конечно, коварнее. Стенку выстраивать поаккуратнее. Ну да с таким
свободным защитником, как капитан Зырянов, чувствуешь себя уверенно.
Вдруг на мостовую выскочил старичок в длинном пальто и шапке-ушанке и
замахал руками.
- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант... - больше от волнения ничего,
очевидно, сказать не мог и лишь показывал рукой на магазин "Игрушки", у
которого остановился мотоцикл.
- Во-первых, гражданин, я не лейтенант, а старшина, - сказал с
достоинством Толстиков, и любому должно было стать ясно, что звание
старшины - это тебе не фунт изюма, - а во-вторых, успокойтесь и скажите,
что случилось.
- Там, там... - старичок смотрел на темные витрины, уставленные
ленивыми плюшевыми зайцами и пластмассовыми Чиполлино с луковками на
голове, - там...
- Что же там?
- Человек! Грабитель. Я сторож, я слышал. Он то ходит, шаги слышно, то
останавливается.
- Как же вы его проморгали?
- А я не моргал, - обиделся сторож. - Замок цел, окна тоже.
- Понятно, - кивнул старшина. - Спрятался в магазине до закрытия.
Старый трюк. Только это не профессионал. Трюк-то любительский, да и
магазин небогатый.
- Как это небогатый? - снова обиделся старик. - У нас знаете какой
оборот...
- Ну да ладно, - вздохнул старшина, - будем брать.
- Как - брать? Что именно?
- Преступника. Ключи у вас есть?
- Вот.
- Где выключатель?
- Какой еще выключатель?
- Да внутри, в магазине.
- А, этот... Не знаю, товарищ старшина.
Старшина Толстиков нащупал в кармане электрический фонарик и начал
отпирать замок.
- А если стрельнет? - шепотом спросил сторож.
- Не стрельнет, - уверенно сказал старшина. - Такие не стреляют. - Он
осторожно открыл дверь, прислушался и вошел.
- Слава богу! - сказал мужской голос из темноты. - А я уж думал, что
придется сидеть здесь до утра.
"Силен, бродяга, - восхищенно подумал старшина, - во дает! Слава
богу... Ишь ты!"
- Сидеть, наверное, действительно придется, гражданин, только не здесь.
В неярком луче фонарика перед старшиной стоял молодой человек лет
тридцати в помятом костюме. Еще бы, прятался, наверное, в подсобке, под
ящиками. Известное дело.
- Вы не знаете, где выключатель? Я его в темноте никак не мог найти, -
сказал человек. Голос у него был печальный. Да и то верно, веселиться
вроде не из-за чего.
- Так прямо и искали? - саркастически спросил старшина, направляя
желтое пятно луча на стены. - Да вот же он. Рядом с соцобязательствами.
Старшина включил свет и внимательно посмотрел на вора. Тот, казалось, о
чем-то задумался и смотрел, не мигая, на игрушечных деревянных коней на
колесиках.
- Как проникли? - с интересом спросил старшина. - Спрятались до
закрытия?
- Кто проник? - вздрогнул человек.
- Не я, конечно. О вас речь идет.
- А я не проник...
- Я и спрашиваю: спрятался?
- Нет...
- А как же?
- Не знаю...
- И зачем вы здесь, тоже не знаете?
- Не знаю...
- Сколько вы вчера выпили, в таком случае?
- Вчера? Вчера... Вчера... Странное какое слово, если вдуматься, "ч"
как зловеще звучит.
- Гражданин, - нахмурился старшина, - у нас тут не семинар, а
задержание преступника.
- Преступника? - рассеянно переспросил гражданин в мятом костюме. - Ах
да... понимаю... Это, наверное, я.
- Это вы совершенно точно заметили. Давайте в коляску, и поедем.
- Как это в коляску? - спросил взломщик и посмотрел на батарею
игрушечных колясок, стоявших в углу.
- Так. В мотоциклетную.
В отделении злоумышленника усадили перед дежурным, который шумно
вздохнул и обреченно положил перед собой протокол допроса.
- Имя, отчество, фамилия, место рождения, место жительства, должность,
место работы... Как вы говорите? Младший научный сотрудник? - Дежурный
заметно оживился и с интересом посмотрел на Куроедова. - Что же это вы,
Александр Васильевич, деятель, можно сказать, науки и так некрасиво
влипли? Когда вы вошли вчера в магазин?
- Я не входил... - сказал Куроедов и замолчал. Говорить ему было
тяжело, и мысли все время путались. - Вчера я вообще не был в городе.
- Где же вы были? - Дежурный положил авторучку на стол, откинулся на
спинку стула и вынул из пачки сигарету.
- Видите ли... это не совсем обычная история... Я вряд ли сумею
объяснить...
- Понимаю, понимаю, - кивнул дежурный. - История у всех бывает
необычная. По ошибке залез в чужой карман. Сам не знает, почему дал по
морде. Прямо мистика какая-то. Где же вы были вчера, Александр Васильевич?
- В Трое...
- Где, простите, в Троицком?
- Нет, в Трое... Я же вам говорю, это не совсем обычная история.
- В Трое? - У дежурного округлились глаза. - Древние греки?
- Да, - тихо сказал Куроедов и опустил голову на грудь.
- И как там? - Дежурный подмигнул старшине. - Как жизнь?
- Я не сержусь на вас, - кривясь, пробормотал Куроедов, - я понимаю,
что это звучит дико, но...
- Не сердитесь? Ну и на том спасибо, гражданин Куроедов. Только
симуляция безумия - вещь тонкая. К ней готовиться надо, литературу
специальную изучить. А вы - в Трое. Нехорошо. Младший научный сотрудник, а
говорите, как школьник. Некрасиво.
- Я понимаю, я все понимаю... - Куроедов, казалось, с трудом произносил
слова, делая усилие над собой. - Но что я могу еще сказать вам?
- Значит, вы утверждаете, что попали в магазин игрушек номер тридцать
три прямо из Трои?
- Да.
- И для чего же, позвольте полюбопытствовать?
- Не знаю. Я ведь уже говорил, что не знаю, как попал туда.
- Ну хорошо, - вздохнул дежурный. - Может быть, вы посидите, подумаете,
отдохнете...
- Знаете что? - У Куроедова, казалось, мелькнула мысль. - Позвоните
моему научному руководителю Леону Суреновичу Павсаняну. Он заведующий
сектором нашего института, доктор исторических наук. Вот телефон.
...Павсанян влетел в комнату, как смерч. Полы его плаща развевались,
словно крылья. Под плащом была видна синенькая пижама. Увидев Куроедова,
он зарычал и прыгнул на него.
- Саша! - крикнул он и рухнул вместе с младшим научным сотрудником на
жесткую милицейскую скамью. - Видел? Не казни меня, Коня видел?
- Позвольте, товарищ Павсанян, - сказал дежурный по отделению, - вы
подтверждаете, что это младший научный сотрудник Куроедов?
- Я? Подтверждаю? Дорогой мой, запомните эту минуту! Она войдет во все
учебники, это вам говорю я, Леон Павсанян! А сейчас, дорогой, позвольте,
Саша, ты видел?
- Видел, - грустно улыбнулся Куроедов. - Конь на площади...
- Ты видел Коня? - со священным ужасом переспросил Павсанян. - Сам?
- Да, Леон Суренович, видел.
Павсанян вдруг как-то бранно уменьшился в размерах, закрыл лицо руками
и заплакал, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Зачем же вы его так? - укоризненно пробормотал дежурный. - Человек
вас опознал, хотел помочь, а вы его каким-то конем...
Но Павсанян уже смеялся. Он выпятил узкую грудь и крикнул:
- Мой бедный маленький Геродюк! Мне жаль его детей, они будут стыдиться
отца, который утверждал, что Коня не было.
- Потише, товарищи, - попросил совсем уже стушевавшийся дежурный. -
Телефон звонит. Да, товарищ полковник. Все в порядке, нет, ничего
особенного не произошло. Задержанный один. Как будто младший научный
сотрудник Куроедов. Здесь он, у меня. Что? Как вы сказали? Слушаюсь,
товарищ полковник. Выполняю. - Дежурный встал, дико посмотрел на
Куроедова. - Полковник Полупанов приказал мне лично расцеловать вас,
товарищ Куроедов. Трижды. Разрешите выполнять?
Иван Сергеевич Голубь устало потер веки.
- Так как же будем оформлять, Александр Васильевич?
- Да как хотите. Какая разница?
- Как это - какая разница? Отпуск за свой счет - одно. Командировка -
другое. Тем более, если считать суточные по два шестьдесят в день, вам
полагается за три тысячи лет, я тут уже прикинул, два миллиона восемьсот
сорок семь тысяч рублей. Проверьте.
- Позвольте, для чего мне проверять, если мне этих денег никто,
разумеется, платить не собирается. Я вас, Пиан Сергеевич, не понимаю.
- Кроме того, командировка не может быть оформлена, поскольку у вас нет
отметки ни о прибытии в Трою, ни об убытии.
И снова уходит куда-то голос, не слышит никого Куроедов, только сухой
жар руки Кассандры, только горьковатый запах ее волос, только бьющееся в
ней отчаяние.
Махнул рукой, вышел. В коридоре Маша Тиберман. Глаза набрякшие, без
косметики. Увидела, всхлипнула, по-детски шмыгнула носом. Абнеос, Абнеос,
нежный бородатый ребенок. Ма-ша. Ма-ша. Да и было ли все это?
Их была горстка, чудом уцелевших во время пожара и резни. Они собрались
в негустом лесу многохолмной Иды, и в ушах их все еще звучал треск огня и
крики. Эней, привалившись спиной к дереву, вытирал пот со лба и никак не
мог отдышаться: тащил на плечах дряхлого отца, да и сын висел на руке как
гиря.
Сидели, молчали. Многоречива победа, поражение же молчит. Да и что
скажешь, когда лица еще пылают от жара огня, а в глазах пустота: что
скажешь, кому?
Но надо идти, пробираться как-нибудь к берегу, бежать от богами
проклятого пожарища, от тлеющих руин, от пьяных греческих мечей. Ноги -
что чужие, кажется, и не встать на них, да надо.
- Вставайте, - негромко говорит Эней, - идем.
Все покорно встают, один бородатый в диковинном костюме не подымается.
Смотрит пустыми, далекими глазами. Тряпка, обмотанная вокруг шеи, уже
совсем пропиталась кровью. Плох, не дойдет. А тащить некому. И так еле
бредут.
Эней подходит к бородатому.
- Сможешь идти? - угрюмо спрашивает.
- Ма-ша, - бормочет запекшимися губами. - Ма-ша...
Легко умирать Абнеосу. Не здесь он, на склоне Иды, а там, в другом мире
теперь его душа. В непонятном, но светлом и мягком, в добром мире. И Маша,
Маша все смотрит на него так, будто ждет, просит чего-то. А что?
- Идешь? - еще раз спрашивает Эней, так, для очистки совести.
- Ма-ша, - все бормочет бородатый, и вдруг слабая улыбка трогает его
лицо.
- Бредит, слово неясное все говорит, - бросает спутникам Эней. - Пошли!
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 29.12.2001 14:43
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг