- Такая спешка?
- Приказано доставить вас поскорей.
Дэвид откинулся на спинку, прислушиваясь к мыслям полицейского, но не
услышал ничего, кроме глупой модной песенки, которая вертелась у того в
мозгу, повторяясь снова и снова, как пластинка со сбитой бороздкой: "Если
хочешь, обниму, а не хочешь - тоже..."
Капитан Фитцджеральд встретил Дэвида у дверей своего кабинета.
- Хорошо, что вы пришли, Росс.
- Вам нужно было сказать: хорошо, что вас приволокли.
- Не дуйтесь, Росс. В прошлый раз я немного погорячился. Я хочу, чтобы
вы снова поподробнее рассказали мне об этом деле и в особенности - кто вам
капнул о Руффи. Признаться честно, я бы сам с удовольствием воспользовался
услугами хорошего человека.
"Семь часов, - думал капитан, - главное - продержать его до восьми.
Получится прекрасно. Мы тут же выедем туда, если магазин действительно
ограбят. Если бы Росс оказался там во время налета, он тем самым мог бы
доказать, что знал о преступлении заранее..."
- Это вы ловко придумали, капитан, задержать меня здесь, чтобы я не мог
попасть к магазину.
- Ну что вы, Росс, вы меня бог знает за кого принимаете, - сказал
капитан и подумал: "Тут что-то не так... Не могут же простые совпадения
случаться столько раз. Если бы я был старой бабой, я бы поклялся, что он
читает чужие мысли..."
- Ладно, капитан, не будем зря болтать языками.
- Хотите чего-нибудь выпить?
- Раз вы меня развлекаете, валяйте. Виски.
Капитан открыл шкаф, достал бутылку "Джонни Уокера", налил виски в два
стакана, добавил льда из маленького холодильника и плеснул воды.
- За ваше гостеприимство, капитан.
- Ладно, Росс. Придется быть гостеприимным.
Оба замолчали, глядя на квадратные электрочасы. Стрелки, казалось, не
двигались, и Дэвид закрыл глаза. Когда он снова открыл их, было уже
восемь.
- Будем надеяться, что мы оба можем забыть о вчерашнем разговоре, Росс.
- Я за вашу память не отвечаю.
- Вы же репортер, вам нельзя ссориться с полицией. Можете дуться на
родителей, редактора, свою девочку. Но мы же вам даем хлеб. Тем более что
уже пять минут девятого.
- Разрешите? - в комнату без стука вбежал лейтенант. - Сэр, только что
было совершено нападение на магазин Чарлза Майера. В перестрелке убиты два
человека. Преступники скрылись.
- Высылайте людей, лейтенант. Вы были правы, Росс. Жаль, что я не
поверил вашей информации.
- Вы мне верили, Фитцджеральд, вы просто не хотели связываться с этими
людьми. Вы слишком долго в полиции. Но на этот раз вы просчитались. Наши
фотографы караулили в машине на другой стороне улицы.
- Ну и что?
- Это подтвердит мою версию о том, что я предупреждал заранее.
Капитан рассмеялся, раскачиваясь под напором распиравшего его веселья.
Смех вылетал из него короткими булькающими очередями, словно из пулемета.
- Бедный, бедный Дэвид Росс! Мой наивный юный друг! Неужели же вы
всерьез думаете, что наш благородный Рональд Барби, хранитель высоких
моральных принципов нашего прекрасного города, признается, что знал о
готовящемся преступлении и спокойно позволил, чтобы ограбили ювелирный
магазин? Фи, Росс, в вашем возрасте стыдно быть таким подозрительным и так
плохо думать о людях.
"Но как он узнал? - думал капитан, и мысли его в отличие от веселого
голоса были тревожными. - Во всем этом деле есть что-то, чего я не
понимаю. Руффи и его люди профессионалы, и они не могли где-нибудь
проболтаться. А что, если... Мне нужна фотография Росса... Как бы ее
достать?.."
Чувство глубочайшего поражения опустошило Дэвида. Обмякший, он сидел в
кресле и не думал ни о чем. Стена, стена вокруг, чудовищная стена эгоизма,
и сам он тоже кирпич в этой стене, только больше не сцепленный раствором
заурядности с остальными. Он повторил себе, что ничего не мог сделать, что
он не виноват, но, видя насквозь других, он начинал лучше разбираться и в
себе и осознавать свое сходство с другими.
Он представил себе две куклы в костюмах, лежащие на носилках, два
мертвых узла, которые могли бы жить и двигаться, если бы не его слабость.
"Надо попросить у него карточку прессы под каким-нибудь предлогом. На
ней есть фото..." - подумал капитан.
Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Дэвид машинально вынул из
кармана карточку прессы и протянул капитану. Тот вздрогнул и быстро вышел
из комнаты.
4
Основатель, владелец и редактор "Клариона" Рональд Барби просматривал
свежий выпуск газеты. Он держал еще пахнувшие типографской краской листы
нежно и осторожно, как держат в руках младенца.
Огромным черным частоколом всю первую полосу перерезали заголовки:
НАЛЕТ НА ЮВЕЛИРНЫЙ МАГАЗИН В ЦЕНТРЕ ГОРОДА.
ДОБЫЧА ОЦЕНИВАЕТСЯ В ТРИ ЧЕТВЕРТИ МИЛЛИОНА.
ДВОЕ СЛУЧАЙНЫХ ПРОХОЖИХ УБИТЫ НА МЕСТЕ.
ФОТОГРАФ "КЛАРИОНА" ЗАПЕЧАТЛЕВАЕТ ОДИН ИЗ
САМЫХ СМЕЛЫХ НАЛЕТОВ В ИСТОРИИ АПЛЕЙКА.
Барби почувствовал где-то в позвоночнике легкий скользящий озноб,
который всегда испытывал, глядя на шедевр. Он посмотрел на три клише, на
которых видно было два автомобиля, стоящих почти у самого магазина,
момент, когда двое грабителей разбивали стекла витрин, и носилки, вносимые
в "Скорую помощь" санитарами.
Текст гласил: "Ровно в восемь часов вечера в воскресенье два
автомобиля, серый "плимут" и голубой "шевроле", внезапно резко затормозили
у ювелирного магазина Чарлза Майера на Рипаблик-авеню. В следующее
мгновение обе машины дали задний ход и въехали на тротуар, перегородив
пешеходам движение. Как рассказывают свидетели ограбления, автомобили,
которые были украдены еще накануне и которые полиция нашла через час на
Двенадцатой улице, еще не успели остановиться, как из них выскочили семь
или восемь бандитов, вооруженных автоматами. Они дали очередь по витринам
и неторопливо, как показалось свидетелям, начали собирать их содержимое в
саквояжи. Еще через несколько секунд оба автомобиля исчезли. По
предварительной оценке владельцев магазина добыча грабителей оценивается
примерно в три четверти миллиона долларов.
Двумя шальными пулями в тот момент, когда налетчики стреляли по окнам,
были убиты миссис Барбара Джером, 57 лет, и коммивояжер фирмы "Джонсон
продактс" Малькольм Дж.Визнер, 44 лет.
Свидетели отмечают исключительную четкость и быстроту, с которой была
проведена эта отчаянная операция. По оценкам полиции все ограбление,
начиная с момента остановки машин и до их стремительного отъезда, заняло
не более пятидесяти секунд.
Хотя находившийся случайно на Рипаблик-авеню с этот момент фотограф
"Клариона" успел сделать несколько исторических снимков, полиции пока не
удалось опознать участников налета. Они все были в низко надвинутых шляпах
и черных полумасках".
Барби нажал кнопку и сказал:
- Мисс Новак, пришлите ко мне Росса, и побыстрее.
- Хорошо, мистер Барби, - послышался из динамика голос секретарши.
Дэвид вошел молча и молча уселся в кресло, не ожидая ритуального кивка
редактора.
- Дэвид, вы должны чувствовать себя именинником, а вы выглядите словно
на похоронах. Вы молодчина! Вы знаете, на сколько мы обставили "Геральд"?
На час с лишним. Агентства еще передавали телеграммы, а наш последний
вечерний выпуск с фотографиями был уже в машине. Послушайте, Росс, меня не
касается, как вы добыли свою информацию, но я ценю людей, умеющих
работать. С сегодняшнего дня вам прибавляется две тысячи в год, и вы
переводитесь на специальные задания. Что вы скажете?
Дэвид молча пожал плечами. По крайней мере этот человек не открывал
перед ним никаких неожиданных сторон своего характера. Перед ним был
действительно по-своему принципиальный человек, и Дэвиду на мгновение
стало легче на душе. От этого хоть знаешь, чего ожидать. Можно, конечно,
сделать благородный жест и послать этого подонка к черту, но Дэвид
чувствовал, что не сможет сделать этого. В конце концов две тысячи в год
кое-что да значат.
- Спасибо, мистер Барби, - ответил он вяло и повернулся, чтобы выйти,
но редактор сказал:
- Обождите, Дэвид. Через час начинается пресс-конференция Стюарта
Трумонда. Вы ведь знаете, что он добивается переизбрания в сенат от нашего
штата. Он хороший парень, и я хочу, чтобы вы дали отчет о
пресс-конференции. На первую полосу. Выступает он в "Хилтоне".
- Хорошо, мистер Барби.
Сенатор Трумонд медленно, поворачиваясь всем телом, обвел взглядом
журналистов и сказал:
- Если у вас есть вопросы, джентльмены, валяйте терзайте меня.
Несколько десятков журналистов, заполнивших небольшой зал для
пресс-конференций отеля "Хилтон", на мгновение оторвались от блокнотов.
Никто особенно не торопился вскочить со своего места. Пресс-конференция -
старинный ритуал с давно известными церемониями. Проводящий конференцию в
такой же степени знает, о чем его спросят, в какой задающий вопрос знает,
что на него ответят. И если иногда журналисты и наступают друг другу на
ноги в прямом и переносном смысле слова, стараясь побыстрее вскочить с
места, то лишь потому, что хотят попасть в телеобъектив. Если проводящий
пресс-конференцию озабочен лишь тем, чтобы возможно больше людей увидело
его на телеэкранах, то почему не воспользоваться и журналисту бесплатным
"паблисити"?
Но на пресс-конференции сенатора Трумонда телекамер не было, и потому
никто не торопился задавать вопросы. Наконец кто-то спросил:
- Что входит в ваше меню, сенатор? Во время избирательной кампании вам
приходится много выступать...
- Яйца, бифштекс и горячий томатный суп.
- Какое у вас кровяное давление? - Вопросы теперь следовали один за
другим.
- Сто пятьдесят на девяносто.
- Любите ли вы тепло укрываться в постели?
- Нет, я... как это называется?.. Стар... спартанец.
- Как вы относитесь к моде на дамские брюки?
- До тех пор, пока они не пытаются надеть на меня юбку, я не возражаю
против дамских брюк.
- Любите ли вы животных?
- Люблю.
Перед присутствовавшими на глазах вырисовывался ярчайший портрет
серьезного политического деятеля. Глубокие вопросы вскрывали тайники души
сенатора и выворачивали его наизнанку. Еще бы! Любовь к томатному супу и
терпимое отношение к дамским брюкам - ради этого одного стоило устраивать
пресс-конференцию. Томатный суп может любить лишь человек с серьезными
взглядами, не какой-нибудь там гастроном, имеющий целый штат поваров.
Дамские же брюки свидетельствовали о почти что либеральных взглядах. Это
вам не тупой консерватор, боящийся всего нового, как боится новых лекарств
владелец похоронной фирмы.
У сенатора почти не двигалась шея, и при каждом вопросе он
поворачивался к журналисту всем телом. Он был грузен и походил на угрюмого
медведя.
- Еще вопросы, джентльмены? - спросил он, и Дэвид услышал бесплотный
звук его мыслей: "Слава богу, кажется обошлось благополучно... Ни одного
вопроса об экстремистах, бэрчистах, минитменах..."
- Будьте добры, сенатор, - сказал Дэвид, - расскажите, как вы
относитесь к группкам, которых называют экстремистами? В частности, к
бэрчистам и минитменам?
"Паскудник, - зло подумал сенатор, и Дэвид почувствовал, как в нем
поднимается ярость. - Подожди, пока мы захватим власть, и тогда мы покажем
тебе, что такое экстремисты..."
- Я поддерживаю всех тех, кому дороги наши великие традиции! -
патетически воскликнул сенатор.
"Сюда бы пяток наших минитменов с оружием, они бы объяснили..."
- Я хочу услышать, сенатор, поддерживаете ли вы группы, называющие себя
минитменами, которые, насколько известно, тайно накапливают оружие и
тренируются в стрельбе?
"Неужели этот сопляк что-то знает о моих связях с ними? - испуганно
запрыгали мысли сенатора. - Не может быть! На время кампании я ведь
прекратил все встречи с ними..."
- Я никогда не видел ни одного минитмена, не разговаривал ни с одним
минитменом, и вообще я не уверен, существуют ли они или созданы фантазией
безответственных журналистов, - решительно сказал сенатор и добавил: -
Благодарю вас, джентльмены.
- Мне очень жаль, мистер Росс, - сказал редактор "Клариона", - но
теперь я вижу, что с вами что-то происходит. Вы врываетесь ко мне и с
торжественным видом объявляете, что Стюарт Трумонд - минитмен. За пять
минут до этого мне звонит помощник сенатора и жалуется, что вы задавали
Трумонду дурацкие вопросы об его отношении к минитменам. Я знаком с
сенатором много лет, он мой близкий друг, и я-то его знаю как-нибудь.
Милейший и кротчайший человек.
- Он тайный минитмен, мистер Барби, - настойчиво сказал Дэвид. - Я не
могу этого сейчас доказать, но я в этом уверен, как в том, что вы - хозяин
"Клариона".
- Зато я вовсе не уверен, что вы и впредь будете его сотрудником, Росс.
Мне кажется, что вы сами понимаете почему.
- Я думаю, что сумею доказать связь Трумонда с минитменами. Во всяком
случае, после окончания избирательной кампании.
Рональд Барби пристально посмотрел на Дэвида. Это походило на
колдовство. На протяжении двух дней этот мальчишка дважды приносит
информацию, которой он не мог получить и которую получил. Сначала с
ограблением ювелирного магазина, а теперь о сенаторе. Ни один посторонний
человек не мог знать о тайных встречах Трумонда с минитменами, ни один.
Сенатор рассказал ему, Барби, об этом только потому, что они друзья, а
Трумонд знает, кому можно доверять. Но этот Росс - уму непостижимо! Мало
того, он становится опасным... Уволить и предупредить сенатора, чтобы он
был поосторожней...
- Да, мистер Барби, я понимаю почему.
- Дайте мне, пожалуйста, вашу корреспондентскую карточку.
Дэвид было поднес руку к карману, но вспомнил:
- К сожалению, не могу. Она сейчас у капитана Фитцджеральда.
- Из полиции?
- Да.
- Для чего вы ее отдали ему?
- Ему нужна была моя фотография.
- Для чего?
- Не знаю.
Редактор "Клариона" пожал плечами. "Все это в высшей степени странно, -
подумал он. - Надо будет сообщить обо всем Трумонду и его людям".
- Жаль, что нам пришлось расстаться. Росс, я возлагал на вас надежды.
- Прощайте, мистер Барби, - ответил Дэвид и вышел.
Он не был ни убит, ни ошарашен. Просто события разворачивались слишком
быстро, чтобы он успел осознать их и как-то к ним относиться. Он
чувствовал себя вчерашней газетой, подхваченной ветром на улице.
Мир угрожающе надвигался на него со всех сторон глухой стеной. Что он
сделал? Ничего. Он просто вдруг стал слышать чужие мысли. Он никого не
убил, не ограбил, не шантажировал. И тем не менее он стал изгоем. Мир
вышвырнул его, исторг из себя, словно он совершил преступление, словно он
был чуждым, странным телом, прокаженным.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг