- Не за что, в дороге кому хочешь рад. А то в этой чертовой пустыне,
того и гляди, уснешь за рулем.
Из-за поворота выплыло одноэтажное небольшое здание, около которого
расположилась бензозаправочная станция с овальной эмблемой "Эссо".
Рефрижератор плавно затормозил, и Дэн спрыгнул на обочину. Сухой зной
Аризоны пахнул ему в лицо, ударил его жарким одеялом. Водитель кивнул из
кабины, и, взревев мотором, машина двинулась вперед, набирая скорость.
Порыв ветра зашуршал мелким песком, перебросил через шоссе обрывок газеты,
который, казалось, обессилел от такого длинного пути и тут же улегся на
обочину. С обрывка на вылинявшее от жары небо смотрело женское лицо.
"Обнаружена уби..."
Дэна с новой силой охватило ощущение нереальности всего происходящего.
Почему он вдруг оказался в этом богом заброшенном жарком углу, вместо того
чтобы сидеть сейчас в своем прохладном кабинете и придумывать подписи к
рекламным фотографиям моющего препарата для посуды "Джой"? "Джой"! Если
мытье жирной посуды было для вас тяжкой обязанностью, то теперь оно
становится источником радости...
Ах, Фло, Фло... Впрочем, она ни в чем не виновата. Наверное, она
действительно думала, что он не любит ее. Как она не могла понять, что он
боялся ответственности перед нею в этом неустойчивом, неопределенном
мире... Если бы она подождала хотя бы еще немножко... Если бы она
понимала, что он боялся ее, боялся себя... Он всегда чего-нибудь боялся.
Теперь он снова испытывал страх, острый страх, ставший для него за эти
два дня почти привычным. К страху привыкнуть легко, легче, чем к чему бы
то ни было. Не успеешь ничего понять, и уже дрожишь день и ночь и не
знаешь, что дрожишь, и думаешь, что так и надо. Может быть, человек вообще
рожден для страха? Может быть, это и есть его нормальное состояние? Нет,
Дэн, не распускайся, не пытайся оправдывать себя, даже если это и не ты, а
твоя подкорка... Ты слишком долго преуспевал в этом. Только не поддаваться
страху. Действовать. Все равно что, но что-то делать. Тем более, что
ничего другого, как зайти в ресторанчик, в голову ему не приходило.
Солнце не светило и не жгло, оно струило на землю густой обжигающий
душ. Фортас и остекленевшие глаза Клеопатры, казалось, расплавились под
этим душем и слились в гримасничающее бровастое лицо с кошачьими зрачками.
Дэн толкнул дверь и не сразу смог рассмотреть в полутьме несколько
столиков и оцинкованный бар. Пахло пивом.
- Что, печет сегодня, приятель? - послышался сонный голос откуда-то из
прохладных недр комнаты.
- Да, не холодно. - Дэн вздрогнул и уселся за столик.
- А вы, наверное, издалека?
Теперь Дэн уже различал в полумраке лоснящуюся от пота физиономию
бармена за стойкой.
- Это вы тонко заметили, - сказал Дэн.
- А знаете, как я определил? - дружелюбно спросил бармен. - Кто тут
хоть раз был, знает, что у стойки прохладнее, да и Мэри сейчас не
дозовешься. Дрыхнет, дрянь такая, на кухне... Вам чего?
- Бутылочку кока.
- Это правильно. Я всегда говорю: хочешь утолить жажду - выпей
бутылочку кока-колы. А вы здесь проездом? Что-то я вашей машины не вижу.
- Нет, мне нужно в Драй-Крик.
- Так это вроде и есть Драй-Крик. Тут вот в полумиле поселочек, так,
ерунда, домиков десять - пятнадцать. Вы к кому, если можно узнать? Мы
здесь народ любопытный: как видишь незнакомое лицо, обязательно суешь нос
во все. Иной раз полдня не с кем словом перекинуться.
- Понимаете, мне нужно добраться до научной базы...
- А... Так бы сразу и сказали. Я там, правда, не был, да туда, говорят,
никого и не пускают. Это милях в тридцати отсюда.
- А дорога туда есть?
- Есть, построили. Но они все больше на вертолетах. Торопятся теперь
все. А вас встретить разве не должны?
- Н-ет. Я не предупредил их.
- Ну ничего, скоро кто-нибудь оттуда появится. Выпейте еще бутылочку.
Сейчас я вам из холодильника достану.
Бармен нырнул к холодильнику, пошарил в его освещенной изнутри камере,
достал запотевшую ребристую бутылочку и вытер ее полотенцем.
- Холодненькое. Я всегда говорю: хочешь утолить жажду - выпей бутылочку
кока-колы.
- Спасибо, - сказал Дэн, поднимая тяжелый стакан.
- Ну как? - с гордостью спросил бармен. - Холодная?
- Как раз по вашей жаре, - ответил Дэн. Он почему-то почувствовал
сонливость. Глаза закрывались сами собой. "Бред какой! - подумал он. - Не
хватает сейчас заснуть тут, прямо у стойки". Он сделал над собой усилие и
встряхнул головой.
Мысли его, казалось, отделились от черепной коробки и тихо плескались в
голове, все густея и тяжелея. Мышцы век больше не слушались его. Веки были
стотонны, и он уже знал, что не сумеет удержать их. Зачем держать их?
Тяжкий сон неотвратимо навалился на него, как асфальтовый каток, и ничто
не могло остановить его. "Я уже сплю", - вяло подумал Дэн и с каким-то
облегчением разом перестал сопротивляться сну, словно отпустил веревку и
полетел куда-то вниз. Сквозь сон он почувствовал боль во лбу. Он ударился
головой о стойку и начал было сползать с высокого стула, но бармен успел
подставить плечо и аккуратно уложил Дэна на пол. Затем осторожно приподнял
ему веко и удовлетворенно кивнул головой:
- Спит, как сурок!
Он запер наружную дверь, тщательно выполоскал стакан, спрятал бутылку и
позвонил по телефону. Через полчаса послышалось громкое гудение, все
усиливавшееся и усиливавшееся, пока вдруг неожиданно не стихло. В заднюю
дверь вошли двое мужчин в светлых комбинезонах.
- Все в порядке? - спросил один из них.
- Спит, как сурок, - гордо сказал бармен. - Пива?
- В другой раз.
Втроем они вынесли Дэна из ресторана во двор, где, печально свесив
длинные лопасти, стоял вертолет.
- Ну, счастливо, - сказал бармен, - я свое дело сделал.
- Ладно, шеф будет доволен, - сказал пилот вертолета, - только
привяжите его к креслу.
"Сикорский" загудел, вращающиеся лопасти приподнялись, набирая обороты,
и легко потянули вверх небольшую кабину. Вертолет слегка наклонился вперед
и заскользил над желтым морем песка и редкими пятнами деревьев.
ДРАЙ-КРИК
Прежде чем Дэн открыл глаза, он уже знал, что в комнате много солнца,
потому что мрак под закрытыми веками трепетал и был светлым. Он
почувствовал радость, такую же безотчетную радость бытия, какая посещала
его во время пробуждения ото сна много-много лет назад, когда он был
мальчишкой и каждый новый день был началом новой жизни.
"Как хорошо!" - подумал он и открыл глаза.
На светло-зеленой стене дрожала солнечная полоска. Должно быть, лучи
проходили сквозь листву и она передавала им свой трепет. Дэн лежал на
диване. Он вдруг вспомнил все: остекленевшие глаза Клеопатры, Кэрол Бейкер
на стекле рефрижератора, кока-колу и сон. Его усыпили, подумал он, и тут
же автоматически отметил какую-то странность: мысль эта нисколько не
испугала его и даже не спугнула радостного настроения. Это было
удивительно. Дэн легко сел на диване и потянулся. Тело его слегка онемело
от долгого лежания и чуть-чуть болела голова. Но хотя он и зафиксировал
эти ощущения, все то же блаженное состояние не проходило. "Какой
великолепный светло-зеленый цвет у стен и как красиво они освещены
солнцем", - подумал он.
Послышались шаги, Дэн обернулся и увидел полноватого смуглого человека
средних лет, в светло-зеленом халате. Лицо человека показалось ему
каким-то удивительно родным и домашним, и он не мог сдержать широкую,
счастливую улыбку.
- Ну, вот вы и проснулись, - сказал человек. - Позвольте представиться:
доктор Цукки. Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно, - ответил Дэн. Он испытывал какую-то незнакомую радость,
разговаривая с этим человеком, и, даже если бы чувствовал себя совершенно
больным, все равно ответил бы "прекрасно", лишь бы сделать ему приятное.
- Вас, наверное, интересует, где вы и что с вами случилось, - сказал
доктор Цукки. - Вы сидели в баре "Драй-Крик", пили кока-колу, и вам стало
плохо. Хозяин позвонил нам сюда, - доктор сделал широкий жест рукой, - и
мы вас доставили к себе. Здесь у нас экспериментальная биологическая база.
Побудьте пока тут, отдохните, а там видно будет. Вы что-нибудь хотите
спросить меня, мистер...
- Карсуэлл, Дэниэл Карсуэлл, - широко улыбнулся Дэн. - Нет, нет,
ничего.
- Ну, вот и отлично. В двух словах о нашем распорядке. Жить вы пока
будете в коттедже номер три, столовая почти рядом. В том же помещении, что
и столовая, - наша кают-компания. Можете там взять себе что-нибудь
почитать, сыграть партию на бильярде, посмотреть телевизионную программу.
Лагерь наш обнесен колючей проволокой, подходить к ней нельзя. Нельзя
самому входить и в помещения лабораторий. Впрочем, вы сами увидите надписи
с предупреждением... Вы что-то хотите сказать, мистер Карсуэлл?
- Мне очень стыдно, дорогой доктор, но я должен признаться вам, что я
оказался в ресторанчике не случайно...
Доктор Цукки внимательно посмотрел на Дэна и ободряюще кивнул.
- Видите ли... я не знал как, но я намеревался проникнуть на вашу
базу... Мне нужно было поговорить с мисс Флоренс Кучел, которая, как мне
стало известно, находится здесь.
Дэн испытывал жгучий стыд за свои поступки и вместе с тем в нем
трепетала радостная уверенность, что доктор Цукки простит его. Это было
необъяснимо. Он чувствовал то, чего не мог чувствовать, и говорил то, что
не могло прийти ему в голову. Но тем не менее он это делал, и при этом в
нем все росло и росло некое радостное животное блаженство, которому он не
мог найти названия и которому не мог и не хотел сопротивляться. Все мысли
и воспоминания, чуждые этому блаженству, казались осклизлыми кусками
дерева на воде: только захочешь за них уцепиться, как бесшумно и плавно
они уходят из-под рук и даже не всплывают снова рядом, а выныривают где-то
далеко, где их почти не видно.
Доктор флегматично кивнул и сказал:
- Ну ничего, ничего. А мисс Кучел вы встретите через несколько минут. Я
ее только что видел. Кстати, когда вас привезли сюда, из кармана у вас
выпал пистолет. Сейчас я вам принесу его.
- Что вы, доктор, зачем мне пистолет в таком приятном месте? Господь с
вами!
Дэну на мгновение почудилось, что он сошел с ума, что все эти странные
слова, которые он произносил, не могли родиться в его мозгу. Он не мог
радоваться тому, что попал в тюрьму за колючей проволокой, не мог
признаться в своих намерениях, не мог отказаться от пистолета, не мог
остаться равнодушным при мысли, что сейчас увидит Фло. Но тут же
безотчетная, всепоглощающая физиологическая радость, какое-то благостное
удовлетворение и довольство смыли тревожные мысли, сморщили их, сделав
крошечными и скучными.
- Вот, прошу вас. - Доктор протянул Дэну знакомый вессон и внимательно
посмотрел на него.
Дэн отшатнулся. Металлический предмет на раскрытой ладони доктора
казался абсурдным, чудовищно нелепым в этом радостном солнечном мире.
- Господь с вами, доктор, уберите его! - с жаром воскликнул Дэн, и
снова на какую-то долю секунды в голове его шевельнулась мысль о
фантастичности всего происходящего.
Нет, он не бредил. Он чувствовал себя бодрым и энергичным. Он помнил
все, решительно все. Просто все потеряло свою привычную ценность. Ценность
приобретал взгляд доктора Цукки, его улыбка, и ради этой улыбки Дэн с
готовностью и восторгом согласился бы на что угодно. "Хорошо если бы я был
собакой, - подумал Дэн, - я бы встал на задние лапы и лизнул доктора в
лицо".
- Отлично! Когда он вам понадобится, скажете мне или кому-нибудь еще из
обслуживающего персонала. А теперь прошу, я вам покажу ваше жилище.
- О, спасибо, доктор, вы так добры ко мне!..
Они вышли из комнаты, прошли прохладным коридором, где под ногами у них
мягко и упруго пружинил пластик, и вышли на улицу.
Невдалеке натужно ревел красный бульдозер, сгребая в кучу сухую
коричнево-бурую землю, и несколько рабочих в светлых комбинезонах
осматривали огромную трубу, для которой уже была готова траншея.
- Как видите, мистер Карсуэлл, мы еще благоустраиваемся.
Прямо перед ними среди пальм виднелись живописно разбросанные
коттеджики, а правее, ярдах в трехстах, над приземистым корпусом вверх
тянулось несколько металлических радиомачт.
По периметру базу окружали три ряда колючей проволоки со сторожевыми
башенками через каждые сто - сто пятьдесят ярдов.
- К проволоке лучше не подходить, - сказал доктор Цукки.
- Что вы, что вы! - испугался Дэн. - Мне это и в голову никогда не
придет. Раз нельзя - какой может быть разговор!
- Ну и великолепно. Я вас сейчас оставлю, а вы можете зайти к себе или
погулять, как хотите. До обеда еще больше часа. До свиданья.
- До свиданья, доктор Цукки. Огромное вам спасибо за все. Вы и не
представляете себе, как мне было приятно с вами познакомиться.
Доктор коротко взглянул на Дэна сквозь очки с толстыми стеклами, и тому
почудилось, что в его близоруких глазах мелькнула какая-то брезгливая
жалость, с какой обычно смотрят на отсталых в умственном развитии детей.
Неужели он его чем-нибудь огорчил, испуганно подумал Дэн, но доктор
рассеянно кивнул, и на лице у Дэна расплылась блаженнейшая улыбка.
Мир был прекрасен. Все, что он видел вокруг, казалось ему невыразимо
приятным. Крохотные однотипные домики источали несказанный покой. С
десяток чахлых пальм трогали его своей беззащитностью. Геометрические
контуры металлических башен радовали глаз какой-то благородной строгостью.
Красный бульдозер походил на большого добродушного слона, а рабочие в
светлых комбинезонах вызывали в нем восхищение своими четкими,
размеренными движениями.
"Но это же невероятно! - подумал Дэн. - Почему я полон этой странной
всеблагости? Почему во мне нет ни одной привычной и естественной эмоции?"
Но, как и несколько минут назад, вопросы эти не находили пристанища в его
мозгу, им как будто не за что было уцепиться, и они тут же уплывали
куда-то вдаль, теряя остроту и смысл. Все было хорошо, и незачем было
думать о том, что нарушало его ровный поющий восторг. Впрочем, ему
казалось, что восторг этот нарушить было вообще невозможно, словно
какой-то мощный брандспойт в его сознании непрерывно омывал его сильной
струей блаженного покоя, которая мгновенно затопляла и уносила все
неприятные мысли и чувства.
Впереди на дорожке послышались шаги. Дэн поднял голову и увидел Фло.
Она шла под руку с каким-то человеком и сияла белозубой улыбкой. Она
загорела с того момента, когда он последний раз видел ее, и легкий загар
шел к ее светло-каштановым волосам, которые дрожали сейчас в порывах
теплого ветра. Легкое светлое платье, похожее на сарафан, обнажало ее
руки.
Дэн затаил на мгновение дыхание, инстинктивно ожидая, что сердце его
сейчас пропустит такт, а потом понесется вскачь, охлаждая все внутри и
обдавая горячим жаром лицо, но оно продолжало биться ровно и спокойно.
Фло подняла глаза и увидела Дэна. Она приветливо кивнула ему и
крикнула:
- Дэнни, как ты сюда попал?
- Приехал, Фло, - спокойно ответил Дэн. Ему было приятно ее видеть,
впрочем, как и ее спутника, молчаливого черноволосого мужчину, высокого и
широкоплечего.
- Знакомься, Дэнни, это Генри. Генри Фостер. Он тоже работает здесь.
- Очень приятно! - Фостер дружелюбно протянул Дэну руку, и тот с
чувством пожал ее.
- Хорошо, что ты здесь, - весело сказала Фло. - Народу у нас маловато,
и втроем нам будет веселее. Правда, Генри? - Она обернулась к своему
спутнику, и тот смущенно улыбнулся, кивнув головой.
Теперь Дэн знал, твердо знал, что должен испытывать в эту минуту боль,
острую боль. Он хотел бы испытать ее, ждал ее, понимая, что острая горечь
вернула бы его в нормальный мир нормальных чувств. Но ни боли, ни горечи
не было. Он мог их вызывать волевым усилием сколько угодно, но то были
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг