цветку в мире!
Цветы радостно захлопали, а черешня даже замахала всеми своими
ветками. Алая роза еще выше подняла свой бутон и презрительно скосила
глаза на мак: слышит ли соловья этот невежа? Хуршид даже подумал: вот
задразнят они самосейку, вот доведут они его до слез, эти садовые
цветы.
А соловей уже начал песню.
Кем бы он ни был, как бы он себя не держал, с кем бы он там ни
дружил, но это был певец, и певец настоящий! Даже бабушка Луна, уже
сошедшая за горизонт, снова высунулась посмотреть - кто это так
сладостно поет? Даже звезды одна за одной снова высыпали на небо.
Да, было что слушать!
Цветы так и замерли в восхищении, и когда раскатилась последняя
трель, не шевельнулись, боясь нарушить установившуюся восторженную
тишину.
Но чей-то тоненький голосок сказал:
- Ой!
Цветы, вздрогнув, оглянулись. А-а-а, это опять мак-самосейка,
совершенно не умеет себя держать в обществе. Вон, даже обронил на
землю какие-то листки.
Да что это с ним?
Он, этот мак, расцвел! И как красиво расцвел! Как гордо стоит, как
переливается его алая головка в нежных лучах бабушки Луны!
- Уважаемый артист, - тем же тоненьким голосом сказал самосейка,
- меня зовут Гузал, то есть Красавец. Обычно я расцветаю попозже, но
сегодня не смог. Ваше пение было таким чудесным, что я решил
расцвесть. Считайте, это я сделал вам подарок.
- Спасибо, - важно ответил соловей, глянув на мак и левым и правым
глазом. - Лучшего подарка просто быть не может. Позвольте мне спеть
специально для вас.
И соловей снова запел.
Роза же все косилась на мак-самосейку и с завистью шептала:
- Настоящий дикарь! Совершенно не умеет себя вести!
Но мак уже не боялся розы. Песнь соловья была столь прекрасна, что
все, кто ее слышал, становились добрее и чище. Даже роза. А на Хуршида
пение подействовало еще сильнее - глаза его начали слипаться, и он
погрузился в теплый и нежный сон. Последнее, что он помнил, это шепот
черешни: "Давайте, давайте его сюда, кладите на мои тонкие ветви,
пусть мальчик поспит".
...Он проснулся и сразу вспомнил свой сон: и то, как пел цветам
соловей, и то, как роза обижала мак-самосейку.
А может, то был не сон?
Хуршид вскочил и побежал в сад.
Райхоны на грядке еще дремали, целозии, положив головы на плечи
друг другу, тоже подремывали, как и роза. Зато тут же на грядке стоял
мак-самосейка, и цветок его сиял и переливался, как алый бархат в
лунном свете.
- Привет! - сказал Хуршид маку. - Как ты красив!
Мак застыл, будто не понял Хуршида.
- А я знаю, как тебя зовут, - шепнул Хуршид, наклонясь к самому
цветку. - Тебя зовут Гузал, я не ошибся?
Мак-самосейка вздрогнул и еще сильней покраснел. А райхоны,
притворяющиеся, что они спят и ничего не слышат, все же зашевелились.
В конце концов, у каждого есть что-то свое, чем можно гордиться. Пусть
они, райхоны, не такие красивые, как роза или этот невежа-мак, зато
они пахнут сладко и необыкновенно.
Гнев повелителя гор
Папа уже давно обещал повезти Хуршида в зоопарк: "Вот придет
воскресенье, и мы поедем!.." Но воскресенья приходили и уходили, и
всегда у папы оказывались какие-то срочные дела. Бабушка даже,
наконец, рассердилась:
- Это какой же пример ты подаешь сыну?
Тогда папа улыбнулся и шепнул в ухо Хуршиду:
- Ладно, давай поедем в следующее воскресенье.
И вот это воскресенье впрямь наступило.
Хуршид сам вскочил с постели, умылся, собрался, натянул новую
рубашку в клеточку, надел брюки с кармашком, на котором был вышит
желтый слоненок. Вот он, Хуршид, какой!
Сперва они ехали в автобусе, потом в метро, потом шли пешком, и
только после этого оказались в зоопарке.
О-о-о! Какой слон! Это тебе не желтый слоненок, что вышит на
кармашке! Какие огромные у него уши, как смешно он ими встряхивает!
- Ну, Хуршид, чего ты остановился? Пошли скорее к слону.
- Подожди, папа.
- А что такое?
- Посмотри вон туда, папа.
Папа обернулся и увидел большую клетку, отгороженную от зрителей
решеткой. Внутри клетки, на вершине серой искусственной скалы,
нахохлившись и опустив крылья, сидел печальный Орленок.
- Почему он такой? - Хуршид ухватился за рукав папиного костюма.
- Почему все звери веселые, прыгают, выпрашивают конфеты, даже слон
машет ушами, а этот Орленок совсем грустный? Пойдем к нему.
- Да что там интересного? - совсем удивился папа. - Самый
обыкновенный Орленок. Может, приболел. Мало ли что случается в
зоопарке. Пойдем лучше посмотрим, как будут кормить слона.
- Нет, пойдем к Орленку...
Хуршид умел быть упрямым. Пожав плечами, папа сказал:
- Ладно, делай как хочешь. Иди к своему Орленку, а я пока посмотрю
слона. Посмотришь, подходи прямо сюда, я буду тебя ждать.
Возле клетки Орленка не было ни одного человека. Понятно. Он ведь
был еще совсем маленький и грустный. Это посади в клетку звездного
Орла, все бы сюда сбежались. Но звездный Орел никогда не позволит
лишить себя свободы. Вот и этот Орленок страдал.
- У тебя что, голова болит? - тихонечко спросил Хуршид.
- Нет, - угрюмо, сверкнув глазом, ответил Орленок. - У меня ничего
не болит, но я не хочу жить.
- Почему?
- Потому что я Орленок и хочу стать Орлом. А в клетке Орлом не
станешь.
- Почему же ты не убежишь?
- А как я убегу? - еще более угрюмо сказал Орленок. - Тут же
кругом сторожа и решетки. Даже ты не сможешь вызволить меня отсюда.
Орленок втянул голову в плечи и совсем затих. Он не ответил больше
ни на один вопрос и сразу погрустневший Хуршид пошел искать папу.
Он увидел в тот день медведя, мохнатого и огромного, увидел рысь,
на кончиках ушей у которой были красивые кисточки, увидел длинного
желтоватого крокодила, как-то уж слишком загадочно взглянувшего на
него. Но ничто не могло развеселить Хуршида, так поразил его запертый
в клетке Орленок, который мечтал быть Орлом.
А может, Акбала знает, где живут родители Орленка, попавшего в
неволю. Может, он сумеет их найти, и они решат, как помочь Орленку?
Точно! Надо искать Акбалу.
С той поры, как Акбала стал официальным помощником дедушки Грома,
они виделись редко, но друг друга не забывали.
Солнечный зайчик прыгнул Хуршиду в глаз.
Ну да, это же Нурджон, как он мог забыть о нем?!
Тихонечко, чтобы папа не расслышал, Хуршид спросил:
- Нурджон, слышишь, Нурджон? Ты не знаешь, где сейчас Акбала?
- Знаю, знаю! Я всегда все знаю! - расхвастался солнечный зайчик.
- Ну так скажи, где он. Я вечером хочу побежать к нему.
- Туда, где он находится, не так-то легко добежать.
- Почему?
- Да потому, что его запер в темной пещере сам Повелитель Гор.
Наверное, Акбала что-нибудь там такое натворил, вот Повелитель Гор и
рассердился.
- Что же ты раньше мне не сказал?
- А ты не спрашивал.
- Ну ладно, Нурджон. Я, конечно, виноват, но опиши мне все-таки
дорогу к той пещере. Я должен помочь Акбале, а он, наверное, поможет
несчастному Орленку, запертому в клетку.
- Объяснить дорогу я, конечно, могу, - распрыгался легкомысленный
Нурджон, - только ты один все равно заблудишься. Давай лучше сделаем
так. Скоро дедушка закончит свое дежурство, я провожу его домой и
прилечу к тебе. Отправимся к Повелителю Гор вместе. Только ты не усни,
Хуршид, а то тебя тяжело будить.
...Наступил вечер, взошли на небосвод звезды. Пришла и ночь, а
Нурджон так и не появлялся. Все давно спали - и бабушка, и папа, и
мама, наверное, даже Орленок в клетке спал, а Нурджона все не было.
Хуршид и сам чуть не уснул.
- Эй, соня! - услышал он.
Нурджон смущенно прыгал по веткам и объяснял:
- Вот еле-еле выпросил у бабушки Луны светлую арбу. Зато теперь мы
легко доберемся до пещеры и вернемся обратно. Учти, нам все нужно
сделать до появления на небе Зухры. Эта девчонка такая любопытная, что
от нее не отвяжешься. Все и всем расскажет.
Он прыгнул на ветку, с ветки на землю, с земли на арбу:
- Едем!
Светлая арба, скрипя, покатилась по долине. Казалось, она катится
медленно, но буквально каждую минуту пейзаж менялся: то долина, то
сухая пустыня, то широкая река, то дремучие джунгли. И вот, наконец,
начались горы, и арба медленно вкатилась в угрюмое и извилистое
ущелье.
- Все, - сказал Нурджон, соскакивая с арбы. - Дальше надо идти
пешком. Идем, Хуршид, и не отставай от меня, а то сразу заблудишься в
темноте.
Они, правда, шли теперь в полной тьме. Если бы не солнечный
зайчик, Хуршид давно бы поломал себе ноги, свалившись в какую-нибудь
трещину, но вдвоем они шли и шли, пока не оказались в такой гигантской
пещере, где даже солнечный зайчик был еле заметен. Зато немножко
светились холодным и неприветливым светом каменные колонны, под
которыми на троне, вырубленном из цельного кристалла горного хрусталя,
сидел сам Повелитель Гор. Он тоже был сложен из различных кристаллов
и когда делал какое-нибудь движение, его борода и волосы, его усы
начинали позвякивать, и свет солнечного зайчика тысячекратно отражался
в нем и отбрасывался на стены угрюмой и холодной пещеры.
- Дитя человека?! - удивленно пророкотал Повелитель Гор. - Шалуна
Нурджона я знаю, он так и норовит заглянуть туда, куда ему вовсе и не
надо заглядывать, но зачем пришел сюда ты, дитя человека?
От этого рокочущего голоса, от безнадежного холода, источаемого
стенами пещеры, Хуршиду стало так страшно, что он чуть было не побежал
к выходу. К счастью, он вовремя вспомнил несчастного Орленка.
- Я по делу пришел, - заговорил он испуганно, но все же твердо. -
Мне сказали, что вы, Повелитель Гор, заперли в пещере Белого мальчика
- Акбалу.
- Это так, - холодно пророкотал Повелитель Гор. - Этот Акбала
несколько раз ошибся и неправильно направил грозу. Из-за его
неправильных действий чуть не погибли в воде горные кишлаки. Моего
любимого горного козла смыло и унесло куда-то в расщелину. Тебе
правильно сказали, дитя человека, я действительно наказал Белого
мальчика.
- Он же не нарочно! - закричал Хуршид. - Он же еще только учится!
- А ты откуда можешь это знать?
- Акбала - мой друг.
- Вот как? - заинтересовался Повелитель Гор и чуть-чуть повернул
голову. Сразу задрожали стены пещеры, как при землетрясении, и Хуршид
испугался еще больше. - Зачем ты разыскиваешь этого шалуна? Небось,
решили что-нибудь натворить вдвоем, а?
- Нет, Повелитель Гор, я ищу Акбалу не для этого... Он, Акбала,
много летает по небу и знает очень многое... Я хочу попросить его
найти родителей того Орленка, что сидит сейчас в клетке... Может,
родители Орленка помогут ему, а то он очень печальный...
- Да, орлы плохо выдерживают неволю, - пророкотал Повелитель Гор.
- Я вижу, у тебя доброе сердце, дитя человека, и ты пришел сюда не
ради безделья... Орлы - это мои подданные, и я тоже отвечаю за их
судьбу... Тебе повезло, я помогу тебе... Ради такого дела я освобожу
Акбалу раньше срока... Но и ты поговори со своим другом, намекни ему,
что молнии вовсе не игрушки и играть с ними нельзя...
Он тяжело вздохнул, и от этого вздоха вдруг огромный камень выпал
из стены, открыв глухую пещеру, в которой на корточках сидел
продрогший Акбала.
- Хуршид! - встревожился он, увидев своего товарища. - Как ты
попал сюда? Ты тоже будешь посажен в пещеру?
- Успокойся, Акбала, - пророкотал Повелитель Гор. - Ты свободен.
Я освобождаю тебя до срока. Этому человеку нужна твоя помощь, и еще
она необходима одному Орленку, попавшему в неволю. Ты теперь знаешь,
что такое неволя, так что, надеюсь, поможешь Орленку по-настоящему. Но
ты был и остаешься еще и помощником дедушки Грома. Запомни навсегда:
молния - это оружие, оно может натворить больших бед. Чем более
сильным оружием ты владеешь, Акбала, тем более благородным ты должен
быть.
Акбала молча кивнул.
- А теперь идите. Я хочу побыть один.
Акбала, Хуршид и солнечный зайчик бросились вон из пещеры и были
рады увидеть небо.
Было утро. Дрожала и переливалась в небе яркая звезда - это юная
Зухра расчесывала свои прекрасные волосы.
- Беги домой, Хуршид, - сказал Акбала. - Тебе нельзя опаздывать в
школу. А все, что надо сделать, я теперь сделаю сам.
И они расстались.
Но весь день Хуршида что-то мучило, что-то мешало ему, и вечером,
увидев Белого мальчика, легко спрыгнувшего с облачка на землю, он
сразу спросил:
- Ты нашел Орлов, Акбала?
Акбала печально кивнул.
- А почему ты печален?
- Потому что мы были в зоопарке, Хуршид. К сожалению, мы опоздали.
Орленок не выдержал неволи, он умер.
- Как?!
- Он отказался от воды и от пищи. Он был очень гордый и сильный.
- Как жалко...
Хуршид никак не мог сдержаться, слезы сами так и потекли по его
смуглым щекам.
- Ой, Хуршид, - воскликнула, выглянув из окна бабушка, - что
случилось, почему ты плачешь?
- Это из-за Орленка, бабушка... Тот Орленок, он умер...
- Бедная птица! Бедный мальчик!
- Нет, - сказал, выглядывая из окна, папа Хушида, - если мальчик
плачет, это значит, что он понемножку превращается в мужчину. Поди-ка
сюда, сынок.
Он усадил Хуршида на колени и сказал:
- Не печалься, сынок. Орленок предпочел смерть неволе, значит, он
был гордой и сильной птицей и сам сделал выбор. Учись и ты быть таким
же.
- Я обязательно вырасту таким, как Орленок, - шепнул Хуршид сквозь
слезы. - И я всегда буду дружить с облаками и травами, с ручьями и
ветром, с солнечными зайчиками и далекими звездами. А когда вырасту,
стану летать так высоко, как умел летать Орленок, как умеют летать
настоящие Орлы.
- Это ты хорошо задумал, сынок, - задумчиво сказал папа. - Одно
лишь меня печалит. Знаешь, человек растет долго, очень долго, и часто
так случается, что, став взрослым, он вдруг перестает летать.
- Ты думаешь, и со мной так будет? - испугался Хуршид.
- Не знаю, - засмеялся папа. - Может, тебе повезет. Может, ты и
впрямь станешь самым первым человеком, который не утерял волшебную
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг