повторил:
- Не сомневайтесь во мне, я человек порядочный. Всю выручку пополам.
Честно говорю: пополам. Я человек порядочный...
16. БУЛЬДОГ В "КАДИЛЛАКЕ"
Фрэнк Джилберт Гроппер знал, что такое одиночество, и привык к нему.
Подобно альпинистам, которые, подымаясь по горному пику к вершине,
чувствуют себя все более одинокими, он с каждым миллионом удалялся от
людей. То есть люди вокруг него были всегда, но он не верил им и не мог
даже позволить себе никаких чувств по отношению к ним. Он знал себе цену в
прямом и переносном смысле и понимал, почему все вокруг с такой
готовностью улыбались ему и смеялись при каждой его шутке.
Он не тяготился своим одиночеством. Для тех, кто ищет общества,
одиночество - синоним скуки. Гроппер не знал скуки. Скука - это незанятый
ум. Его ум всегда был занят. И ому никогда не было ни скучно, ни одиноко.
Сорок миллионов друзей, хоть и запрятанные в толстостенных стальных
сейфах, никогда не покидали его и никогда не давали скучать.
Но сейчас, лежа в канаве под небольшим мостиком, он вдруг ощутил
безмерное одиночество. Он всем своим собачьим телом внезапно ощутил
громадность этого шумного, пахучего и пустынного мира и всю свою малость,
исчезающе малую точку, дрожащую в вонючей канаве под заплесневелыми
досками мостика. Если раньше деньги, его деньги, делали его центром
финансовой вселенной, то теперь, лишенный их, он вдруг оказался ничтожным
атомом, который подчиняется в своем движении совсем другим законам.
Одиночество наваливалось на него гигантским прессом, сжимало его,
опустошало голову и наполняло безыменным ужасом. Он не мог больше
оставаться один. Гроппер осторожно выглянул из-под мостика: уже стемнело.
Он вылез из канавы и, стараясь держаться боковых улиц, побежал по
направлению к дому Бакстеров.
Путешествие было долгим, и, когда он достиг цели, уже наступила ночь.
Он ткнулся носом в калитку: заперта. Поднял голову - нет, звонок слишком
высоко, не дотянуться. Гроппер начал тщательно исследовать забор,
удивляясь, как хорошо он видит в темноте. Ни единой дыры, сквозь которую
можно было бы пролезть. С другой стороны забора послышалось знакомое
тявканье. Фидо, шотландская овчарка Фидо... Сердце Гроппера застучало, и
он внезапно понял, что тянуло его сюда. Тявканье было веселым и
нетерпеливым. "Неужели она узнала меня в темноте?" - промелькнуло у
Гроппера в голове, и он ответил радостным ворчанием. Фидо стояла у самого
забора, и Гроппер просунул свою морду между планок. Странное возбуждение
охватило его и заставило задрожать в томительном ожидании.
Он почувствовал, как Фидо лизнула его в морду, и вое торг вырвался из
него громким торжествующим лаем. Первый раз за последние пятьдесят лет он
радовался поцелую, не отдавая себе отчета, что это его,
шестидесятивосьмилетнего финансиста, лижет в физиономию сука породы колли.
Гроппер не анализировал своих чувств. Они были столь незнакомы ему, что
он все равно затруднился бы определить их. Он лишь ощущал накатывавшую на
сердце теплоту и странное головокружение.
Не думая о том, что делает, Гроппер бросился вперед на доски забора и
упал. Тявканье Фидо напомнило ему человеческий смех, и он одним прыжком
вскочил на ноги. В нескольких ярдах от него стоял грузовичок. Должно быть,
Бакстер привез что-нибудь из гаража и решил не загонять машину во двор.
Как он сразу не догадался? Гроппер подпрыгнул вверх, пытаясь вскочить в
кузов, но когти лишь царапнули по борту, и он плюхнулся на землю.
Фрэнка Гроппера можно было упрекать в чем угодно, но только не в
отсутствии упорства. Он слегка присел на задних лапах, подпрыгнул и
уцепился лапами за край борта. Еще мгновенье - и он был в кузове. Из
кузова он забрался на крышу кабины. Теперь забор был почти на одном уровне
с ним, всего в двух или трех футах. Внизу он увидел Фидо. Она стояла и,
казалось, ждала его. Гроппер зажмурил глаза и прыгнул. Земля встретила его
толчком, который сбил с ног и заставил два раза перевернуться. Прежде чем
он вскочил на ноги, Фидо уже куснула его в ухо и отскочила в сторону.
"Боже мой, я схожу с ума, - вдруг подумал Гроппер, - я действительно
превращаюсь в собаку, в бульдога. Я влюблен, я влюблен в суку с длинной
шелковистой шерстью и узкой длинной мордой. Мне хочется все время быть с
нею. Не хватало еще, чтобы я пригласил ее потом в Риверглейд, потом, когда
я снова стану... Стану? Жив ли Беллоу? Жив ли Хант? Найдут ли они меня?"
Фидо снова толкнула его мордой, принялась быстро разбрасывать задними
лапами землю, потом вытащила из ямы кость и отскочила в сторону. Его,
финансиста и миллионера, угощают ночью выкопанной из земли сухой костью,
как когда-то угощали где-нибудь в "Ритце" изысканными блюдами.
И, может быть, впервые за долгие-долгие годы он почувствовал
благодарность, мягко шевельнувшуюся в нем.
На улице послышался звук мотора, яркий свет фар создал из ничего стволы
деревьев, заборы, крыши. Тонко пискнули тормоза. Открылась дверца, и
чей-то голос тихо сказал:
- Как будто здесь. Сидите в машине, вы слишком слабы, я сам поговорю.
Луч карманного фонаря ощупал калитку, и в то же мгновенье в доме
послышался звонок. Прошла, должно быть, минута, и человек у калитки снова
позвонил. На этот раз из дома вышел Бакстер. Пугливо озираясь вокруг, он
сделал несколько шагов по дорожке.
- Эй, какого черта вы там... - крикнул он и увидел прожектор на крыше
"шевроле". - Никак полиция? Другого времени вы не нашли? Вытащить из
постели порядочного человека в полночь - это мне кое-что напоминает...
- Прошу прощения, мистер Бакстер. Вы ведь Бакстер?
- Ну, Бакстер.
- Лейтенант полиции Мак-Грири. Может быть, вы откроете калитку?
- В другой раз, лейтенант. С полицией, если это возможно, лучше
разговаривать через забор. Что вам нужно? Или вы приехали спросить, как
идут дела и какая завтра, по моему мнению, будет погода?
- Еще раз простите, мистер Бакстер, но, право же, я к вам по делу и
прошу прощения за позднее время.
Фидо захлебывалась от лая, прыгая вокруг Бакстера.
- Ну что у вас, лейтенант, а то я замерзаю?
- Это ваша собака?
- Да, моя. Укусила кого-нибудь? Нет, это ошибка, мы ее не выпускаем со
двора.
Луч фонарика опустился пониже и застыл на шотландской овчарке. Гроппер,
сидя за кустом, почувствовал, как шерсть у него на шее становится дыбом.
- Колли?
- Да, колли. А что все-таки случилось?
- А бульдога с лапами в белых чулках у вас нет?
- Вон оно что! Вспомнили! Я же заявлял в полицию. Можете не
сомневаться, бульдогов я обхожу теперь, как прокаженных.
- Да, да, мистер Бакстер, мы это прекрасно помним. Я сам веду
расследование и, поверьте, не стал бы вас беспокоить, если бы не
предполагал, что собака может снова забрести к вам, и тогда ваша жизнь в
опасности. Это ведь не совсем обычная собака, как вы считаете?
- Обычная? Если бы наша хиллсайдская полиция обладала хотя бы половиной
ее ума...
- Вы остроумный человек, мистер Бакстер. Я извинился перед вами, но
если вы настроены шутить...
- Ладно, лейтенант, не заводитесь. Если бы вас вытащили ночью из
постели и стали выспрашивать о собаке, из-за которой у вас были одни
только неприятности, вы бы тоже стали остроумным.
- Но вы уверены, что собака не у вас? Может быть, она где-нибудь во
дворе?
- Во-первых, я только что починил забор. Четыре дня возился. Во-вторых,
как вы думаете, наша-то собака молчала бы?
- Да, пожалуй, вы правы. Но помните, что в ваших же интересах
немедленно сообщить нам, как только бульдог окажется у вас. Вы меня
поняли?
Лежа за кустом, Гроппер лихорадочно думал. Сделать шаг вперед и
оказаться в луче фонарика? Что с ним сделает полиция? Во всяком случае, ни
Беллоу, ни Хант, если они и остались живы после той ночи, в полицию не
обратятся, слишком много на них висит. Нет, с полицией связываться они ни
за что не будут, для них это верная тюрьма. Нет, покрепче прижаться к
земле, к чуть сыроватой и теплой земле, запах которой, такой
невыразительный для человека, распадался в его сознании на множество ярких
запахов. Надо ждать. Надо дать им время.
- Так договорились, мистер Бакстер? Я жду вашего звонка.
Мак-Грири сел в машину. Свет фар снова скользнул по улице и поблек,
растаял вместе с шумом удалявшегося автомобиля.
- Бр-р, холодно, - проворчал Бакстер и направился к дому. Не успел он
закрыть ва собой дверь, как на улице снова остановилась машина и в доме
снова заверещал звонок. Чертыхаясь, Бакстер спустился с крыльца и крикнул:
- Ну что вы там забыли, лейтенант? Дадите вы мне лечь спать или нет?
Человек у калитки тихо рассмеялся:
- Значит, это у вас была полиция? Ничего не поделаешь, приходится
уступать властям очередь. Откройте калитку или вынесите бульдога.
- Кто вы и сколько меня будут терзать этой проклятой собакой? Почему вы
не спросите у меня жирафу?
- Заткнись. И поплотнее. Принеси бульдога.
- Послушайте, вы что, с ума все сошли? Кто вы?
- Меньше слов, или твоя старуха завтра же отправится получать страховку
за тебя, понял?
- Господи, да я бы вам с удовольствием вручил хоть дюжину бульдогов,
если бы они у меня были. Нет у меня бульдога, сэр. Видит небо, что нет.
- Небо меня не интересует. Я хочу видеть сам.
Бакстер щелкнул замком и открыл калитку. В свете фонарика Гроппер успел
рассмотреть сонное, невыразительное лицо. Нет, это не человек Джо Джеффи.
Это, наверное, из тех, что напали на его дом. Нет, нет, только не попасть
им в руки. Если они знают, а они наверняка знают, ему несдобровать. Они-то
заставят его кое-что вспомнить.
Человек вошел в калитку и тихо свистнул. Потом сказал:
- Послушай, заткни лучше уши и не слушай, что я буду говорить. А если и
услышишь - забудь! Понял?
Бакстер медленно поднял к голове трясущиеся руки и заткнул уши. Человек
тихо прошептал:
- Мистер Гроппер! Мистер Гроппер, вам лучше выйти, мы вам все сделаем,
что нужно. Чертов пес! Ищи его по Соединенным Штатам Америки! Как будто у
босса нет других забот, как гонять нас за четвероногим финансистом. Мистер
Гроппер!
Человек еще раз оглянулся и небрежно толкнул Бакстера пистолетом.
- Веди в дом, - сказал он, - может быть, ты его прячешь там где-нибудь.
Они оба скрылись в доме, а Гроппер, лизнув Фидо, шагнул к калитке. Он
не хотел уходить. Лапы его словно прилипали к земле, и оторвать их было
невыносимо трудно. Он еще раз оглянулся на колли. Собака смотрела на него,
и ему почудилось, будто она едва слышно жалобно взвизгнула...
"Кадиллак" стоял с потушенными фарами, но мотор мягко урчал на холостых
оборотах. В голову ему вдруг пришла шальная мысль. Чем еще раз рисковать
жизнью, совершая экскурсию по городу, может быть... Он представил себе
выражение лица человека, когда тот выйдет от Бакстера, и нажал лапой на
кнопку дверной ручки. Дверца "кадиллака" слегка приоткрылась, он просунул
в щель морду и вскочил на сиденье. Закрыть дверцу было гораздо труднее, но
после двух или трех попыток ему удалось притянуть ее к себе лапой.
В темноте он ощупал задними лапами педали. Ага, широкая - тормоз, узкая
- акселератор. Педали сцепления на дорогом "кадиллаке" не было. Тем лучше.
Сможет ли он повернуть руль? Ага, вполне.
Он нажал на педаль, и длинный лимузин мягко тронулся с места. Он ездил
на машинах уже больше пятидесяти лет. Он сидел за рулем угловатой
коробочки, "форда Т", которой Генри Форд положил начало массированному
наступлению на американского пешехода и гражданина, и на кожаных подушках
"роллс-ройса", бензинового аристократа с английским воспитанием. Он уже
давно воспринимал машины просто как вещь, как нечто переносящее его с
места на место. Но сейчас, вцепившись лапами в руль, он ликовал. Он всем
своим маленьким собачьим телом ощущал великое таинство власти человека над
машиной...
Человека? Он - собака, и ему приходится почти стоять, чтобы морда хотя
бы чуть-чуть была выше щитка приборов и чтобы видеть дорогу перед собой.
Он вел машину к центру города, туда, где он мог надеяться на одного
человека, только одного, психологию которого он понимал и кто смог бы
понять его. Он не боялся, что его заметят. Было уже темно, да и кто
поверил бы своим глазам, увидев его за рулем машины?
И как бы в ответ на свои мысли, он увидел полицейского. "Кадиллак"
Гроппера стоял на пересечении Мейн-стрит и Фридом-авеню, ожидая зеленого
сигнала светофора.
Заметит его полицейский или нет? Он не испытывал страха. С момента, как
сел за руль, он чувствовал какой-то подъем, отчаянную решимость.
Полицейский медленно повернул голову и посмотрел на "кадиллак"
закуривая. В течение нескольких секунд картина, увиденная им, как бы
проявлялась в сознании. Затем он потер глаза, нажал себе пальцем на
подбородок и перекрестился, делая все это быстро и приближаясь к машине.
- Эй, - крикнул он, - какого черта!
Гроппер помахал ему лапой и нажал на акселератор. "Кадиллак" скользнул
вперед, в ночную темноту Фридом-авеню.
- Ну что вы думаете, Хант? Где мы будем его искать? - спросил
Мак-Грири, оборачиваясь к Ханту. - И уверены ли вы вообще, что эта собака
жива и находится в Хиллсайде? Полгорода объехали. Хотя я вам и верю, но...
Ладно, двинулись в полицейское управление, поговорю со своими ребятами...
Они молча добрались до пересечения Мейн-стрит и Фридом-авеню. Внезапно
Хант сказал:
- У вас у всех, полицейских, такие забавные манеры или вы для центра
города выбираете лучших?
Полицейский в центре перекрестка то подпрыгивал на месте, то вздевал
руки вверх и смеялся коротким дробным смешком.
- Эй, Морфет, ты что, спятил? - крикнул Мак-Грири, выскакивая из
машины.
Полицейский вздрогнул, словно через него пропустили ток.
- Господи, вы-то хоть по крайней мере человек, а не собака. А то я
думал уже, что схожу с ума.
- Какая собака? Что собака?
- Можете меня уволить, сэр, но я только что видел в "кадиллаке" собаку.
- Ну и что?
- За рулем, сэр! Вы понимаете - за рулем! Сидит за рулем и управляет
машиной!
- Какой породы? - крикнул Хант, вылезая из "шевроле".
- Породы? Гм... Ну конечно, бульдог! Да, сэр. Теперь я вспоминаю,
конечно, бульдог. Он помахал мне лапой.
Хант посмотрел на лейтенанта, и тот кивнул головой, кивнул медленно и
торжественно, словно подписывая государственный договор о дружбе.
- Послушайте, Морфет, - сказал Хант полицейскому, - так ведь вас,
кажется, звать, а вы не обратили внимание на номерной знак?
- Нет, сэр, но это был черный "кадиллак". Это точно. Машина поехала вон
туда, по Фридом-авеню.
- Спасибо, Морфет, и забудьте обо всем этом, если не хотите, чтобы над
вами смеялся весь Хиллсайд. Это была всего-навсего дрессированная собака,
а вы подняли панику.
- Спасибо, сэр.
Они нашли машину в самом конце Фридом-авеню. "Кадиллак" стоял у
тротуара. Ключа в замке зажигания не было. Хант открыл дверцу и несколько
раз шумно вдохнул воздух.
- Можно и не искать на сиденье волосков, лейтенант. Здесь только что
сидела собака, я чувствую запах.
- Похоже, что вы правы, Хант. Обождите, сейчас я свяжусь по радио из
нашей машины с полицией, пусть они выяснят, кому принадлежит "кадиллак".
Хант огляделся. Улица была пуста. Черной громадой распластался Первый
Хиллсайдский городской банк.
Он тихо свистнул и прислушался. Никто не отозвался, только сзади
послышались шаги Мак-Грири. Он подошел к Ханту и прошептал:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг