вой. Впервые за неимоверно долгое время оххры больше не ва-
ляются на теплых холмах, ожидая, пока их не похитят захват-
чики. Часть пошла с ним, чтобы выполнить намеченный план,
остальные защищают преобразователи, потому что только преоб-
разователи могут создавать новую материю, нужную для строи-
тельства и для рождения новых оххров. Как они там сейчас?
Как Иван Андреевич, как Татьяна, как все?
Старший охотник испытывал легкое беспокойство. Охота шла
более или менее нормально. Только что с кораблем связались
Ун Топи и Лик Карк и попросили прислать платформу, но что-то
казалось ему не таким, как бывало раньше.
Он снова перебрал все в уме: охотники все целы, все док-
ладывают на корабль каждые четверть часа, всё вроде бы идет
хорошо... И вдруг он понял, что отличало эту охоту от преды-
дущих. Нет, дело было вовсе не в количестве найденных живых
оххров, пять - совсем недурная цифра. Дело было в другом. Ни
один из охотников не доложил о том, что найденный оххр вык-
лючил поле. Это было необычно. Во всех охотах на Оххре, в
которых он принимал участие, в шлеме только и слышались
проклятия и ругань. Охота походила на вычерпывание воды ру-
ками, да еще с растопыренными пальцами. Стоило только найти
оххра и испустить радостный вопль, как стрелка полеметра тут
же вздрагивала и начинала сползать с красного на желтый. По-
ле исчезало, а это значило, что проклятые твари предпочитали
испустить, так сказать, дух, чем отправиться на Онир. Хотя
это было непонятно. Если ты уж так боишься, что тебя схва-
тят, беги. Или сопротивляйся, или беги. Не можешь сопротив-
ляться - тогда беги. А ведь они умели обращаться в мерцающие
диски и нестись с бешеной скоростью над планетой... Оххр -
он всегда оххр, его не поймешь, и, стало быть, нечего ломать
себе над этим голову.
Важно не это. Важно то, что сегодня ни один бесформенный
не погасил поля при приближении охотников.
Старший охотник не любил неизвестности, новых, незнакомых
вещей и явлений, беспорядка. Все должно быть в мире точно,
гармонично, известно и, по возможности, неподвижно. Нет, по-
ложительно эта охота беспокоила его. Ни одного выключенного
поля... И потом, никому не везло, никто не нашел ни одного
бесформенного, зато Ун Топи и Лик Карк запросили платформу
сразу на пять штук. А может быть, ему все это только кажет-
ся? Накликает заботы на свою голову? Был бы на его месте
кто-нибудь из охотников помоложе, не таких добросовестных
дураков, как он, он бы и внимания не обратил, выключают они
свое дурацкое поле, не выключают - какое ему до этого дело,
если есть целых пять живых бесформенных и можно собираться в
обратный путь.
Старший вздохнул, надел шлем, кликнул с собой одного из
двух охотников, поддерживавших связь с ушедшими, и вышел из
корабля. Знакомый пейзаж, глаза б его не видели! Дурацкое
это небо оранжевого цвета, бесконечные коричневые холмы с
двумя башнями на горизонте... С двумя, он сказал? Ну да, тут
всегда было две башни, одна на том вон пологом холме, а вто-
рая налево от нее. Но ведь сейчас было три башни, он ясно
видел. Гм, странно. Всем известно, что оххры ничего не стро-
ят. Стояли эти две башни с незапамятных времен, зачем - ник-
то не знал. И вдруг - третья. Откуда она взялась? Надо, по-
жалуй, проверить. Может, подождать и взять с собой побольше
охотников?.. Чепуха, не хватало еще бояться оххров, которые
не только-то других тронуть, - себя оборонить, бесформенные,
не могут.
Конечно, нужно было, пожалуй, обождать, пока освободится
платформа, но, с другой стороны, не так-то уж тут далеко,
если идти по прямой и не ощупывать по дороге каждый камень и
кустик полеметром.
Он махнул рукой охотнику и быстро пошел к новой башне.
- А по-моему, - сказала Татьяна Осокина, - все это непра-
вильно, все это Пашины хитрые планы. Собрать бы всех оххри-
ков вокруг корабля да сжать бандитов полями... Вы что, Алек-
сандр Яковлевич? Что это вы меня совсем обняли... Ну-ка,
уберите руку!
Они притаились у новой башни. Павел и Иван Андреевич пре-
дупредили: скорей всего, никто у башен и не появится, но
пост без команды не оставлять ни в коем случае. А Татьяне
никакого прикава и не надо было. И без приказа перегрызла бы
глотку каждому, кто попытался пальцем тронуть ее башню. Без
нее, Татьяны Осокиной, и в голову бы никому не пришло стро-
ить, не то что на самом деле построить. А так стоит преобра-
зователь. И не просто стоит. С его помощью и корабль этот
бандитский вовремя заметили, и уж не одного нового оххра из-
готовили.
Да, дороговато, конечно, заплатила ты, Танька, за этот
проект: самое дорогое из сердца вырвала, раздала оххрикам.
Верно, остальные не бросили ее. Не то что делились, - прямо-
таки силой навязывали память сердца. Иван Андреевич, Паша,
ребята, Сергей с Надькой и этот вот... Она гмыкнула. Ишь ты,
человек немолодой, а ластится. И так руку положит и эдак,
вроде случайно коснется. Чудак... Как это он не понимает,
что не может она так, что у нее законный муж есть, дочка
взрослая... А он... Чудак... Она поняла, что он засматрива-
ется на нее, когда вдруг заметила, что у него стали другие
руки. Ни морщин, ни коричневых пятен. Она как увидела, чуть
со смеха не покатилась, но вовремя спохватилась. Сама-то то-
же... Начала с носа. уж очень ей хотелось посмотреть па себя
не с буратипьим постылым носом, а с курносеньким, о котором
всю жизнь мечтала. Потом осмелела и волосы себе подсветлила,
попышнее сделала и посветлее. Нет, не блондинка, кто теперь
поверит, что ты блондинка от природы, а не от химии, подс-
ветлить в меру, - это совсем другое дело... Ишь, опять руку
на плечо положил...
- Татьяна Владимировна, - прошептал Александр Яковлевич,
- Танечка...
- Ну что, что?
Ну прямо как мальчишка, весь волнуется, прямо на глаз
видно, как переживает, чудак...
- Танечка... Я хотел сказать вам...
- Что, Александр Яковлевич?
- Я никогда не думал... вернее, я там, - он показал носом
на оранжевое небо, - я там... на Земле, никогда не думал,
что судьба преподнесет мне еще... такой необыкновенный пода-
рок...
Чуда-ак... Но трогательно так говорит, подумала Татьяна и
чуть повела плечом. Но не так, как раньше, чтобы сбросить
тяжелую его руку, а чтобы улеглась она поудобнее на плече,
на впадинке около шеи, чтобы ощутить дрожь этой руки. Как
мальчишка прямо, трепещет весь. Александр Яковлевич...
Необыкновенно щедрой вдруг почувствовала себя Татьяна.
Вот ведь всю жизнь просидел человек в аптеке, неглупый при-
том человек, образованный, и не видел счастья. А она, Танька
Осокина, не повела на этот раз плечом, не сбросила его руку,
и сидит человек, дрожит, себе не верит, боится пошелохнуть-
ся. Чу-у-да-ак...
- Так какой же подарок? - спросила Татьяна.
Лукавила и знала, что лукавит, просто хотелось услышать,
как будет он говорить. Красиво говорит, это верно.
- Я не умею сказать, Тапочка. Я знаю лишь, что не заслу-
жил такого счастья...
- Какого? - направила Татьяна аптекаря на верный курс.
Какой бы ни был мужчина образованный и самостоятельный, а
без женской направляющей руки, того и гляди, собьется с лыж-
ни.
- Танечка, я счастлив, когда могу находиться подле вас,
смотреть на вас, дышать одним с вами воздухом. Может быть,
это выглядит глупо...
- Нет, - твердо сказала Татьяна.
- Что нет? - испуганно вскинулся Александр Яковлевич.
- Это не выглядит глупо...
И в первый раз за долгое время мучительное напряжение по-
кинуло Александра Яковлевича. Слова Татьяны еще проявлялись
в одуревшем от счастья мозгу, а на глазах уже дрожали сле-
зинки. Или казалось ему, что дрожат, какая разница?
- Танечка, любовь моя, спасибо тебе за то, что ты есть...
- Он склонился над ней, но не поцеловал, а прижал щеку к
груди и начал тихо вздрагивать.
Чего ж плакать, подумала Татьяна, но и у нее сладко зами-
рало сердце, тянуло куда-то...
Внезапно она увидела двух странных существ, приближавших-
ся к преобразователю. Четырехногие, с небольшим туловищем,
снабженным детскими ручонками, и длинной шеей, увенчанной
заключенной в прозрачный шлем головкой, они походили на ка-
ких-то нелепых пауков. Страха не было. Чудовища были столь
нелепы, что вызывали скорее смех. Татьяна вдруг вспомнила
детскую игру, когда каждый рисует на бумаге какую-то часть
тела, заворачивает листок так, чтобы нарисованное им не было
заметно соседу, который продолжает рисунок.
Она прошептала Александру Яковлевичу:
- Смотрите!
- Подождем, посмотрим, что они предпримут. Не думаю, что-
бы они были очень агрессивны...
- А если они все-таки...
- У нас же здесь более двадцати оххров. Объединив поля,
они бы танк остановили, не то что этих двух пауков...
Старший охотник и сопровождавший его Яр Комани останови-
лись, не доходя нескольких десятков шагов до башни преобра-
зователя.
- Мне кажется, господин старший охотник, я заметил ка-
кое-то движение вон за тем большим камнем, - прошептал Яр
Комани.
- Чепуха, - неуверенно ответил старший охотник. - Оххры
не шевелятся. Если они обернутся камнем там или чемнибудь
другим, так они и остаются надолго. Давай-ка проверим поле-
метром.
- Слушаюсь, господин старший охотник. - Охотник вытащил
прибор. Стрелка неподвижно стояла на красном.
- Ого, да их тут не один!
- А ты говорил, шевелятся, - уже увереннее сказал старший
охотник. - Бесформенного заставить шевелиться - все равно
что булла - произносить речи.
- А что в этой башне, господин старший охотник?
- Никто не знает, на кой им эти башни. Но эта вот новая.
Давай-ка посмотрим.
Они осторожно двинулись к башне. Она была сделана из ка-
кого-то полированного материала, который отражал оранжевое
небо и два маленьких голубых солнца. "Что за башня, на кой
она бесформенным? Что они, так не могут валяться на своих
холмах?" - подумал старший охотник и машинально схватился за
слинку. Теперь и ему почудилось, что за ноздреватой скалой у
подножия башни что-то пошевельнулось. Он выждал секунду и на
всякий случай выстрелил. Пуля сухо цокнула о башню и отско-
чила рикошетом. В ту же секунду из-за скалы выбежало двуно-
гое нелепое существо и пронзительно закричало, размахивая
руками. Другое такое же чудовище, чуть покрупнее, дернуло
первое за руку, потянуло вниз.
Старший охотник выстрелил еще раз.
- Вот гад! - закричала Татьяна Владимировна. - Я тебе по-
кажу, как по башне стрелять!
- Да не по башне он стреляет, по нас!
- По нас? Да вы что, смеетесь?
Татьяне и в голову не могло прийти, что этот мультиплика-
ционный паук может стрелять в нее. Она вырвала руку из руки
аптекаря и вскочила на ноги.
Уговаривать и спорить времени не было. Александр Яковле-
вич сбил Татьяну с ног и бросился вперед, петляя, как заяц.
Он не боялся. Все это абсолютно не имело никакого каса-
тельства к Александру Яковлевичу, к аптеке, в которой невоз-
можно повернуться в те дни, когда привозят тюки с ватой, ко
всей его тихой и размеренной жизни старого холостяка. Заве-
дующие аптеками вообще не бросаются на четырехногих пауков в
шлемах, которые к тому же стреляют из чего-то похожего на
детские пистолетики.
Все это не имело никакого отношения к цитаткам, за кото-
рые прятался всю жизнь. Эти слова смирения и отчаяния не
могли иметь отношения к человеку, который встал навстречу
врагу.
Он бежал, и заклинания о суете сует больше не тревожили
его. Он стал сильным и бесстрашным. Никто во всей Вселенной
не мог теперь помешать ему защитить любимую.
Александр Яковлевич ударился обо что-то плечом и очень
удивился, потому что зацепиться было ровным счетом не за
что. "Ах, да, это же они в меня попали", - сообразил он, но
раздумывать было некогда. Да и не нужно, потому что аптекарь
перешел уже на управление инстинктами. Это они заставили его
ударить ногой по тонким членистым лапкам одного паука и
схватить за шею второго. Шея была мускулистой и билась в ру-
ках аптекаря, но он продолжал сжимать ее.
Внезапно оба паука замерли. Из-за башни бежал Штангист.
- Ну и напугали вы нас, Александр Яковлевич! Зачем вы
выскочили? Еще несколько шагов - и мы все равно удержали бы
их общим полем.
Как, как объяснить мудрому оххру, что погнал аптекаря
вперед не разум, а древняя и вечно юная ярость воина защит-
ника?
Ах да, он же ранен, подумал Александр Яковлевич и теперь
испугался. Здесь же нет ничего дезинфицирующего, абсолютно
никаких перевязочных материалов, да и без антибиотиков дело
может быть дрянь.
Ранение, наверное, было нешуточное, потому что правое
плечо так и скручивало, оно непроизвольно подергивалось.
По-видимому, поврежден сустав. Александр Яковлевич осторожно
потрогал плечо левой рукой. Что за наваждение, плечо было
целым. Попробовал поднять руку - поднималась. Но он же ясно
ощутил удар, когда бежал. Ах да, как же он забыл? Ведь не из
земной плоти и крови он, а из бог знает чего, что и пули,
оказывается, не боится...
И ощутил Александр Яковлевич вместе с радостью и сожале-
ние, потому что успел уже где-то в самых глубинах сознания
представить себе взволнованный испуг Татьяны, да вы же ране-
ны, льстящие хлопоты женщины, перевязывающей воина, ничего,
пустяки, я потерплю...
И вот пожалуйста, синтетическая плоть его подергалась,
покрутило ее - и затянуло рану мгновенно, как будто ее и не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг