- Елочка, Еллль, - сказал Женя, любуясь, - есть такое деревце. Милое,
зеленое, колючее.
Еленка согнула ногу, задрав вверх гладкую зеленую подошву. Тускло
сверкнул камень в рукояти ножа.
- Я не зеленая, - сказала она, - это я землянику собирала.
- Я понял, - сказал Женя.
Он коснулся затылка гостьи. Еленка недобро дернула головой. Ее ладошка
жестко приклеилась к запястью пришельца и отвела его руку в сторону.
Девчонка прищурила черный асфальт взгляда. У Жени похолодело в животе от
этой четкости и уверенности движения. Щенячья голень, пристегнутая к ножу,
исчезла в траве.
- Вон там, - сказал Женя, - стоит летающий корабль. Идемте, мира Ель,
- я покажу его Вам.
- Летающий... - сказала Еленка, улыбаясь, - я еще плавающих не
видела... Стол брать будешь?
- Завтра, все - завтра, мира Ель! Пришелец сунул руки в карманы и,
весело мотнув головой в сторону тропы, двинулся к лесу.
- Ж-женя, - сказала Еленка, вприпрыжку догоняя пришельца, - ты зря
хохочеш-шь, веселишься... Я знаю... У тебя умер отец?
Пришелец вздохнул, грустно улыбнулся.
- Вы опять правы, фея лютиков и стрекоз, - у нас на корабле беда. Но
что же мне прикажете, целыми днями плакать? Или искать местных волшебниц и,
рыдая на их твердом плечике, просить помощи? - Пришелец показал пальцем на
плечо Еленки.
- Женя, - спросила девчонка, - вы - солдат?
Пришелец задумался.
- Должно быть, да. Я, мира Ель, - солдат Космоса.
- Тогда понятно, почему вы не плачете, - сказала девчонка. - Солдат не
плачет.
Еленка встала на колени перед пеньком и протянула греющейся ящерице
кустик земляники. Ящерица опустила змеиное веко и вытянула вперед зубастую
нижнюю челюсть.
- За что вы так цените вояк? - Женя, согнувшись, искал землянику: если
вдруг зверю покажется мало.
Еленка нахмурилась. Она сорвала ящеркин хвост и резко встала. Тополь
шумел за спиной пришельца. Женя глупо и радостно улыбался.
- Я - солдат, - жестко сказала девчонка. - Не веришь?
Над землей блеснул поющий солнечный зайчик. Тело девчонки согнулось
смуглым кузнечиком, исчезло. "Нога - в цзюй-цуэ, колено, пах..." - считал
пришелец. Теплый ветер подкинул подбородок. Пришелец опустил глаза. На
напряженной коричневой подошве висела приклеившаяся раздавленная ягода
земляники. Над хворостиной ноги чернели окна глаз и две руки в неполном
треугольнике. "Если мяукну, - отметил пришелец, - получу в висок на
сладкое... Что-то вроде нашего "богомола"... Матка бозка, какая она
гибкая!.." Он качнулся: ноги девчонки застыли чуть отклоненной струной.
Женя улыбнулся: не ребенок, а взведенная машинка для убийства.
Еленка опустила ногу.
- Ты мог защититься, - сказала она, - ты мог убить меня. Я знаю.
Почему ты этого не сделал?
Женя повернулся к тополю. Узкое лезвие вонзилось в кору сантиметров на
пять. Женя подержал прохладную рукоятку, затем выдернул нож и перебросил
хозяйке. Та ловко вогнала лезвие в ножны.
- Потому что я люблю Вас, мира Ель. Девчонка подобрала куртку и
подошла к пришельцу.
- Должно быть, я тоже тебя люблю. Мне было неприятно тебя убивать.
Женя развел руками.
- А его я ненавиж-жу, - девчонка кивнула на тополь. - Оно - предатель.
- И снова вспыхнул солнечный зайчик. Брызнула бесцветная тополиная кровь.
Еленка сплюнула. Она подошла к стволу и провела ножом глубокую
борозду. Потом еще одну. Потом еще. Взгляд девчонки замерз. Она
прикоснулась зубами к рассеченному стволу, сладостно вцепилась в зеленую
мякоть. То ли шип, то ли визг вырвался из ее горла.
- Елочка! - испуганно сказал пришелец. Девчонка обернулась, зрачки у
нее были мутные, губа приподнята в оскале.
- Ты хотела меня испугать? - спросил пришелец.
- Женя, ты - совсем глупый. Разве солдат кого-нибудь пугает? - сказала
девчонка. - У меня с этим деревом старые счеты. - Кончики губ у нее
опустились, верхняя губа приподнялась, обнажив широкие зубы. Глаза
прищурились. Вся поза заострилась в мрачной ненависти. Когда я была
маленькая... да, сразу после той холодной эпохи, пафликяне... пааки!..
осадили столицу, и здесь, в лесу, нашли мою мать. Они хотели, чтобы отец
сдал им город, но отец отказался. Тогда пафликяне собрали всех пленных и
напоили их вином с ядом, который убивал через день. Они привязали мою маму
к этому дереву и стали пытать на глазах у пленных... Они пытали МОЮ МАМУ!
Они жгли ее раскаленными ножами! За что?! Она ж-же никогда не была
солдатом! Она НАМ А!.. - Еленка стерла с губ пену. - После каждой новой
пытки они приводили одного пленного к воротам Столицы. Того впускали.
Пленник приходил, говорил, умирал, а у отца седели волосы. Он грыз кончик
ножа, чтобы не лишиться ума, а потом приходил ко мне в комнату, гладил по
голове, говорил, что мама вот-вот придет, и я видела, как по губам у него
текла кровь, и ничего не понимала... глупая была... Женя молчал.
- Потом пафликяне убили мою маму, - сказала девчонка. - Мама родилась
в лесу. Лес был ее покровителем, а это дерево не сделало ничего, чтобы
спасти маму... Оно - предатель.
Снова нож с визгом вошел в кору. Еленка постояла на коленях, встала,
подошла к дереву. Выдернула нож и повернулась к пришельцу.
- Папа говорит, - сказала она, - что предателей нельзя казнить. Они
должны жить и всю жизнь мучиться, а потом сдохнуть от страха... Корабль
там?
Девчонка, махнув рукой на солнце, пошла вперед.
- Это жестоко, - сказал Женя, - хотя, может, и справедливо.
Еленка молчала и внимательно посматривала на пришельца.
- Женя, вы же - солдат, - сказала Еленка, - а солдаты созданы, чтобы
убивать.
- Нет, - сказал Женя. - Это неправда. Я...
- А что бы вы сделали с теми, кто убил вашу маму?
Женя замолчал. Он слышал дыхание ждущей ответа девчонки. Слышал хрип
деревьев в лесу, шорох травы у ног. Нужен был ответ на вопрос маленькой
принцессы из ласкового леса.
- Я убил бы их, - сказал он.
- Да, - сказала Еленка.
Солнце заволокло тучами, погасли на тропинках солнечные плетеные
пятна. Недовольные ящерицы исчезли с холодных пней. На дорогу закапали
длинные тягучие слюни широколистного ореха.
Женя замедлил шаг. Он провел рукой по нечесаным волосам и остановился
возле небольшой желтой плиты. Над ней возвышался белый обелиск с
неправильной многолучевой звездой на шпиле.
- Это могила? - спросила Еленка.
- Да, - сказал пришелец. - Это могила Дэйва Байрона, моего друга.
- Он тоже был солдатом?
- Если это Вам так важно, мира Ель, то Дэйв был настоящим солдатом.
Когда ему пришлось выбирать, он, не раздумывая долго, выбрал себя... И вот
мы живем, а он...
Девчонка встала на колени, торжественно поцеловала пластик обелиска и
прошептала, почти коснувшись щекой белой плиты: "Теперь ты счастлив, ты
сделал свое дело, все, что мог, ты подарил нам, и мы никогда не сможем
забыть тебя!" Она встала и, выдернув из волос фиеру, положила ее на плиту.
- Я не знаю, что покровительствовало твоему другу... - сказала Еленка,
поворачиваясь к пришельцу, и замолкла: в уголках жениных глаз набухли
слезы. Они, конечно, не упали бы, ведь Женя - солдат, но они - были!
- Вы что... - зловеще сказала девчонка. - Вам что, смерти захотелось?.
Солдат не плачет, слышите, солдат плачет только перед смертью!..
- Я не плачу, мира Ель, - сказал Женя. Он тряхнул головой. - Я злюсь.
Еленка сделала настороженный полукруг около пришельца.
- Нет, вы - ненастоящий солдат, - сказала она. - Вас убьют, потому что
вы не умеете убивать. Кому-нибудь понравятся ваши штаны, ваша белая кожа, и
вас убьют. Штаны будут носить, а кожу подстелют собаке... Но почему так? И
почему, раз вы не мож-жете, то вас все равно убьют?.. Пааки! Ты угадывал
мои движения, ты лжешь! Лжешь! Ты можешь убивать!..
- Нет, - мрачно сказал Женя.
- Но почему? - Черный взгляд еленкиных глаз ждал ответа.
"Господи!"- взмолился пришелец.
- Но ведь люди... им это не нужно... Они не хотят убивать, они не
умеют...
- Я умею, - сказала Еленка, - я хочу. Он умел. - Она ткнула пальцем в
портрет Байрона. - Он убил себя.
- Дэйв спасал нас, - безнадежно сказал Женя.
Еленка стояла, расставив ноги, и смотрела на улыбающегося Байрона. Она
нервно покусала нижнюю губу.
- Что ты хочешь от меня? - устало спросил пришелец.
Еленка вздохнула и, ежась под курткой, пошла прочь.
- Мира Ель, куда Вы? - крикнул Женя. - Елочка, куда же ты? Елочка!
Девчонка уходила по лесной тропе в сторону эниесзы. "Е-о-ло-о-очка-а!"
- донеслось из леса.
- Солдат никогда не плачет, - прошептала Еленка и придержала рукой
дрожащие губы.
"Плачет... плачет... плачет..." - ехидно отозвался лес.
Девчонка шагала напролом, не глядя под ноги. Хрустели раздвигаемые
кусты, тихо лопались грибы, источая сытный пряный запах, липкими кляксами
расползались ягоды. Еленка выбралась на край скалы, сползла вниз до
половины пути и спрыгнула, разодрав кожу на спине.
Девчонка пошла по зеленому морю, по пояс проваливаясь в его волны. Она
бездумно собирала бутоны фиер и сплетала в большой зеленый веер. Женину
рубаху она сняла и, как военный плащ, закинула на плечо.
Король еще издали увидел свою дочь. Милая ее голова, украшенная
грозной прической воинов Диа-неи, чернела на золотистом фоне засыпающих
фиер. Кер счастливо смотрел на гибкую девчоночью спину, закаленную
наказанием, на обветренные загорелые плечи, на тонкие сильные руки. Старый
солдат любил только свою дочь, этого маленького человечка, единственное
существо, которое искренне, от всей души, желало его возвращения.
"Пройдет время, и тебя, Кер, враг убьет в последнем поединке, -
подумал король. - Вот тогда-то и прогремит по всей Ольене имя королевы Ели.
Дианея будет богата, учена и счастлива. Мир станет другим, и тогда - горе
пафликянским уродам..."
Король замечтался и вдруг ощутил на плечах прикосновение прохладных
рук. Он молча обнял дочь.
- Молодчинка ты моя, - сказал Кер, - на пятьдесят шагов старика не
подпустила... Молодчинка. ..
Еленка потерлась подбородком о порубленное мечами и алебардами плечо
отца. Отец пах потом, вином и человеческой кровью.
- Па, правда, что люди добрые и они не хотят и не умеют убивать?
- Ну нет, - сказал король, - добрые они там или злые, но убивать они
умеют и не просто хотят, а жаждут! Дай им в руки по ножу, так они ночи
спать не будут - друг друга будут рубить.
Кер сел на траву рядом с дочерью и улыбался, держа в своей руке ее
ладошку.
- Да ты, Еленка, уже взрослая! Ты задаешь мне такие вопросы...
- Папа, - сказала девчонка, - ты кого-нибудь убил?
- Да, - сказал король, - три дня тому назад я убил троих.
Еленка вздохнула.
- Понимаешь, папа, я просто подумала... Вот у одного из тех убитых,
может быть, тоже есть дочь, такая же, как я, которая так же любит своего
отца. И вот к ней приходит герольд или кто-то еще и говорит: "Твой отец
погиб от руки великого Кера..." Бедная девочка. - Еленка посмотрела на
отца.
Король прижал дочь к себе и вздохнул:
- Не она, а ты - бедная девочка. Ох, Еленка, ты будешь очень
несчастлива. И как тебя угораздило научиться жалеть людей?..
- А вот Женя, он - пришелец, - сказала девчонка, - рассказывал, что у
него есть родина, лежащая где-то там, среди звезд, и на его Земле люди уже
не убивают друг друга.
- Взять бы твоего Женю, - сказал Кер, - за такие сказки, привязать к
колесу да попотчевать расплавленным золотом.
- Нет, - сказала Еленка. - Его и так убьют. Он дурак, потому что сам
не умеет убивать. - И она про что-то улыбнулась.
"Я в детстве сражался с драконами Диоаста, - подумал король, вытягивая
ноющие ноги. - Дочь играет в пришельцев со звезд. И все труднее вопросы. Во
что же будут играть мои внуки? О чем будут спрашивать они?"
- Папа, я так по тебе соскучилась... - сказала девчонка.
Andante ritenuto
Когда ты предо мной и слышу речь твою, Благоговейно взор в обитель
чистых звезд Я возношу, - так все в тебе, Ипатия, Небесно - и дела, и
красота речей, И чистый, как звезда, науки мудрой свет.
Паллад
Еленка встала со скамьи и набросила на плечи легкую накидку.
Палач торопливо мыл плети в деревянной бадье, с собачьей преданностью
глядя в глаза будущей королеве. У палача был трясущийся двойной подбородок
и вздорные квадратные усики.
Возле стены, рядом с дыбой, скучал еленкин учитель боевого фехтования
- немолодой уже горожанин, в свое время слывший первым мечом Дастеста.
Когда мира Ель умылась, он отклеился от стены и, приглашая ученицу на
бой, встал, широко разведя колени и похлопывая мечом по бугристой голени.
Легкая улыбка скользнула на губы воина.
Еленка застегнула серебрёные доспехи, надела на голову шлем с
бронзовой фиерой на шпиле. По условию задачи в тяжелом вооружении она будет
защищаться от легко одетого учителя.
Лениво звякнули мечи. Соперники разошлись, кружа по залу. Учитель
выплюнул жвачку и взметнул меч из-за бедра. Еленка отразила. Снова удар - и
снова неудача. Второй меч взлетел, сбрасывая ножны. Учитель повел бой
быстрее... еще быстрее... еще... Воздух запел под летящим металлом. Мира
Ель отбивалась. Она шарахнулась назад от удара, упала и, перекатившись
назад, метнула мечи под ноги противника. Учитель взлетел в воздух и в
повороте достал лезвием подбородок Еленки. Та вскочила, со звоном принимая
выпад на браслет. Но жесткий удар рухнул на голову, меч скользнул вниз меж
пластинами доспехов и уперся острием в живот.
- Скверно... - сказал учитель.
Он обмяк и отошел обратно к стене.
Еленка снимала панцирь и изредка, морщась, словно от зубной боли,
поглядывала на фехтовальщика. Тот запускал руку в кисет, комкал рубленые
сухие листья конской люпавы и забрасывал их в рот, глядя в окно слезящимися
счастливыми глазами.
Две маленькие служанки принесли ярко-голубое платье, полагавшееся
знатным дамам Дастеста, и увлекли миру Ель из зала. В туалетной они
обрызгали ее ненавидимым душистым маслом и завернули в шуршащий дождь
праздничного платья. Наконец, служанка закончила шнуровать жесткую талию.
Мира Ель обреченно вздохнула.
Она поцеловала портрет отца - Дастест! Так принято! - и спустилась
вниз к поджидающему ландо.
- К Обсерватории! - скомандовала она.
Экипаж покатился по улицам, разбрызгивая навозную грязь дороги и чуть
покрякивая на поворотах.
На улицах города царило оживление. Дородные горожанки стояли у ворот
своих домов и перекрикивались, прикрываясь от мелкого дождя вениками
сельдерея. Орава неопрятных детей с визгом кидалась гнилыми корками. У
памятника Кенилоту III три худые девицы искали клиентов.
Мира Ель со скукой взирала на тоскливую, как сегодняшняя погода,
жизнь. Везде одно и то же - скука. Скука висит над городом, скука правит
людьми. Скука съедает все мысли, скука требует развлечений. Скука зудит,
как назойливая муха, и давит, давит на веки сонной тяжестью. Королева
скука...
Золотая площадь была запружена народом. Протяжно вопили лоточники.
Кони всхрапывали и, вскидывая головы, скользили по толпе испуганным взором.
Мира Ель постучала в стенку. Ландо остановилось. Еленка отворила дверцу и
спустила ногу на ступеньку.
К шпатовому помосту в центре площади подкатила белая карета. Толпа
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг