лось.
- А мне старые вещи вообще не нравятся, _ с вызовом ска-
зала Рита. - Это все мода такая.
- Ну почему ж, Риточка? - примирительно пожал плечами
Юра. - Разве не красивые вещи? - Он кивнул на старинные ча-
сы, стоявшие на каждой свободной поверхности в комнате.
- Садитесь, садитесь, - ласково пропела Вера Гавриловна.
То ли от плиты, то ли от поднятых волос, но показалась она
сейчас Николаю Аникеевичу совсем молоденькой; и испытал он
прилив гордости за нее. Молодец, Вера. И она, словно угадав
мысли мужа, перехватила его взгляд и улыбнулась быстрой,
смущенной и благодарной улыбкой.
- По рюмочке, Рита? - подобострастно спросил Юра. - Как в
народе говорится, что-то чешется под мышкой, не послать ли
за малышкой... Нет возражений?
"Вот тюфяк, - с досадой отметил Николай Аникеевич. - Ведь
непьющий практически парень, а за разрешением на рюмку к же-
не".
- Будьте здоровы, - сказал Николай Аникеевич, чокнулся с
сыном и женой и опрокинул рюмку.
Эх, не такой у него сын, о каком мечтал. И не в том толь-
ко дело, что сидит он зачем-то в своем министерстве, канце-
лярско-инженерной крысой стал. И не в том, что не захотел по
часовому делу пойти, хотя руки у парня прекрасные. Оси точил
- одно загляденье. А в том, что далекий какой-то, пришиблен-
ный. Не поделишься ничем, а он и не поинтересуется. Ну поп-
робуй скажи ему про хрустальный колокольчик, про часы, иду-
щие вопреки всем законам механики и здравого смысла. Не ска-
жешь. А откроешь рот, тут же его вобла с узкими губами и за-
явит: часы без пружины ходить не могут...
5
Трубы ТЭЦ на улице Зорге извергали в небо многослойные
клубы дыма. День был безветренный, и клубы упруго ввинчива-
лись один в другой, медленно расплывались в огромную, с пол-
неба, кляксу. "Защита окружающей среды, - покачал головой
Николай Аникеевич. - А вот и дом. Господи, а что ж мне спро-
сить?" - вдруг запамятовал он.
Дверь открыл пожилой костлявый человек в белой майке и
синих тренировочных штанах. Он шумно дышал, высоко поднимая
узкую грудь в седых волосах.
- Простите, - поклонился Николай Аникеевич, - мне нужен
Вахрушев Виктор Александрович.
- Ну, - сказал человек в перерыве между вздыманием груди.
- Мне бы хотелось с вами поговорить, - неуверенно сказал
Николай Аникеевич. - Я долго вас отрывать не собираюсь...
- Семь минут. Бегаю, - буркнул человек, нажал на кнопку
большого секундомера, который держал в руках, и, высоко
вскидывая худые колени, медленно побежал по узкому коридор-
чику.
"Не тот, - тоскливо подумал Николай Аникеевич, - а там
черт его знает". Стоять в пальто было жарко и неудобно, но
раздеться без приглашения он стеснялся. Снова послышалось
паровозное пыхтение, и в коридоре опять появился один из
Вахрушевых. Он взмахнул рукой с секундомером, указывая на
вешалку, и Николай Аникеевич с благодарностью разделся. Если
этому бегуну семьдесят пять годков, подумал он, не все еще
потеряно. Он в свои пятьдесят пять выглядит, пожалуй, если и
не старше, то уж точно не моложе. Вон какой он поджарый,
стройный.
Еще одно появление, еще один приглашающий взмах секундо-
мером, и Николай Аникеевич очутился в комнате, похожей на
маленький гимнастический зал. На полу лежали черные тушки
разнообразных гантелей, на гвоздиках висел набор эспандеров.
Но часов не было, если не считать обыкновенного будильника
на серванте.
- Пятнадцать минут, - объявил бегун, останавливаясь и де-
лая медленные плавательные движения. - Пульс сто десять. Три
раза в день. Семьдесят шесть. Дадите?
- Что семьдесят шесть? - растерялся Николай Аникеевич.
- Мне. Плюс йога. Для эластичности.
- Чего?
- Мышц. Йога раз в день. Тридцать минут. Бомбейский ме-
тод. Делаю полный лотос в семьдесят шесть, а?
- Потрясающе, - охотно согласился Николай Аникеевич. -
Можно только позавидовать.
- Плюньте на элфэка. - Человек поднял предостерегающе па-
лец и начал считать себе пульс. - Уже девяносто. Каково? В
семьдесят шесть! Обещайте мне плюнуть на элфэка, обещаете? -
Голос человека звучал просительно, почти настойчиво.
- Да, да, пожалуйста, но что такое элфэка?
Человек перестал дышать и посмотрел на Николая Аникеевича
с глубочайшим изумлением.
- Как, вы не знаете, что такое элфэка?
- Простите... - пробормотал Николай Аникеевич и на всякий
случай примерился взглядом к ближайшим гантелям.
- Кабинет лечебной физкультуры, вот что такое элфэка! И
все зло от них, только от них! Их дозировка глубоко ошибоч-
на, консервативна и приносит больше вреда, чем пользы. Возь-
мите меня. В семьдесят - сто восемьдесят на сто двадцать, в
семьдесят шесть - сто пятьдесят на девяносто! Каково? А? А
почему? Плюнул на элфэка!
- Потрясающе, - согласился Николай Аникеевич, - но я хо-
тел, собственно, расспросить вас о Василии Евграфыче...
- Из оздоровительной группы? Из Лужников?
- Боюсь, он умер. Два года тому назад.
- Тогда не знаю. Всего хорошего. Плюньте на элфэка - при-
ходите. Сахар есть?
- С собой?
- В моче.
- Не-ет как будто.
- Будет - дам диету. Тэтэди. Тасманийская туземная диета.
Честь имею, у меня сейчас гантели.
Николай Аникеевич взглянул на свою "Омегу". Время еще не
позднее, и вполне можно было съездить на улицу Вучетича. Он
вышел на улицу. Трубы ТЭЦ все ввинчивали в низкое сизое небо
тугие пегие клубы дыма. Из двора выехало такси, и Николай
Аникеевич поднял руку.
Они долго искали нужный дом среди одинаковых коробок. "О
господи, что я делаю, - подумал Николай Аникеевич, - какой
ерундой занимаюсь". Но упрекал он себя скорее из приличия,
по инерции, потому что не оставлял его охотничий какой-то
зуд, детская нетерпеливость: быстрее, быстрее.
Дверь открыла высоченная девица в джинсах и коротенькой
маечке, на которой было написано "Сингапур" и которая остав-
ляла открытым ее пуп. Стараясь не косить глазами на пуп, Ни-
колай Аникеевич вежливо поздоровался и спросил, может ли он
видеть Виктора Александровича Вахрушева.
- А дед в больнице, - сказала "Сингапур" и почесала жи-
вот.
- Давно?
- Да дня три уже...
- Как его здоровье?
- Клава! - вдруг заорала "Сингапур". - Тут к деду, спра-
шивают, как его здоровье.
В коридорчике появилась женщина в стеганом красном халате
и косынке на угловатой голове. "От бигуди, наверное", - по-
думал зачем-то Николай Аникеевич. Женщина подозрительно пос-
мотрела на него, кивнула и спросила:
- Вы к Виктору Александровичу?
- Да.
- А зачем он вам?
- Видите ли... - замялся Николай Аникеевич, - я хотел
расспросить его об одном нашем общем знакомом...
- О ком? - строго спросила женщина в халате и решительным
жестом извлекла из кармана пачку сигарет.
- О Василии Евграфыче... - Николай Аникеевич вдруг сооб-
разил, что даже не знает его фамилии. Хорош сыщик!
- Не знаю такого, - сказала женщина и грозно щелкнула за-
жигалкой.
- Как вы думаете, а удобно мне посетить вашего отца в
больнице?
"Сингапур" ухмыльнулась, а женщина в халате выпустила из
накрашенных губ облачко дыма и пожала плечами.
- Спасибо за отца. Я его жена.
- Не хвастай, Клава, - сказала девица.
- Ванька, веди себя прилично. И вообще ты опаздываешь на
тренировку.
Николай Аникеевич мысленно застонал: мать, дочь, жена,
внучка, Клава, Ванька, "Сингапур". Бедный Виктор Александро-
вич...
- Виктор Александрович в больнице, - сказала жена Вахру-
шева.
- Да, да, - торопливо кивнул Николай Аникеевич, - я толь-
ко хотел узнать, как он и удобно ли посетить его?
- Как он? Как огурчик. Как может чувствовать себя человек
в его возрасте после второго инфаркта? Хотя и микро? - Жен-
щина в халате пожала плечами, явно осуждая мужа и за воз-
раст, и за инфаркт. - Сходите. - Она назвала больницу и дви-
нулась на Николая Аникеевича, заставляя его отступать к две-
ри. Девица принялась стаскивать "Сингапур" через голову, и
он выскочил на лестницу.
Назавтра сразу после работы он поехал в больницу. Окошко
с табличкой "Справочная" было закрыто. Гардеробщик с огром-
ной кружкой чая в руках сказал:
- Да вы ее не ждите, она сегодня не пришла.
- А как же мне узнать, в какой палате больной?
- Знаете, когда поступил? Сходите в приемное отделение.
Как выйдете, направо за угол.
От слов "приемное отделение" легкий озноб прошел по спине
Николая Аникеевича. Несколько лет назад появились у него
затруднения с мочеиспусканием. Дня два он терпел, а потом
пошел в поликлинику. Молодой смуглый врач мучил его минут
двадцать. Руки его дрожали, и Николай Аникеевич заметил, как
на лбу его выступила испарина.
- Что вы делаете? - вдруг закричал врач. - Немедленно в
больницу. Экстренная госпитализация.
Он начал что-то быстро писать, куда-то звонить, а Николай
Аникеевич сидел словно в трансе, думая о себе так, как будто
это не его кладут в больницу, а какого-то другого человека,
по странному совпадению тоже Николая Аникеевича и тоже Изъ-
юрова.
В приемном покое больницы толстая женщина в халате опять
что-то долго писала, а потом провела его в небольшую комнат-
ку со странной табличкой "Мужская смотровая". Посреди ком-
натки стояла каталка, а на ней лежал старик, прикрытый тон-
ким казенным одеялом. Внезапно старик поднял костлявую,
по-детски тоненькую ручонку с темной морщинистой кожей, сла-
бым жестом погрозил стене с плакатом "Если у вас дома боль-
ной гриппом" и дребезжащим голосом выкрикнул:
- Справа, справа, ребятки...
Высоченный человек с застывшей улыбкой и неподвижными
глазами слепца сказал:
- Лежи, лежи, дедушка, скоро врач придет.
- Да что это такое за безобразие, - не очень решительно
сказал немолодой седой человек, поглаживая по плечу бледного
юношу лет семнадцати с длинными волосами. - Второй час ждем
уролога.
В комнату заходили и выходили молодые люди в белых и зе-
леноватых халатах, чрезвычайно озабоченные и торопливые, у
всех на груди висели стетоскопы, но движения их были суетли-
вы и неуверенны.
- Справа, справа, ребяты... - снова выкрикнул старик и
поднял было руку, но она тут же упала.
- Ты не бойся, детка, - говорил седой человек, нежно про-
водя рукой по волосам сына, - все будет хорошо...
Николай Анлкеевич сидел не шевелясь, остро чувствуя
страшную хрупкость человеческого тела. Боже, это же чудо,
что такой сложный механизм может хоть немножко, хоть
чуть-чуть работать без поломки, без того, чтобы тут же не
оказаться в маленькой комнатке со странным названием "Мужс-
кая смотровая".
Потом уролог, тоже молодой человек в белом халате, не
очень ловко, но решительно вогнал в него катетер, по трубоч-
ке потекла моча, и он сказал:
- Какая к черту анурия, пишут всякую ахинею, идиоты, поч-
ки дай бог каждому...
Николай Аникеевич почувствовал прилив жаркой благодарнос-
ти к молодому человеку, к своим почкам и даже к моче...
Виктор Александрович Вахрушев лежал во второй кардиологии
и оказался толстым человеком с бело-мучнистым больничным ли-
цом.
- Вы ко мне? - спросил он Николая Аникеевича.
- Да...
Лицо Вахрушева начало было почему-то складываться в иро-
ническую улыбку, но вдруг исказилось от боли.
- У-у, - он со свистом вздохнул сквозь сжатые зубы, по-
молчал несколько секунд, потом сказал: - Так и должно
быть...
- Что? - спросил Николай Аникеевич, с брезгливой жалостью
посмотрел на все еще напряженно нахмуренный лоб. О господи,
какое счастье, что не он это лежит распятый на больничной
койке, не его пронизывает боль.
- Так и должно быть, - уже тверже сказал Вахрушев. - Чу-
жие люди приходят, а единственная внучка никак не может най-
ти время навестить умирающего деда. Что поделаешь, современ-
ный баскетбол требует самых серьезных тренировок... Но хва-
тит жаловаться. Вы по поводу экспертизы?
- Я...
- Я все передал Аркадию Семеновичу Падалко. Вернее, жена
передала, когда это случилось. Закончить заключение я не ус-
пел, но кое-что написал.
- Простите, Виктор Александрович, но я вовсе не по этому
делу. Я... Как бы вам это выразить пояснее? Видите ли...
- А кто вы, собственно? - строго спросил Вахрушев.
- Изъюров Николай Аникеевич. Я хотел спросить вас о по-
койном Василии Евграфыче...
- О ком, о ком?
Сердце Николая Аникеевича тоскливо сжалось. Не он. Зачем
все это? Весь этот бред. И нелепые часы, и его детское любо-
пытство вдруг показались ему здесь, в больнице, где отпадает
все незначительное, ничтожными, не имеющими никакого значе-
ния.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг