ОП. С настоящей зеленой травкой вокруг.
Не спуская глаз с Валенти, он чуть пригнулся, развел руки и медленно
стал приближаться к нему.
- Марквуд, вы же не безумец, - взмолился Валенти. - Пятьдесят тысяч -
прекрасные деньги. Только помогите мне выбраться отсюда, заклинаю вас. Я
сделаю для вас все, что угодно...
Марквуд молчал. Арт Фрисби медленно приближался к Валенти, а тот
пятился от него.
- Нет, - вдруг воскликнул он, - вы не можете убить меня. Босс знает,
что я пошел сюда. Меня будут искать. Они поймут...
- Нет, - раздался голос машины, и голос был голосом Джо Коломбо. - Дон
не знает. Он не звонил. Звонила я.
- Что? Что это? - встрепенулся Валенти. - Я схожу с ума. Чей это голос?
- Этот голос не принадлежит никому. Он синтезирован мною, машиной.
- Да, Эдди Макинтайр, это так. И никто не будет искать здесь твой труп,
тем более что мы уже приготовили для него место. И хватит. Мы слишком
много говорим. - Арт Фрисби сделал еще несколько шагов вперед, и Валенти
очутился в углу. Он упирался спиной в стену и, казалось, надеялся, что
сумеет спрятаться в ней, найти убежище.
Он вдруг опустился на колени.
- Пощадите, пощадите меня. Я отдам вам все, мне ничего не надо. Только
дышать. Я все отдам. Все, все, все отдам. Только жить...
Фрисби выбросил вперед руки, и они замкнулись на шее Валенти.
- Ты просишь очень многого, Эдди Макинтайр. Дышать - это большое дело.
Но ты не будешь дышать, и через несколько минут твое сердце дернется
раз-другой, остановится, и ты начнешь остывать. Ты не будешь больше ни
Эдди Макинтайром, ни Тэдом Валенти. Просто сто пятьдесят фунтов
холодеющего немолодого мяса, костей и воды.
Арт начал медленно сжимать руки, и Валенти захрипел.
- Нет, - прошептал он, - подожди. Я должен что-то сказать.
- Ну что еще?
- Это не Руфус Гровер работает на Кальвино. Это я. Не убивайте меня. Я
расскажу все. И дон Коломбо дарует мне жизнь, потому что я многое знаю. Я
знаю, когда решено расправиться с семьей Коломбо. Скарборо и Уотерфолл
должны принадлежать семье дона Кальвино. У них есть план, и я его знаю. Я
нужен. Я нужен, клянусь небом, я нужен. Меня сейчас нельзя убивать.
- Ты врешь, - нетерпеливо пробормотал Арт Фрисби, снова сдавливая руки
на шее Валенти. - Ты готов назваться шпионом, чтобы только выскользнуть из
моих рук.
- Нет, нет, это святая правда. Я могу доказать. Я знаю. Этот план был
разработан мной и Папочкой. Мы знали, что Руфус Гровер уже давно
подозревает меня, но у него не было доказательств, и он пока помалкивал. И
мы решили, что его надо убрать, одновременно обезопасив меня. Решено было
инсценировать побег одного из членов семьи Кальвино. Выбор пал на тебя,
Арт, потому что Папочка знал, как ты ненавидишь меня. И этой ненавистью
решили воспользоваться. Тебе сказали, что на Кальвино работает другой, а
ты должен оклеветать меня. Заметьте, оклеветать, потому что на Кальвино
работает кто-то другой. Кто - этого ты не знал и даже под пыткой не смог
бы сказать. Все было продумано заранее. И несколько фраз о человеке,
который дважды в месяц ездит к своей любовнице. Фразы, которые Арт Фрисби
вспомнит не сразу. И то, что я говорил о своей любовнице Руфусу Гроверу.
Все должно было указывать на меня. Это была рискованная игра, но партия
была продумана с первого до последнего хода. Естественно, дон Коломбо
должен был захотеть найти подтверждение, что человек, ездящий дважды в
месяц к своей любовнице, - это действительно я. Марвин Коломбо нашел
квартиру и обнаружил, что Бернис похищена. Только наследующий день старуха
вспоминает, "то похитители называли имя Руфуса Гровера. В этом была вся
изюминка. Если бы мы сразу дали Коломбо понять, что шпион - Гровер, он бы
мог не поверить. У него тонкий нюх, и он мог бы заподозрить, что это
дезинформация. А так он понимает, что Арта Фрисби послали, специально
послали, чтобы бросить тень на невинного Валенти и выгородить виновного
Руфуса Гровера. Не мы ему подсказываем, что шпион - Гровер, а он сам
узнает об этом. Характер сицилийца недоверчив, и он готов поверить только
той информации, которую добыл сам. Все было продумано. И даже детектор лжи
был предусмотрен. Было предусмотрено, что Марквуд засечет ложь Фрисби. Все
сработано, все.
Валенти обессиленно замолчал. Ноги, очевидно, больше не держали его, и
он медленно сполз по стене на пол. Он дышал медленно, втягивая в себя
воздух с легким присвистом, словно смакуя его, словно не веря, что все еще
дышит. И что до того, что будет дальше, когда можно сейчас сидеть, дышать
и не чувствовать, как бьется сердце. Чувствовать, что ты теплый, что
побаливает язва, старая добрая язва двенадцатиперстной кишки. Боже, какое
счастье ощущать боль! Какое изысканное наслаждение смаковать эту боль, ибо
каждое мгновение, наполненное болью, - это гимн жизни. Не думать о том,
что будет дальше.
Пока он им нужен, он жив - и это главное. Ничего человеку не нужно -
только жить. И запомнить эту простенькую и всегда ото всех ускользающую
мыслишку...
Арт Фрисби внезапно рассмеялся.
- Нет, мистер Марквуд, вы ошиблись, когда назвали меня пешкой. Мною
действительно хотели сыграть. И почти сыграли. Но выиграл-то все-таки я.
Один я, несмотря ни на что, был уверен, что шпион Кальвино все-таки
Валенти.
- А если бы он все-таки не признался? Что тогда? - спросил Марквуд.
Голова его шла кругом. - Ты бы его убил? - От волнения он перешел даже на
"ты".
- Нет. Я бы ведь подвел вас.
- Подожди, подожди, Арт, - пробормотал Марквуд. - Ты не убил бы его
из-за себя или из-за меня?
- При чем тут я? - пожал плечами Арт Фрисби. - Я бы с удовольствием
отправился на тот свет в компании Эдди Макинтайра, но мне не хотелось
подводить вас. Я же вам обещал, что оставлю его в живых.
- Значит, ты не собирался задушить меня? - медленно спросил Валенти,
все еще сидя на полу.
- Я же уже сказал - нет.
- Мне теперь можно уйти?
- Конечно.
Валенти встал и пошел к выходу.
- Возьмите пистолет, - сказал Марквуд, и Детка протянул Валенти его
оружие. Он взял пистолет, подошел к двери и, уже стоя в ней, поднял
неожиданно руку, нажал на спуск. Но выстрела не последовало.
- О, Детка у нас предусмотрительный, он всегда вынимает обоймы из
пистолетов, которые попадают ему в лапки.
- Я вам ничего не говорил, - торжествующе крикнул Валенти. - Кто
поверит вашему безумному бреду?
И в то же мгновение из динамика раздался голос Валенти:
- Это не Руфус Гровер работает на Кальвино. Это я. Не убивайте меня, я
расскажу все...
- Как видите, Валенти, мы тоже предусмотрительны, - усмехнулся Марквуд,
но Валенти уже не было. - Ну, Арт Фрисби, давай звонить самому дону
Коломбо, хотя уже скоро час ночи. И одному богу известно, что из этого
всего выйдет.
Он поднял трубку телефона. С минуту, наверное, никто не отвечал, потом
послышался сонный голос Коломбо:
- Ну кто еще там?
- Простите, мистер Коломбо, это Марквуд.
- Вы что, с ума сошли? Я давно сплю. Что случилось?
- Я хочу, чтобы вы сейчас же пришли ко мне...
- Послушайте, доктор, вы в своем уме?
- Да. И возьмите с собой Руфуса Гровера.
- Хорошо.
Дон Коломбо был неглупым человеком и умел почувствовать, когда стоит и
когда не стоит задавать вопросы. Через несколько минут на улице послышался
шум машины, и тут же в комнату вошли Джо Коломбо, Марвин Коломбо и
телохранитель босса Рава, к запястью которого тоненькой металлической
цепочкой было прикреплено запястье Руфуса Гровера. Все четверо были в
пижамах.
- Теперь вы мне скажете, что случилось? - спросил Джо Коломбо.
- Да, конечно. Вы можете разомкнуть этот браслет, - Марквуд кивнул на
цепочку, связывавшую телохранителя и Руфуса Гровера. - Мистер Гровер
совершенно ни при чем.
- Что вы хотите этим сказать?
- То, что сказал. Он никогда не работал на Кальвино и не предавал вас.
Это все-таки Валенти.
- Вы сошли с ума, Марквуд.
- Нет. Сейчас вы все поймете.
Из динамика донесся голос Валенти. Джо Коломбо слушал внимательно, чуть
склонив голову на плечо, и был похож на старую, нахохлившуюся птицу. Лицо
Руфуса Гровера оживало постепенно, словно отходило от холода, сковавшего
его. Незаметно для себя он все время кивал головой. Когда динамик
замолчал, Джо Коломбо спросил Раву:
- Ключ у тебя?
- Да.
- Отстегни браслет. Так. И отправляйся за Валенти. - Он протянул руку
Руфусу Гроверу. - Я рад, что все так получилось.
- Я уже было перестал надеяться, - пробормотал Гровер. - Это страшная
штука - знать, что ты невиновен, и не быть в состоянии доказать это.
Спасибо, Марквуд.
- Это не я, - пожал плечами Марквуд. - Если уж кого-нибудь и
благодарить, то это Арта Фрисби. Мы иногда делаем ошибки, принимая кого-то
за пешки. Иногда пешками оказываемся мы сами.
- Не буду спорить с вами, доктор. Если бы не вы оба, Кальвино со своим
Папочкой могли бы праздновать победу. Имея такого человека, как Валенти, у
меня под боком, они могли смело рассчитывать на победу. Но теперь мы
посмотрим, как это им удастся... У вас тут есть виски, доктор?
- Нет, дон Коломбо.
- Тогда поедем ко мне. Марвин, возьми пленку с исповедью Валенти. Я бы
с удовольствием заплатил за нее миллион, доктор, вы сделали ошибку. Надо
было сначала сторговаться со мной.
- Я уже вам сказал, что идея и исполнение не мои, а Арта Фрисби.
- Ну что ты хочешь, мальчик? Сколько?
- Спасибо, дон Коломбо, я хочу, чтобы вы все-таки отдали мне Валенти
после того, как он станет вам не нужен.
- Согласен, - кивнул Джо Коломбо, - хотя я и сам с удовольствием
расквитался бы с ним. - Джо Коломбо посмотрел на Руфуса Гровера.
- Руфус, надеюсь, ты понимаешь, что тебя никто не должен видеть, даже
твои домашние. В Уотерфолле должны быть уверены, что я проглотил их
приманку и ты уже на том свете. Валенти же поработает у нас на поводке.
Если захочет, конечно, несколько продлить свои дни...
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПОЛ ДОУЛ
1
Сенатор Пол Доул сидел в шезлонге у своего бассейна и наслаждался
солнцем. Он только что выкупался, и в мышцах еще приятно гудела легкая
усталость. Он не думал ни о чем, ничего не вспоминал - он был просто
частью этого покойного уютного мира, в котором даже через закрытые веки
оранжево трепещут солнечные лучи, сонно шелестит листва в теплом ветерке,
неуверенно налетающем откуда-то с юга, и шершавые камни по краям бассейна
так приятны на ощупь.
Мир был покоен, уютен и прекрасен. Он был покоен, уютен и прекрасен
вдвойне, потому что весь - от солнца до плиток бассейна - был создан им,
его умом, его трудом, его терпением, его мужеством. Он мог бы, да что мог,
должен был жить в джунглях, должен был видеть вокруг себя стеклянные глаза
парков и вдыхать на темных, грязных лестницах запах их рвоты. Он должен
был вариться в неподвижном каменном зное и дрожать от асфальтовых
промозглых сквозняков.
Он был рожден для джунглей и обречен на джунгли. Он даже не должен был
страдать из-за жизни в них, потому что мысль об ОП не смела даже приходить
в голову простому полисмену, который живет на одну зарплату. На зарплату,
на которую нельзя купить даже собачью конуру, если бы ты и был согласен
жить на цепи и лаять на прохожих.
И все-таки он хотел выбраться из джунглей. И верил, что выберется из
них...
Когда случилась вся эта история с Рафферти? Лет восемнадцать назад? Да,
точно. Восемнадцать лет назад. Странный был человек полицейский Билл
Рафферти. Когда Пол Доул в первый раз увидел его, то уже тогда заметил
какую-то напряженность в его взгляде. Когда он стоял рядом с ним, Доулу
почему-то начинало казаться, что Рафферти постоянно находится под
давлением, что он заряжен, что нужно с ним быть осторожным, потому что в
любую секунду он может взорваться, и не дай бог оказаться на пути у этой
взрывной волны. Он и говорил-то как-то особенно: едко, раздраженно, с
неясными и вместе с тем обидными намеками. И все-таки Доул не испытывал
неприязни к Рафферти. Скорее даже наоборот. Было что-то в этом постоянно
возбужденном человеке, что, очевидно, импонировало ему. Может быть, это
было его беспокойство... Ведь и он, Доул, был непоседлив, не находил себе
места, не желал примиряться со своей долей и мечтал о лучшей, хотя и
понимал, что это пустые мечтания. Понимал и все-таки презирал в душе своих
коллег, которые были довольны жизнью и со спокойствием скота мирно паслись
на своих участках, пощипывая мелкие взятки. Рафферти был не таким. Сортом
повыше.
Дружбы у них, правда, не получилось, для этого у Рафферти характер уж
очень был неподходящий, но все равно у Доула всегда жило уважение к нему.
Через несколько месяцев после того, как Доула перевели на их участок,
Рафферти арестовал Билла Кресси за хранение и торговлю наркотиками. Суд
его оправдал, потому что оба свидетеля, на которых рассчитывал Рафферти, в
последнюю минуту отказались от своих показаний, данных на следствии. У
всех, кто был на суде, создалось впечатление, что судья даже облегченно
улыбнулся, когда оба парня взяли обратно свои показания.
На Рафферти начали коситься. Конечно, Билл Кресси - подонок, это знали
все. И торговал дрянным белым снадобьем, подмешивая чудовищное количество
молочного сахара. Говорили, что девяносто восемь процентов. И ходил
задравши нос, разодетый как павлин. И когда встречал на улице полисмена,
даже не кивал ему. Одним словом, подонок. И все-таки не надо было Рафферти
оформлять арест. Не дело это ума простого полисмена. Для них в джунглях и
так работы хватает - вор на бандите сидит и карманником погоняет.
До того дело доходило, что и рвань-то арестовать страшно было. Однажды
Пол Доул ехал в автобусе. Народу было битком, и его прижала к сиденью
громадных размеров сопящая баба. С носом с ее, что ли, было что-то не в
порядке, но сопела она все время, как кузнечные мехи. Наконец он выбрался
из-под этой сопящей горы и тут увидел, как какой-то рыжий парень с фигурой
бейсболиста и остановившимися глазами нарка преспокойно вытаскивает у
крошечного, словно кукольного, аккуратного старичка бумажник. И
вытаскивает не профессионально, не артистически, а в открытую, силой, как
часто делают нарки, когда срочно нужно раздобыть денег на дозу и им уже не
до тонкостей. Старичок, парализованный ужасом, молчал, и Доулу даже
почудилось, что он чуть наклонился вперед, чтобы нарку легче было очистить
ему карман. То ли нарк никак не мог ухватиться за бумажник, то ли карман
был застегнут на пуговку, но вдруг он резко дернул руку, кукольный
старичок подпрыгнул, послышался треск рвущейся подкладки, и нарк наконец
выдернул из внутреннего кармана бумажник. И тут он увидел Доула. Увидел
полицейского, смотрящего на него. Стража закона и порядка. И что же он
сделал? Бросил бумажник? Начал судорожно пробираться к выходу? Да ничего
подобного. Ухмыльнулся, засунул правую руку в карман и наполовину вытащил
оттуда пистолет, показывая его Доулу. А глаза у него не ухмылялись. У
нарка не бывает улыбки в глазах, когда ему срочно нужна доза.
Что полагалось в этом случае делать полицейскому? Арестовать нарка?
Прекрасная мысль, но для этого нужно рискнуть жизнью, потому что нарк,
которому позарез нужна доза белого снадобья, готов на все. Он-то за свою
жизнь не держится. Для него доза в этот момент важнее жизни. Пистолет в
руке нарка подрагивал, но промахнуться он все равно не смог бы - слишком
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг