Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
написан живейший интерес.
   Аня стояла молча, маленькая чистенькая, беленькая  девочка  с  длинной,
толстой косой.
   - Ты ведь не выучила на сегодня? - играл я с ученической мышкой  эдаким
учительским котом.
   Аня еще больше потупилась и густо покраснела, отчего сразу стала похожа
на дымковскую игрушку.
   - Садись, Аня. Я твердо знаю, что ты  не  готова,  я  это  знал  с  той
минуты, когда только вошел в класс, но  не  буду  тебя  спрашивать.  Я  не
садист, я не получаю удовольствия от  двоек  и  записей  в  дневнике.  Вот
Сафонов только сейчас подумал: "Как это он узнал?" Верно, мой юный друг?
   Сафонов сделал судорожное  глотательное  движение  и  так  выразительно
кивнул, что класс дружно рассмеялся.
   - Вы видите, милые детки, сколь тщетны ваши попытки ускользнуть из моих
сетей. Видите?
   Класс печально кивнул.  Я  их  понимал.  Плохо,  когда  ты  в  сети.  Я
посмотрел  на  Антошина.  Мне  показалось,  что  в  глазах  у  него  тлеет
заговорщический огонек. Я подошел  к  нему.  "Хоть  бы  меня  спросил",  -
подумал Антошин. Даю вам слово, у меня на глаза чуть не навернулись  слезы
благодарности.
   - У меня такое впечатление, что Сергей Антошин не  прочь  бы  ответить.
Так, Сергей?
   Антошин встал:
   - Я учил, Юрий Михайлович.
   Он действительно выучил, мой милый Антошин. Он отвечал на "четыре",  но
я с наслаждением поставил ему "пять". В журнале и в дневнике.


   Нина Сергеевна Кербель встретила меня у входа в лабораторию.
   - Я не думала, что вы так быстро приедете.
   - Вы назначили мне аудиенцию в четыре, а сейчас ровно четыре.
   - Неужели  уже  четыре?  Пройдемте  сюда,  вот  в  эту  комнатку.  Пока
заведующего нет, я здесь обосновалась.
   Нина Сергеевна села за стол, закрыла глаза и помассировала  себе  веки.
На носу были заметны крошечные вмятинки от очков. Я молчал  и  смотрел  на
нее. Она, должно быть, совсем забыла обо мне. Наконец  она  встрепенулась,
открыла глаза и виновато улыбнулась:
   - Простите, я что-то устала сегодня...
   - Господь с вами...
   - Слушаю вас.
   Она, должно быть, не хотела, чтобы я услышал ее  вздох,  но  я  услышал
его. Я не хотел этого делать, но уже не мог остановиться.
   - Нина Сергеевна, подумайте о чем-нибудь, - сказал я.
   Она подняла свои прекрасные серые глаза и посмотрела на меня:
   - В каком смысле?
   - В буквальном. О чем угодно. Произнесите про себя какую-нибудь фразу.
   - Для чего?
   - Нина Сергеевна, будьте иногда  покорной  женщиной,  подчиняющей  свою
волю мужской.
   - Вы думаете, я никогда этого не делала? - Она улыбнулась своей слабой,
неуловимой улыбкой. - Ну хорошо. Задумала.
   - Простите меня, но это банально. Вы подумали: "Что он от меня хочет?"
   Нина Сергеевна чуть-чуть покраснела и пожала плечами.
   - Еще раз.  Что-нибудь  более  специальное,  чтобы  свести  к  минимуму
случайное совпадение... Ага, вот это лучше. Вы произнесли про себя  фразу:
"Быстрый сон был открыт в 1953 году Юджином Азеринским из Чикаго". Угадал?
   - Как вы это делаете?
   - Не знаю. Я думаю, что это как-то связано с тем, что я рассказывал вам
в прошлый раз.
   - С вашими сновидениями?
   - Да.
   - И когда вы впервые обнаружили в себе такую способность? - Манеры Нины
Сергеевны сразу  стали  напористыми,  энергичными.  Передо  мной  был  уже
исследователь.
   - Вчера.
   - Гм!.. И вы действительно слышите мои мысли?
   - Когда  нахожусь  достаточно  близко  и  концентрирую  внимание.  Нина
Сергеевна, я ведь  пришел  к  вам,  честно  говоря,  не  для  того,  чтобы
продемонстрировать свои телепатические способности...
   - О чем вы говорите, я вас не отпущу! Вы даже  не  представляете  себе,
как это интересно...
   - И тем не менее не это главное. Вы давеча  говорили  мне,  что  умеете
фиксировать своими приборами начало и конец сновидений.
   - Совершенно верно. По странному совпадению  я  только  что  задумывала
фразу, которую вы услышали... Помните, о быстром сне?  Так  вот,  как  раз
быстрый  сон,  иногда  его  называют  парадоксальный   сон,   ремсон   или
ромбэнцефалический сон - видите, сколько названий, - этот сон и есть  сон,
во время которого мы видим сновидения.
   - И вы можете фиксировать этот сон?
   - О да, несколькими способами.
   - Хорошо, Нина Сергеевна. Представьте себе  на  секундочку,  что  я  не
сумасшедший...
   - Я...
   - Я понимаю. Не надо извинений. Представьте себе на секундочку, что мои
рассказы о Янтарной планете истинны.  Истинны  в  том  смысле,  что  такая
планета существует в реальности, а не в моем воображении. И что мои сны  -
это информация,  которую  эта  цивилизация  посылает  нам.  Я  повторяю  -
допустим. Так вот, кибернетики говорят, что при  передаче  сигналов  любая
цивилизация постарается сделать так, чтобы эти сигналы  можно  было  легко
выделить, чтобы виден был их искусственный характер.
   - Вы хотите сказать...
   - Совершенно верно. Если считать сны сигналами,  может  случиться,  что
периодичность их или интервалы между ними будут подчиняться какой-то явной
зависимости. Вы меня понимаете?
   - Вполне...
   - Я прошу вас об эксперименте как о  личном  одолжении.  Если  все  это
окажется чистой фантазией, мы просто забудем об этом. А если нет...
   - А если нет?
   - Тогда подумаем.
   - А мне бы хотелось посмотреть на вашу энцефалограмму во  время  чтения
мыслей. Это может быть интересно. Во  всяком  случае,  таких  работ  никто
никогда, по-моему, не делал. Хотя бы потому, что телепатии, как  известно,
не существует.
   - Ну и прекрасно, Нина Сергеевна. Вы кандидат?
   - Да.
   - Вы станете доктором. Потом заведующей лабораторией. Потом вас выберут
членом-корреспондентом. Вы будете самым красивым членкором.  И  все  будут
говорить: "А, это та, интересная, открывшая  телепатию..."  -  "Подумаешь,
повезло просто. Попади этот Чернов ко мне  в  руки,  я  бы  уж  академиком
стал..." - "Все равно она интересная дама..."
   - Благодарю вас. - Нина Сергеевна улыбнулась уже совсем весело.
   - За что?
   - За самого красивого членкора и за определение "интересная".
   - Не стоит.
   - А я-то уже сейчас считала себя красивой...
   - И я это считаю, - сказал я очень серьезно, и  Нина  Сергеевна  быстро
взглянула на меня. - Так вы обещаете?
   - Ну, раз вы гарантируете мне членкора, я поговорю с шефом, он как  раз
завтра выходит после отпуска.
   - А он...
   - Попробую уговорить.



7

   Нина  Сергеевна  шефа  не  уговорила,  но  попросила  меня  приехать  и
попробовать поговорить с ним самому.
   Шеф,  Борис  Константинович  Данилин,  оказался  невысоким,  коренастым
человеком лет  шестидесяти,  с  лицом  бывшего  боксера  и  настороженными
глазами  участкового  уполномоченного.  Он  был   настолько   выутюжен   и
накрахмален, что даже при малейшем движении издавал легкий жестяной шорох.
   Я представился и попросил прощения за вторжение.
   - Да, да, - неохотно сказал заведующий лабораторией, -  Нина  Сергеевна
мне говорила о вас. Но у нас ведь научное учреждение, а  не  спиритическое
общество. Хотите вызвать духов - ваше дело. Соберите приятную  компанию  и
занимайтесь столоверчением на здоровье. Но мы-то здесь при чем?
   Я почувствовал острое желание повернуться и выйти из  комнаты.  Но  это
было легче всего. Обида - защита слабых, а я не хотел быть слабым. К  тому
же я сражался не за себя. За себя  я  никогда  по-настоящему  постоять  не
умел. Рохля - назвала меня однажды Галя. Это  было  жестоко,  но  довольно
точно. Но сейчас за мной были У и его братья, и я держал в  руке  дрожащую
серебряную паутинку. Я отвечал за нее. Я не мог ее выпустить, если бы даже
передо мной были десять тысяч Борисов Константиновичей и все  они  могучим
хором предлагали мне заниматься столоверчением и вызовом духов.
   - Борис Константинович, я не  спирит  и  не  прошу  вас  участвовать  в
спиритическом сеансе. Я прошу проделать один научный эксперимент.
   - Какой эксперимент? - брезгливо сказал заведующий лабораторией и  стал
раскатывать сигарету между пальцами. - О  чем  вы  говорите?  Эксперименты
ставят тогда, когда они имеют отношение к науке. Пусть  самое  отдаленное,
но все-таки имеют. А вы, простите меня, приходите не то с  телепатией,  не
то со спиритизмом, не  то  с  теософией.  Это  же,  дорогой  мой,  чепуха.
Абсолютная и раз навсегда решенная че-пу-ха!
   Я  сделал  такой  скорбный  вздох,  что  Борис  Константинович  чуточку
смягчился.
   - Поймите, если бы ко  мне  пришел  самый  симпатичный  мне  человек  и
попросил проверить работу изобретенного им вечного двигателя, я бы не стал
этого делать, как не стал бы этого делать  ни  один  ученый,  слышавший  о
законе сохранения энергии. Вы тоже пришли ко мне  со  своего  рода  вечным
двигателем. Не знаю уж, как вы сбили с толку Нину  Сергеевну,  она  вообще
человек мягкий, - голос Бориса  Константиновича  стал  сердитым,  -  но  я
разрешения на шарлатанские фокусы дать не могу.
   Борис Константинович сердился, а я,  наоборот,  совершенно  успокоился.
Наверное, и я бы на его месте вел себя так же. Но просто любой  нормальный
человек должен обладать хоть каплей детского любопытства.  Самое  страшное
существо на свете - это человек, начисто лишенный любопытства. Неужели  же
ученый может быть настолько лишен этого  чувства?  А  может  быть,  именно
потому он и ученый, что не хочет и слышать о вещах, выходящих за рамки его
представлений?
   Заведующий лабораторией прекратил катать сигарету между пальцами, очень
внимательно и придирчиво осмотрел со всех сторон, не прятались ли  за  ней
спириты  и  телепаты,  торжественно  вставил  ее  себе  в  рот   и   вынул
замысловатую зажигалку.
   Почему-то я обратил внимание на его пальцы. Они были короткие,  мощные,
а аккуратно подстриженные ногти были покрыты бесцветным лаком.
   Не согласится, подумал я. Человек,  лишенный  любопытства,  но  кроющий
ногти бесцветным лаком, - это нелегкая комбинация. Ну и бог с ним. Во  мне
поднималось прежнее настроение безудержного оптимизма, и  суровое,  словно
отлитое в литейном цехе лицо заведующего лабораторией  показалось  мне  не
таким уж металлоломным.
   - Борис Константинович,  -  сказал  я,  -  я  знаю,  что  телепатии  не
существует. Но можете вы задумать какую-нибудь фразу, или фразы, или числа
и записать их на листке бумаги, произнеся лишь их про себя?
   - Нет, не могу.
   - Почему, Борис Константинович?
   - Потому что никакого чтения мыслей на расстоянии не существует.
   - А если я докажу вам, что существует?
   - Вы ничего не можете мне доказать. Вы не можете доказать  то,  что  не
существует.
   - Борис Константинович, для чего нам спорить? Насколько проще  было  бы
проделать этот крошечный опыт, о котором я только что говорил. Да  давайте
даже не проделывать его. Только что вы подумали: "Вот еще напасть  на  мою
голову!" Да или нет?
   Заведующий лабораторией сделал  губы  кружочком  и  выпустил  несколько
колец дыма редкостной правильности. Кольца казались  такими  же  жесткими,
упругими и металлическими, как и весь он.
   Он поднял глаза и посмотрел на меня:
   - Вы не ошиблись, и я  прошу  извинения  за  слово  "напасть",  которое
пришло мне в голову, хотя обычно за то, что думают, не извиняются.  Но  вы
меня ни в чем не убедили. Абсолютно ни в чем. Сам характер нашей беседы, -
Борис Константинович выразительно развел руками, словно  говоря:  я  же  в
этом не виноват, - характер нашей беседы  таков,  что  вам  не  составляло
особого труда догадаться о моих мыслях.
   Я улыбнулся. Во мне проснулся охотничий азарт. Неужели я не загоню  его
в угол?
   - Согласен, Борис Константинович, я  действительно  навязался  на  вашу
ученую голову. И я вас прекрасно понимаю. Но с другой стороны:  отвяжитесь
же от этой напасти,  от  этого  настырного  протеже  слишком  доброй  Нины
Сергеевны. Уважьте его прихоть!
   Заведующий лабораторией улыбнулся. Для  этого  ему  пришлось  затратить
немало  усилий,  потому  что  его  металлическое  лицо  никак  не   хотело
складываться даже в самую бледную улыбку.
   - Теперь-то я понимаю, как вы заморочили голову  моей  заместительнице.
Будь я женщиной, я бы тоже, наверное, не выдержал такой интенсивной осады.
   На  мгновение  я  представил  себе  Бориса  Константиновича   дамой   и
содрогнулся от ужаса.
   - Но поймите же вы, молодой человек, никакого  чтения  мыслей,  никакой
телепатии не существует. Да сто раз угадайте вы задуманное мною -  я  лишь
пожму вашу руку и скажу, что вы прекрасный иллюзионист.
   - И у вас не возникнет желания узнать, как я это делаю?
   - Может быть, и  возникнет.  Но  я  подавлю  его.  Если  бы  я  занялся
изучением искусства фокуса и иллюзий, тогда я бы не  отпустил  вас.  Я  бы
запер вас. Я любыми способами постарался бы раскрыть, как вы  проделываете
свой трюк. Я же занимаюсь проблемами сна и  сновидений.  Я  даже  не  буду
спорить, что интереснее. Каждому свое. Одним - перепиливание дам на манеже
цирка, другим -  наука.  Наверное,  перепиливать  дам  интереснее,  вполне
допускаю это. Во всяком случае, аплодисментов наверняка больше. Но так или
иначе, я выбрал науку. Зачем мне тайны иллюзионистов? Посудите сами. Среди
моих знакомых  иллюзионистов  нет.  Это  было  бы  некой  интеллектуальной
суетой, которая мне в высшей степени неприятна. Эдакие всезнайки,  которые
ничего не  могут  пропустить  мимо  себя.  Люди,  которые  чувствуют  себя
оскорбленными, если кто-то знает что-то лучше их. Хоккей? Пожалуйста,  они
объяснят вам закулисную сторону последнего перехода известного мастера  из
команды в команду. Кино?  Пожалуйста.  Этот  получил  столько-то  за  свой
последний фильм, а та развелась с мужем из-за того-то и того-то.  Иллюзия?
Пожалуйста.  Все  дело  во  флюидах.  Знаете,  исходят  такие  флюиды,   и
иллюзионист запросто в них разбирается.
   Я  почувствовал,  что  суровый  Борис   Константинович   начинает   мне
нравиться.
   - Ваша логика безупречна, и мне совершенно  нечего  возразить  вам,  но
неужели же  в  вас  нет  самого  что  ни  на  есть  детского  любопытства?
Любопытства малыша, который ждет вылетающей из аппарата птички? Ладно,  не
хотите иллюзий - не надо. Но  птичку?  Неужели  и  птичку  вам  посмотреть
неинтересно?
   - Я вырос, - мягко сказал Борис Константинович.
   А может быть, он вовсе не вырос? Может быть, он так  яростно  сражается
против детского любопытства именно потому, что не вырос?
   Нет, подумал я. Это, разумеется, было бы  очень  психологично  и  очень
литературно, но Борис Константинович никогда не был мальчиком. Он  родился
одетым, при галстуке и никогда в жизни не писал в штаны.
   Мы оба замолчали. Заведующий лабораторией посмотрел на часы. Взгляд был
корректный. Достаточно быстрый и брошенный  украдкой,  чтобы  не  казаться
грубым напоминанием.  И  достаточно  в  то  же  время  заметным,  чтобы  я
устыдился затянувшегося интервью.
   Теперь во мне начала разгораться веселая ярость древних воинов, которой
они раскаляли себя перед боем.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг