Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
было, попробуй убеди теперь Танечку, только посмеется.
   - Что с вами? - кинулась к нему Татьяна Владимировна.
   - Да, пустяки, ничего особенного, - небрежно сказал Алек-
сандр Яковлевич и оттого, что не сказал ничего про рану, по-
чувствовал себя настоящим мужчиной - сдержанным и сильным,
будто всю жизнь был воином, защитником и никогда даже не
слышал таких слов, как дибазол с папаверином, корвалол или
экстракт крушины.
   - Какие пустяки, когда они же в вас почти в упор стреля-
ли! - сказала Татьяна.
   Интересно, подумал Александр Яковлевич, почему это у нее
дрожат губы? Неужели из-за меня испугалась? Нежность, целый
водопад нежности обрушился на него, и он прерывисто вздох-
нул, чтобы не задохнуться. А не задохнуться было трудно еще
и потому, что Татьяна висела на шее старого аптекаря и тело
ее вздрагивало от беззвучного плача, настоящего бабьего пла-
ча, в котором были и радость, и горе, и чувство вины. Скоро
сорок, муж законный дома остался, дочь Верка, а она здесь...
Да что говорить, когда сказать нечего, а сердце так и схва-
тывает, так и схватывает.
   - М-да, однако, - послышался голос Ивана Андреевича,-
картина более чем неожиданная. На далекой планете под двумя
голубыми солнцами обнимаются два, казалось бы, солидных че-
ловека, и на них смотрит десяток оххров и два оцепеневших
паука...
   Иван Андреевич хотел произнести этот маленький монолог
эдак небрежно, шутливо, в нынешнем, так сказать, молодежном
стиле, но сам заметил, что шутка еще и горчила почему-то. Уж
не завидует ли он? Глупости, сказал он себе, еще не хватало
ревновать призрак аптекаря к призраку бухгалтера. И кому?
Призраку редактора. Уважаемые читатели, сегодня статьей
"Призрак ревности" мы начинаем дискуссию "Откуда берутся
предрассудки"...
   Что, однако, за глупости лезут в голову! Чтобы преградить
им .дорогу, Иван Андреевич помотал головой. Хватит, делом
заниматься нужно.
   - Так что будем делать с пауками? - спросил он.
   - Придавить их, и дело с концом, - нахмурилась Татьяна
Владимировна. - Они же стреляли в Александра Яковлевича!
   Как, как он мог прожить целую жизнь, подумал Александр
Яковлевич, между рецептурным и ручным отделом и не знать,
даже не подозревать о том, что на свете существует такая
горделивая и воинственная любовь, которую он испытывал к
этой необыкновенной женщине с курносым прекрасным носиком и
светлыми пышными волосами...
   Нет, настоящим верующим он, конечно, никогда не был, но
только теперь, пережив любовь и схватку с врагом, понял: его
любимые цитатки и изречения вроде того, что все суета сует,
все эти слова призывали лишь к трусливой пассивности. И бес-
конечно жаль было сухих своих, одиноких лет без любви и
страстей, и бесконечно свободным чувствовал он себя сейчас.
   - Придавить! Как это у вас просто все получается, - пока-
чал иронически головой Иван Андреевич. Все-таки хорошо, что
в этой группе землян есть люди, способные не забываться и
смотреть на вещи в более широкой перспективе. - Боюсь, что
вы несколько упрощаете ситуацию. Во-первых, вы забыли о на-
шем генеральном плане. Оххр не может жить в вечном страхе
нового нападения. Значит, или нужно вооружиться, или поста-
раться ликвидировать сам источник опасности. Поэтому-то Па-
вел и четверо оххров отправляются в виде пленников на Онир.
В том-то и заключается вся соль плана: пауки должны быть
твердо уверены, что все идет нормально, что оххры такие же,
как всегда. А вы - придавить!
   - А что же с ними делать? - спросил Александр Яковлевич.
- Они же теперь видели, что что-то не так...
   - Позвольте, - сказал Штангист, - я думаю, вы недооцени-
ваете наши возможности...
   - А именно? - спросил Иван Андреевич.
   - Сейчас я немножко покопаюсь у них в головах, и все бу-
дет в порядке.
   - В каком смысле?
   - Они ничего не будут помнить.
   Удивительная все же штука эти эмоции, подумал Штангист,
вытягивая поле. Вот стоят перед ним два паука с далекой пла-
неты. Совсем еще недавно он бы не испытал ровным счетом ни-
чего, глядя на асов. Сколько он видел их, жителей разных ми-
ров, двуногих, трехногих, четырехногих, десятиногих, безно-
гих, ходящих, ползающих, плавающих, летающих, неподвижных...
И вот теперь он стоит перед двумя жалкими асами, и ему хо-
чется, да, хочется - какое, кстати, необыкновенное это чувс-
тво - хотеть! - причинить им боль, наказать за тупое и само-
довольное их невежество, за исчезнувших братьев, за нападе-
ние на мирный Оххр...
   Когда хочешь проникнуть в чужой мозг, главное - сделать
поле, его края как можно более тонкими. Тогда оно легко про-
никает в самые глубины сознания. Так, еще немного... Он по-
чувствовал, что края поля истончились до такой степени, что
трудно было уже определить, где оно кончается.
   Начнем со старшего. Он взмахнул полем, оно легко прошло
через шлем, голову и мягко погрузилось в мозг. Какая удиви-
тельная бедность! Как мало знания и мыслей, как все жестко
закреплено в дознании, сколько надменного презрения, нена-
висти и страха!
   И опять Штангист подивился тому, как изменился. Раньше он
бы бесстрастно перебирал этот мозг и содержимое его волнова-
ло бы не больше, чем песчинка, промелькнувшая тень. А сейчас
он с трудом удерживается, чтобы не сжать этот злой разум, не
выдавить, выкрутить его так, чтобы закапал на каменистую
землю густой липкий страх, брызнуло чванливое невежество.
   Он слегка двигал самым краешком поля, осторожно перебирал
содержимое мозга старшего охотника. Ага, вот в его памяти
зафиксировалось, как они вышли с корабля. Что-то беспокоит
его. Что же именно? Вот в память улеглась мысль о появившей-
ся новой башне. Мысль явно взволновала аса, поэтому она лег-
ла не ровной, разглаженной ленточкой, а сморщилась, Стереть
ее. Дальше проще. Дальше можно не перещупывать все эти скуч-
ные серые полоски, склеенные в мозгу аса страхом, злобой,
ненавистью. Стереть. Он потянул - и полоски с легким шорохом
отслоились от сознания.
   И тут впервые за бесконечно долгое время Штангист сделал
то, что делать не намеревался. Он еще раз провел поле сквозь
мозг аса и вышвырнул из него еще несколько ленточек, которые
содрал, не рассматривая. За оххров, что исчезли с родной
планеты, за выстрелы в землянина...
   Второй мозг был и вовсе жалок: полупустая коробка, не ус-
певшая еще заполниться ненавистью и презрением ко всему, что
непонятно, неизвестно и не похоже на тебя.
   - Все, Иван Андреевич, - сказал Штангист и снова отметил
непривычные для себя чувства: он гордился проделанной рабо-
той и ждал похвалы.
   - И вы уверены, что эти господа не будут помнить, что с
ними произошло у башни? - недоверчиво спросил Иван Андрее-
вич.
   - Совершенно уверен.
   - Вы просто волшебник! - сказал Иван Андреевич и тут же
рассмеялся: слово "волшебник" звучало на Оххре юмористичес-
ки. - Нy, давайте отправим их обратно на корабль.
   - Я думаю, - сказала Татьяна Владимировна, - нужно их
доставить если не к самому кораблю, то хоть подальше от баш-
ни - один раз она уже привлекла их внимание, - чтоб они сно-
ва не стали палить по ней.
   - Разумно, - сказал Штангист и молча позвал товарищей.
   Они подняли объединенными усилиями двух асов и заскользи-
ли с ними по направлению к кораблю.
   Иван Андреевич долго смотрел на группу, пока она не скры-
лась за холмом, потом осторожно взглянул краем глаза на ап-
текаря и Татьяну. О господи, держатся за руки, как Сергей и
Надя! И Александр Яковлевич-то хорош, в его возрасте... Заг-
лядывает в глаза Татьяне... Ромео и Джульетта. Шестидесяти-
семилетний Ромео, только что вырвавшийся из аптеки, и соро-
калетняя Джульетта, ошалевшая от нового курносого носика...
   И тут же Ивану Андреевичу стало стыдно. Уж не от зависти
ли у него ехидство? Кто знает... От зависти ли, не от завис-
ти, но все равно воркующая парочка вызывала у него раздраже-
ние. Ну хорошо, нравитесь друг другу - дело ваше, но чего
устраивать из этого театр двух актеров? Выставку для чего
организовывать?
   Завидовать, не завидовать - это все слова, да и не ему,
пятидесятидевятилетнему солидному человеку, редактору район-
ной газеты, завидовать этой клоунаде. Ну, а если не зависть,
почему сжимается так сердце, томится дух? Может быть, про-
тестует в нем старый солдат? Павел Аристархов сын отправля-
ется в разведку в глубокий тыл врага, а он, человек, прошед-
ший войну, остается здесь начальствовать над двумя влюблен-
ными парочками.
   Нет, не останется он здесь, здесь и Татьяна управится. И
Александр Яковлевич оказался не так уж тих, как казался...
   И сразу забилось сердце, задышалось по-другому. Ну, не
задышалось, поправил он себя, так подумалось по-другому. И
правда, в точности как тогда, в сорок третьем, как раз перед
нашим наступлением на Курской дуге, когда шел он с Васей
Абиюком и... как же звали этого долговязого, бухгалтером он
был до войны в Новосибирской филармонии. Ага, Николай Малы-
шев. Так же колотилось сердце, тот же озноб гонял стаи мура-
шек по спине, так же было страшно и так же жила в нем уве-
ренность, что все равно он пойдет и сделает то, что было
сейчас важнее всего на свете...


   Старший охотник открыл глаза. Заснул с чего-то. Ему пока-
залось, что он что-то проспал, и он быстро вскочил на ноги.
Что за наваждение! Что у него на голове и что это за оранже-
вый свет бьет во все четыре глаза? Может, это сон такой
снится, что он снова на охоте? На охоте, охота... Что такое
охота?
   Охота, охота... И слово как будто знакомое, и никак не
вспомнить, что же оно значит. Охо-та... Да нет... О-хота?
Тоже одни звуки, забавные какие-то звуки. Как музыка, как,
например, вой закатного или утреннего ветра: звуков много, а
они ничего не значат.
   Старший охотник почувствовал страх. Страх поднимался сни-
зу, холодный, цепенящий, тяжелый. Как же это может быть,
чтобы он не помнил, как он попал сюда, под это оранжевое не-
бо с двумя маленькими голубыми солнцами, что быстро скользи-
ли над головой. Он... Страх сразу накрыл его с головой,
превратился в панику. Он... он не помнил, кто он. Кто же он?
Он наклонил голову, посмотрел на свои ноги, вытянул руки...
Кто же он? Что это у него сбоку на ремне? Приборчик какой-то
со стрелкой, красное и желтое деления. Что за прибор такой?
   Забыл, все забыл, застонал он про себя и закрыл все четы-
ре глаза. Сон, сон это, страшный, тягостный сон. Надо только
покрепче зажмуриться, так, чтобы даже больно стало, досчи-
тать до десяти, и все станет на место. Он проснется, и кош-
мар пустоты сгинет, разнесется клочьями тумана, что гуляет
по городу на рассвете, пока не выметет его утренний ветер.
Раз, два, три... Ага, вот же он помнит счет, помнит, что в
городе по ночам случаются туманы, что на рассвете их выгоня-
ет утренний ветер. Вот, пожалуйста, помнит же он такие вещи,
значит, сейчас досчитает он до десяти, проснется, и все ста-
нет на место, он вздохнет спокойно... Он вздохнул. И воздух
втягивается как-то не так, как обычно... Ах да, он же в шле-
ме. А раз он в шлеме, пугливым опосликом мотнулась еще одна
мысль, надо посмотреть обязательно на руку.
   Ага, конечно же. Он даже засмеялся от радости.
   О машина, да будет благословенно имя ее! Ну конечно, ма-
нометр. Раз ты в шлеме, нужно смотреть на манометр - на
сколько еще дыхательной смеси. И на сколько же? О, еще мно-
го... Хватит, чтобы...
   Радость была недолговечна. Смеси было много и ее могло бы
хватить, если бы он знал, что должен делать. Впрочем, спо-
койнее. Главное - спокойнее! Раз он в шлеме и небо здесь та-
кое непривычное, значит, он не дома. Дома - это там, где по
ночам по улицам ползут туманы, где машина, да будет... Нет,
нет, это-то он помнил, он знал, что он ас из Онира и нахо-
дится сейчас не дома. Но вот кто он, где он и что ему сейчас
делать...
   Как, как заклясть страх, что опять окутывает его мокрым,
зябким туманом? А... может быть, как-то выспросить аса, что
стоит рядом с ним? Тоже в шлеме.
   - Э... - замычал старший охотник, - ты не думаешь... Ты
не думаешь, что нам... э...
   - Повинуюсь! - вскинулся второй ас.
   - Повинуешься?
   - Повинуюсь!
   Что он говорит? Что - повинуюсь? И слово-то какое-то зна-
комое, и смысл он понимает. Повинуюсь - это значит, что слу-
шается. Когда ас хочет сказать, что слушается, он говорит
"повинуюсь". И должен при этом выпрямить туловище и смотреть
ему прямо в передние глаза. Это-то он помнит. Но вот за-
чем...
   Справа, не очень далеко, на пологом холме он заметил зна-
комые очертания. Ага, это же корабль, на котором они приле-
тели. Ну конечно же, это корабль. Здесь - чужая планета. И
небо чужое, и дышать нечем - все отлично укладывается в соз-
нании. Одно к одному, так и подгоняется. Теперь только не
торопиться - и все бессмысленные кусочки картины станут по
своим местам, и он все поймет: и кто он, и где он, и зачем
он здесь.
   Раз он прилетел на корабле и раз у него на голове шлем,
чтобы он мог дышать, значит, он вышел из корабля. И, значит,
нужно вернуться на корабль.
   В нем вдруг окрепла уверенность, что, попав на корабль,
он все вспомнит.
   - Пошли, - сказал он.
   - Повинуюсь, - ответил его спутник.
   Они двинулись к кораблю и вскоре подошли к нему. Перед
ними открылся люк, и старший охотник с надеждой шагнул в
темный овал. Сейчас он войдет и все вспомнит.
   - Господин старший охотник, - вытянулся перед ним ас, -
Ун Тони и Лик Карк доставили на корабль пять оххров. Все
оххры живые, и поля у них сильные.
   Ас, стоявший перед ним, был без шлема. Стало быть, и он
может снять шлем с головы. Как же это делается? Он поднял
руки, задумался на мгновение, но пальцы сами собой отомкнули
зажимы, и шлем откинулся на спину. Ас назвал его старшим
охотником. Старший охотник... Очевидно, это как-то связано

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг