Он принялся мести тротуар с рвением, достойным лучшего применения, и
я отошел в сторону. Перевернул страницу и увидел заголовок: "Арабская
полиция арестовала Хаима Викселя в поселении Ариэль". Статья в
драматических тонах повествовала о том, что вчера ночью пятеро
полицейских-арабов сорвали заграждение вокруг поселения, избили двух
евреев-охранников и ворвались в дом, где мирно спала семья строительного
рабочего Викселя. Хозяина скрутили и увели, нарушив, таким образом,
автономию поселений в черте оседлости. Викселя обвиняют в том, что он
совершил теракт: напал на автобусной остановке в Рамле на женщину-арабку и
ударил ее по лицу. Виксель утверждает, что никогда не был в Рамле, но
женщина его опознала, и теперь бедному отцу семейства грозит пожизненное
заключение. А если бы женщина сказала, что он пытался пырнуть ее ножом? -
спрашивал автор. Неужели Викселя уже расстреляли бы, даже не потрудившись
убедиться в том, что он говорит правду?
Между строк я ощущал и традиционное "доколе?" и неизбывную тоску по
свободе, но открытым текстом не было сказано ничего.
Тоскливо, господа...
На четвертой странице я нашел уголок юмора. Стоит еврей на Алленби и
спрашивает араба: как проехать к палестинскому университету. На семьдесят
пятом автобусе, - отвечает араб. Через день тот же араб проходит мимо того
же перекрестка и видит того же еврея. Опять в университет? - спрашивает
араб, удивляясь, что делает еврей в этом учебном заведении. Нет, - понуро
отвечает еврей, - я автобуса жду. Шестьдесят семь уже проехали, осталось
всего восемь...
Я скомкал газету и бросил в урну.
Ну хорошо, ясно, что в этом мире нет Израиля, а евреи живут в
поселениях, где-то в черте оседлости, и работают у арабов на черных
работах. Но где их национальная гордость? Где "лехи", где "этцель" и где
"хагана"? Где еврейские боевики и где последователи Шамира? Не верю я,
чтобы они - точнее, мы, если уж на то пошло, - проиграли в сорок восьмом
войну и с той поры смирно жили под арабским каблуком.
А, собственно, почему бы нет? Ведь это - мир, созданный альтернативой
Аль-Касми. Мир его мечты. Все нормально, господа. Мне бы еще найти самого
мечтателя...
Разумеется, я его нашел - даже быстрее, чем хотелось. В принципе, я
был не прочь походить по Тель-Авиву (как, кстати, здесь этот город
назывался?) и поглядеть, как победители-арабы устроили жизнь побежденных
евреев. Ну, о поселениях я уже слышал, и о зеленой черте, которая в этом
мире стала чертой оседлости. И еще - намеки на какой-то еврейский террор.
Любопытно было бы посмотреть на местных поселенцев - не все же они
нанимаются к арабам на работу и не все метут улицы в Тель-Авиве. Но и
пистолетов с автоматами у них, скорее всего, нет - уж арабы-полицейские об
этом позаботились.
Как же они - мы? - отстаивают свое национальное достоинство? Как
доказывают право на владение этой землей? Надеюсь, не тем, действительно,
что нападают на арабских женщин? Есть ведь иные пути и, если евреев не
допускают в парламент, то можно устраивать демонстрации протеста,
объявлять голодовки, ну, что еще?
Я подумал, что все это просто глупо - разве мои родители, олим из
России, чего-то добились в девяностых своими демонстрациями и голодовками?
Пока не подожгли десяток машин, да пока не создали партию, да пока не
парализовали на неделю работу всех государственных учреждений...
Здесь и это наверняка не принесло бы успеха. Только борьба с оружием
в руках. Победа или смерть. Родина и свобода.
Я рассуждал, как типичный араб из Газы в моем мире. Пожалуй, я даже
начал понимать этого араба, уверенного в том, что его согнали с родной
земли, швырнули кусок хлеба и заткнули рот. Житие определяет сознание, -
вот уж действительно...
Я шел, точно зная - куда. В альтернативном мире, созданном не мной,
полагаться я мог только на пресловутую интуицию, и она не подвела. Ахмада
Аль-Касми я увидел издалека и узнал сразу. Он стоял у огромного синего
лимузина марки "форд", сложив руки на груди, и наблюдал, как еврей
протирает стекла. Судя по выражению на лице Ахмада, он ждал окончания
работы, чтобы вмазать еврею по морде и заставить проделать все сначала.
Я остановился неподалеку и с ужасом понял, что не знаю, как
действовать дальше. Роман Бутлер сказал совершенно определенно: увидишь -
зови полицейского. Но Роман воображал, что я попаду в совершенно иную
альтернативу!
Аль-Касми почувствовал на себе мой взгляд и повернул голову. Взгляды
наши встретились. Надо сказать, что и он, подобно мне, обладал прекрасной
интуицией. Ему и двух секунд не понадобилось, чтобы понять: я пришел к
нему не для того, чтобы проситься на временную работу.
- Убирайся, - сказал он на иврите. - Убирайся в свой мир, иначе я
вызову полицию. Считаю до трех. Один...
И что я должен был делать, по-вашему?
- Два...
Я шагнул вперед и, прежде чем Ахмад успел увернуться, влепил ему
правой между глаз. А левой добавил в живот. Господа, это очень неприятное
ощущение - я никогда не бил человека, но у меня не было иного выхода!
Мойщик-еврей выронил тряпку и завопил дурным голосом.
- Что же ты орешь, дурак? - сказал я, потирая пальцы. - Ты еврей или
кто?
Аль-Касми привалился спиной к машине и закатил глаза. Со всех сторон
к нам бежали арабы, и в их глазах я читал свою участь. Для этого не нужно
было никакой интуиции.
Я произнес контрольное слово.
Костяшки пальцев на правой руке продолжали болеть.
- Хорошая работа, - сказал комиссар Бутлер, когда на Ахмада Аль-Касми
надели наручники и увезли в полицейской машине. - Только бить не
следовало. Теперь он имеет право предъявить судье претензии о незаконных
методах задержания.
- Это ваши еврейские нежности, - раздраженно сказал я. - Не вижу,
чтобы от моего кулака его морда сильно пострадала. Убийца он, в конце
концов, или нет?
- Убийца, - согласился Бутлер, - а закон есть закон. Нужно было
вызвать полицейского...
- Господи, Роман, - сказал я. - Поехали ко мне, и я тебе расскажу,
что сделали бы со мной полицейские, если бы я поступил так, как ты
говоришь.
У Бутлера не было времени - нужно было проводить допрос обвиняемого.
Комиссар пришел ко мне вечером - как обычно, на чашку кофе. Выслушав меня,
он вздохнул:
- Знаешь, Песах, я иногда и сам думаю: как жили бы евреи, если бы
земля эта стала арабской. В сорок восьмом или позднее, проиграй мы хотя бы
одну из войн. Я бы не пошел мыть машины. Я бы записался в "хагану"...
- Нет у них там никакой "хаганы", - сказал я.
- Так это альтернативный мир Аль-Касми...
- Ну и что? Не мог же он конструировать все причинно-следственные
связи по своему желанию! Он лишь создал альтернативу, а дальше действовали
законы истории.
Роман надолго задумался. Соображал, наверно, как занялся бы он в том
мире формированием подпольных бригад. И как сжигал бы флаги Палестины. И
как надел бы маску и взял в руки автомат... Он не убивал бы женщин, а в
остальном... Мир - зеркало, господа.
- Тяжелая у тебя работа, Песах, - сказал он наконец. - Не думал, что
писать историю так трудно.
- Да уж, - согласился я. - Проще историю делать.
- Или раскрывать преступления, - сказал Роман.
Мы улыбнулись друг другу, и я налил еще по чашечке.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг