порядок?
- Это только в школе вам вбивают в голову и контакт веща-
ет в каждых машинных новостях. Вот ты, Пет Олик, охотник без
сектора и без знака, ты разве хуже какого-нибудь жирного аса
из высших секторов, у которого есть все?
- Я не знаю...
- Но как ты думаешь, сам ты как считаешь?
- Если машина, да будет благословенно имя ее, дала им вы-
сокий сектор...
- Опять ты за машину прячешься! Я тебя не про нее спраши-
ваю, а про тебя самого, лапсунья твоя голова!
- Но ведь машина, да будет...
- Не повторяй, как попугай, "да будет", "да будет"!..
- Хорошо, Ун, я постараюсь, не сердись. Я хотел только
сказать, что машина...
- Ну!
- Не буду, не буду... машина ведь умнее меня... У меня-то
только мой мозг, мой опыт, а она вон сколько знает! Как же я
могу сравнивать мой опыт с ее?
Невозможно, подумал Ун, невозможно пробить эту стену. Что
угодно, но только не думать самим, отдать кому угодно право
решать за тебя. Как назвал это Павел? Ага, фашизм...
- Но поймите, - терпеливо сказал он, - не в этом дело.
Конечно, у машины опыт больше, чем у каждого из нас. Она,
безусловно, умнее нас. Но не в этом же дело. Как только мы
вручаем кому-то право думать и решать за нас, мы становимся
просто детальками в механизме. Нами просто пользуются Отцы
Онира...
- Но ведь для нашего же блага, - тихо проговорил Пет
Олик.
- Ну какое же это благо, когда тысячи и тысячи асов бесс-
мысленно расползаются каждый день, чтобы выполнять бессмыс-
ленную работу, назначенную им машиной! Они не знают, для че-
го нужна эта работа и нужна ли она вообще, они - те же лопа-
ты, что держат в руках. И непонятно, держат ли они лопаты
или лопаты держат их. Но мы же наделены разумом. А раз мы
наделены им, мы должны им пользоваться!
- То, что ты предлагаешь, страшно, - еще тише сказал Пет
Олик. - Это хаос... Представь себе сразу весь Онир, всех
асов. И вот мы остались без машины. Исчезло сразу все: ис-
чезли рационы, никто не знает, какую работу делать, никто не
знает, где жить. Все бросятся в высшие секторы, потому что
там, говорят, дома лучше и лучше стены. Как же мы сможем
тогда знать в день метаморфозы, куда нам идти и как жить?
- Конечно, по-своему ты прав, Пет Олик, - терпеливым го-
лосом учителя сказал Ун Топи. - Спору нет, с машиной жить
спокойнее, если мы согласны быть буллами...
- Но ведь не все же у нас буллы, - пробормотал Гар Омани.
- Выходит, что все. Чем мы отличаемся от булла? Булл мы-
чит, а мы вообще молчим, потому что нам но о чем говорить. И
чего же мы достигли? Отцы, которые управляют нами через ма-
шину...
- Отцы тоже назначаются машиной, - неуверенно сказал Пет
Олик.
- Как бы не так! Кто уж стал Отцом, Отцом и остается, у
них вообще нет никаких метаморфоз.
- Как это нет метаморфоз?
- А так. Нет, и всё. Это простые асы регулярно идут в
храмы контакта и выслушивают приговор машины, а Отцам не
нужны никакие перемены.
- Ну, Ун, ты тоже...
- Я хотел вас спросить: что мы сделали за нашу жизнь на
Онире, чего мы добились? Вы ответите: а что нам нужно? Ко-
нечно, если вы согласны быть простыми орудиями в руках От-
цов, тогда говорить не о чем. Но если стремиться к лучшей,
более полной и богатой жизни, жизни светлой и интересной,
тогда нам есть над чем подумать...
- Ты с ума сошел, ас, - рявкнул стерегущий у Дома Отцов.
- Сейчас ночь, а ты...
- Отец Гали Пун приказал мне являться к нему в любое вре-
мя, если это нужно, вот подписанный им приказ.
Стерегущий взял в руки листок, повертел его:
- Здесь ничего не говорится о том, чтобы пускать вас в
Дом Отцов ночью.
- Но поймите же, - взмолился Вер Крут, - это срочное дело
государственной важности.
- У всех, кто входит сюда, дело государственной важности.
Здесь буллы не пасутся.
- При чем тут буллы! Поймите же, мне необходимо сейчас же
попасть к Отцу Гали Пуну. Через час может быть уже поздно.
- Приходите после утреннего ветра.
О машина, почему судьба постоянно подставляет ему в пос-
леднюю секунду ножку? Почему здесь должен стоять этот тупо-
лобый стерегущий, упрямый, как булл?
И вдруг он понял, что готов на все. Как учил их старший
охотник. Постарайся отвлечь внимание врага и нанеси ему од-
новременно два удара. Ногами и руками. На секунду ему стало
страшно. Поднять руку на стерегущего - это значило наверняка
стать буллом. Но теперь все изменилось.
- Позвольте попросить вас, господин стерегущий... -
вкрадчиво пробормотал он.
- Что еще?
Два удара одновременно. Руками и ногами. Хорошо их всета-
ки учил старший охотник. Он не думал, что делает, а руки его
сами вытащили у лежащего стерегущего слинку и засунули себе
в карман.
Он вбежал в здание. Знакомый широкий коридор был полуос-
вещен. Кто это? О машина, опять стерегущий, опять разговоры,
а тем временем придет в себя стерегущий, что лежит у входа.
- Стойте! - крикнул стерегущий и выхватил слинку, но,
прежде чем он успел поднять ее, слинка в руках Вера Крута
чмокнула, и стерегущий начал медленно падать.
Сначала у него подогнулась одна нога, он покачнулся, по-
том подломились еще две, но Вер уже бежал по коридору. О ма-
шина, где же комната Отца Гали Пуна? Ему вдруг стало беско-
нечно страшно. А что, если отца нет? Мало ли куда он мог уе-
хать. Еще несколько минут - и стерегущий у входа подымет
тревогу. За ним начнут охотиться, пока не загонят в угол. В
глухой угол, без выхода, пахнущий пылью и смертью.
Сердце его замерло, и он постучал в дверь Отца. Никто не
ответил. Громче, громче надо стучать, теперь не время дели-
катничать, сейчас раздастся сигнал тревоги, и множество ног
застучит по полу и стенам. О машина!
- Кто там? - послышался голос Гали Пуна.
- Это я, Вер Крут, Отец. Я знаю, который сейчас час, но
время не ждет. Меня не пускали. Я убил одного стерегущего и
избил другого.
Дверь распахнулась. Отец Гали Пун молча смотрел на него.
- Что случилось? Вы знаете, что полагается за убийство
стерегущего?
- Да, - твердо ответил Вер. - Но я считал, что опасность,
угрожающая Ониру, больше, чем жизнь стерегущего.
- Говорите.
- Я проследил за Ликом Карком. Перед самым вечерним вет-
ром он украдкой пробрался в третий сектор к некой Ране Раку.
Полностью подслушать их разговор мне не удалось, но и того,
что я узнал, оказалось достаточным. Эта аса раньше жила в
девятом секторе и приютила Лика Карка. Третий сектор она по-
лучила после возвращения охотников вместе с другими странны-
ми метаморфозами. Вывод может быть только один: Ун Топи и
Лик Карк вступили в контакт с оххрами, которые обслуживают
сейчас машину. А это значит, что весь Онир практически в их
руках.
"Почему до сих пор не подняли тревогу? - подумал Отец Га-
ли Пун. - Нужно будет подумать, как организовать охрану Со-
вета. Охрана... Разве дело сейчас в охране Совета? - попра-
вил он себя. - Не Совет охранять, а Онир спасать, если еще
не поздно..."
Он вдруг почувствовал глубочайшую усталость. Как сладко
было бы заснуть, забыть все... Сон манил его, звал, соблаз-
нял. Разжать пружину воли, отпустить присоски, упасть... Он
помотал головой. Секундная слабость. Ничего еще не потеряно.
Он нажал на кнопку контакта, но контрольная лампочка не
вспыхнула. Бежать за охраной - значит терять время. Он выта-
щил из ящика слинку.
- К оххрам! - скомандовал он, и они побежали.
Убитый стерегущий лежал на полу в полумраке коридора, и
они перепрыгнули через него. Быстрее, быстрее! Когда же кон-
чатся эти бесконечные переходы, гладкие стены коридоров, что
бесшумно набегали на них, словно их бег вытягивал эти стены
из полумрака.
Они ворвались в комнату оххров. Все шесть на месте, не
все еще потеряно. Главное - отрезать их от машины и захва-
тить этих двух охотников. Всех охотников, чтобы зараза не
распространялась.
- Оставайтесь здесь, Вер! - приказал Отец. - Уничтожайте
любого оххра, если они попытаются выйти отсюда. Они не долж-
ны касаться машины, пока Карк и Топи не будут в наших руках.
Я же сейчас организую их поимку.
Что за наваждение, подумал Отец: он не мог сдвинуться с
места. Или все это кошмарный сон, когда на тебя надвигается
нечто чудовищное, а ты не можешь пошевельнуться, даже закри-
чать? Сон, конечно же, сон. мелькнула яркой вспышкой безум-
ная надежда и тут же погасла, потому что Вер Крут пронзи-
тельно закричал:
- Они держат меня, я не могу сдвинуться с места!
Все, отрешенно подумал Отец. Конец. Сколько раз думал он
о последних своих минутах, верил, что сумеет встретить их с
достоинством, знал, что справится с предсмертным ужасом. Что
ж, он уйдет, но останется гармония всеобщего зацепления, ве-
ликой стройности, которой отдал жизнь.
И вот они, последние минуты, и ужас вечерним промозглым
ветром леденит тело, но нет утешения. Хрустят, трещат, лома-
ются шестеренки, летят осколки, вспыхивают пожары, ветер не-
сет горький дым по пустым улицам, рушится все...
- Держите их, я побегу к машине! - крикнул Павел.
Дух захватывало от страшных этих и веселых мгновений.
Пашка, ты ли это?
- Нет, Паша, пойду я! - твердо сказал Иван Андреевич.
Сказал он это так, как давно уже не говорил, с тех пор,
наверное, когда последний раз поднимал свой взвод в атаку,
когда нужно было вложить в привычное, простенькое и совсем
мирное слово "вперед" все то, что могло поднять людей с та-
кой милой и безопасной, сладко пахнущей сырой глиной земли и
бросить под свинцовый дождь.
- Иван Андреевич! - взмолился Павел.
"Павел Аристархов сын, - подумал Иван Андреевич, чувс-
твуя, как потеплело у него сердце или что там сейчас вместо
него было. - Вот тебе и фельетонист..."
- Я пойду, Паша, и не спорь. А вы держите их, пока я не
вернусь.
Он и не заметил, как принял земное свое обличье. Навер-
ное, увидел себя молоденьким младшим лейтенантом, и оххровс-
кое хитрое тело послушно перелилось в того, далекого Ваню
Киндюкова.
Давно он уже не бежал человечьими шагами. Постукивал по
полу четырьмя ножками асов, поджав присоски, плыл мерцающим
оххровским диском, но бегать по-человечески давно не бегал.
И вот бежит Иван Андреевич Киндюков, пятидесятидевятилет-
ний - сразу и не выговоришь - редактор районной газеты "Зна-
мя труда", бежит за год до пенсии по чужим коридорам чужой
планеты, как бежал когда-то младший лейтенант Ваня Киндюков,
насмерть сжав в потной руке рубчатую ручку ТТ.
Страха не было, как не было и тогда, на войне. Поднялись
в душе откуда-то неприкосновенные запасы храбрости, вымыли
из сознания все мелкое, несущественное и понесли вперед.
Вперед, вперед!
Вот и помещение машины. Тяжелые двери заперты. Раньше,
когда он приходил сюда со старшим смотрителем оххров, тот
всегда отпирал замок, смешно выставив круглый жирный зад.
Иван Андреевич собрал поле и направил его на дверь, потя-
нул. Дверь была тяжела, и он почувствовал, что не сможет
один сломать ее. Если бы потянуть за нее всем вместе...
В конце коридора послышались торопливые шаги. Типичные
шаги асов. Дробный цокот множества ног с поджатыми присоска-
ми о пол. Справится ли он один с ними или они помешают ему
вывести из строя эту проклятую машину, электронное воплоще-
ние идеи фашизма, как здорово выразился Павел?
Он потянул еще раз. Дверь не поддалась. Дробный цокот ног
превратился в барабанную дробь. И мгновенно помолодел чело-
век предпенсионного возраста, превратился в Ваню Киндюкова.
И пошел снова в атаку на врага, с которой начинал свою соз-
нательную жизнь. Бей фашистских гадов!
Он начал сжимать поле. Миллионолетний опыт, заключенный в
нем, знал, как это делать и для чего. Он сжимал поле, и
энергия, заключенная в нем, уплотнялась и уплотнялась, пока
не превратилась в чудовищно тяжелый и ослепительный комок. И
тогда комок взорвался. Тугой волной вышиб он дверь, сорвал
со своих мест кристаллы машины, разбил их, выжег бесчислен-
ные крупинки, в которых была спрессована ее память и умение.
5
Тук, тук, тук... Чуна проснулась от стука. Тихо и серо за
окном, утренний ветер еще не вымел из города ночной туман!
Наверное, приснился ей стук. Сейчас снова закроет все свои
четыре глаза и быстро нырнет в сон. Какой-то милый сон снил-
ся ей, помнила, что милый, а какой - уже успела забыть. Ни-
чего, сейчас он снова придет к ней.
- Чуна!
Нет, это был не сон. Вскочила, кинулась к окну, распахну-
ла.
- Лик!
О машина, да будет благословенно имя ее, совсем она сошла
с ума - прямо так прижаться клювом к клюву, ночью, не полу-
чив разрешения на встречи... Это же нехорошо, невежливо.
- Чуна!
- Тише, Лик, тише, - прошептала она, - нас услышат!
От стыда и счастья совсем потеряла аса голову. Надо было
вытолкать грубияна из комнаты, а она уцепилась за него рука-
ми, не пускает.
- Пускай слышат! - пропел громко Лик, и Чуна услышала,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг