     - Киев, - повторил Астахов слова диктора.
     - Нет, - Лена усмехнулась. - Не хочу заставлять тебя ошибаться.  Киев
- только пересадка... Знаешь, Игорь?.. Вспомни софизм  о  критском  лжеце.
Разве ты не похож на него? Если эрратология не ошибочна, то она истинна, а
если она истинна, то она не отвечает своей цели, и значит, она ошибочна...
     Астахов смотрел в  одну  точку,  думал.  Критский  лжец.  Ерунда.  Он
потерял мысль. Ага, вот она: относительность ошибки. Он строил эрратологию
по классическим канонам науковедения. Нужны иные методы. Нужно учесть долю
истинности в любой ошибке, учесть и отбросить. Сделать ошибку  абсолютной.
Значит - все сначала?
     Ольга тихо плакала, опустив  голову  на  гриву  морского  конька,  по
ошибке попавшего в далекое от океана горное кафе...



                                    7

     Впереди показался лес, и дорога пропала. Ким ушел совсем недалеко  от
дома, но здесь кончался город - дальше лежало засеянное поле,  лес,  пахло
свежестью, как в  цветнике  на  площади.  Подошвы  липли  к  земле,  будто
покрытые магнитным составом, грязь под ногами хлюпала и чавкала. Сегодня в
классах пусто - день спорта, и Ким сбежал.  Он  уже  выиграл  у  Сережи  в
теннис, и ему стало неинтересно.
     Ким краем подошвы начертил на земле стрелки.  Астахов,  Ольга,  Лена.
Круг - эрратология. Подумал и дорисовал стрелку -  Ким  Яворский.  Стрелка
получилась на отшибе, потому  что  Ким,  хотя  и  знал  методы  социальной
психометрии, но отношения своего к эрратологии пока не  определил,  а  без
этого схема теряла смысл.
     Отец считает эрратологию чепухой. Лена - тоже.  Ольга  любит  отца  и
готова признать даже то, во что не верит. А сам Астахов? Ну, тут ясно. Что
ясно? Если Астахов считает, что методы эрратологии верны, то почему бросил
поиски, почему стал учителем? А если его постигла  неудача,  то  для  чего
хранить десятки тысяч ненужных книгофильмов? Остается третье...
     Ким проверил свое рассуждение  и  не  нашел  в  нем  ошибки:  Астахов
завершил работу. Вывел идею идей. Так. Но тогда - почему он молчит?..


     - Учитель! - сказал Ким с порога, и Астахов, размышлявший о чем-то  у
окна, обернулся.
     - Я хотел спросить, - Ким заговорил сбивчиво, ему  пришло  в  голову,
что это бестактно - спрашивать человека о том, о чем он говорить не хочет.
Но отступать было поздно, и Ким, неловко подбирая слова, чтобы не  обидеть
учителя, рассказал о своих сомнениях.
     - Пойдем, - сказал Астахов.
     Он включил стереовизор в  кабинете,  прошелся  вдоль  стеллажей.  Ким
почувствовал волнение. Подумал: это оттого, что сейчас он соприкоснется  с
чужой жизнью, в которую влез  без  спроса.  Но  нет  -  он  просто  боялся
разочароваться.
     - Семьсот тридцать две тысячи двести сорок идей, - сказал Астахов.  -
За три века. Труднее  всего  было  отсеять  лишнее.  Далеко  не  все  идеи
пригодны для обработки. Одни не имели отношения к космосу. В  других  была
невелика доля заблуждения -  это  почти  верные  идеи,  для  меня  они  не
годились. Третьи  -  особая  категория.  Идеи,  выдвинутые  из  тщеславия.
Единственная их цель - самоутверждение автора. Их тоже пришлось отбросить.
Так появилась системология ошибок. Идей в результате стало  втрое  меньше,
работать с ними - втрое интереснее...
     Астахов перебирал книгофильмы, он был наедине с ними, с этими идеями,
которые составляли всю его жизнь. Он перебирал и вспоминал, а Киму уже  не
хотелось спрашивать. Ему показалось,  что  он,  наконец,  понял  Астахова.
Движение к цели, полное надежд, отрадней  самого  прибытия,  -  так  писал
Стивенсон. Астахов ищет свой Остров сокровищ. Может быть, у него уже  есть
карта, но никогда не хватит воли сесть на корабль и выйти в  океан,  чтобы
отыскать остров в безбрежных просторах.
     - Что с тобой, Ким? - сказал Астахов. - Ты не слушаешь. Я говорю, что
три года назад мы жили с Олей в Минске. Тогда-то  я  понял:  пришло  время
сделать последнюю пробу.
     "О чем он говорит, - подумал Ким, - какую пробу? Астахов - эрратолог,
он создал новую науку. Зачем ему звезды?"
     -  Опыт  я  провел  на  Минской  статистической  станции.  И  получил
результат. Верную идею. Работа моя закончилась. Я не сказал об этом никому
- даже Оле. Не мог заставить  ее  ездить  со  мной,  начать  все  сначала.
Говоришь себе: дело прежде всего. А потом  проходят  годы...  Жена.  Дочь.
Друзья. Ученики. Опять все бросить. Уйти...
     Астахов улыбнулся, и  Ким,  сам  того,  может  быть,  не  подозревая,
позавидовал Ольге. Трудно им вдвоем,  невидимая  стена  эрратологии  стоит
между ними, и все же им хорошо. Ким подумал, что ему  с  отцом  приходится
труднее, хотя внешне все прекрасно. Но ни отцу,  ни  матери  не  придет  в
голову взвалить на сына  часть  своих  забот.  Когда  родители  переживают
какую-нибудь неудачу, осложнение, он в стороне. Ольга - нет.  Может  быть,
ей нелегко, но он, Ким, хотел бы... А Астахов боится. Все  они,  родители,
одинаковы. Они думают, что так  -  тихо  и  спокойно  -  жить  легче?  Да,
наверно, - внешне. А стена между ними станет расти, потому  что  все,  что
любит Ольга в отце, - увлеченность, безумие стремлений - Астахов старается
теперь запрятать: для ее же блага. Стена вырастет до неба, и  когда-нибудь
Ольга скажет отцу, как Ким скажет своему:
     - У нас все разное, папа, даже сложности...
     И неожиданно Ким, будто со стороны, услышал свой голое -  напряженный
и тихий:
     - Вы трус, Игорь Константинович...



                                    8

     Отец стоял  у  люка  доставки  и  вкладывал  в  его  разинутую  пасть
книгофильмы и личные вещи. Ким взглянул на приборный щиток: шифр Уфы. Отец
захлопнул крышку, обернулся.
     - Едем домой, - сказал он. -  Рудник  мы  сегодня  пустили,  контроль
теперь понадобится лет через пять.
     - Мы уезжаем, - сказал Ким. - А школа?
     - Вернешься в старый класс, к учителю Гарнаеву.
     Помолчали.
     - Ты встретишь другого Астахова, -  мягко  сказал  отец.  -  Наконец,
существуют стереовизоры.
     - Конечно, - вздохнул Ким. Как же так, сразу? Он еще не додумал.  Это
очень важно для него - понять все, что связано с Астаховым, с  Ольгой.  Он
не может так уехать. Что подумает Ольга? Укатил домой - тихо, спокойно.
     - Я хотел бы остаться на несколько  дней,  -  нерешительно  заговорил
Ким.
     - Оставайся, - неожиданно легко согласился отец. - Оставайся до конца
семестра. А я не могу - работа...


     Утром, когда Ким с ребятами ждал  Астахова,  в  класс  вошла  высокая
женщина, педагог старшей группы. Ким понял сразу, сказал:
     - Можно мне выйти?
     Он побежал через корт - так было короче - и сорвал  у  кого-то  игру.
Ольга сидела на ящике с моделями непостроенных космолетов.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг