внимания. Все засуетились, забегали, внося и укладывая у стен охапки
соломы. Меч Гюряты еще дрожал, воткнувшись в пол в метре от него. Широкая
спина Ярополка, такая ненавистная, была рядом. Неимоверным усилием воли
Гюрята бросил тело к мечу. Его пальцы уже обвили рукоять, когда Ярополк
стремительно развернулся. Нечеловечески взвыв, Гюрята покатился по полу.
Кисти же его так и продолжали висеть, впившись в рукоять меча.
- Ну добей же меня!!! - невыносимо страдал Гюрята, корчась на полу весь
в собственной крови.
- Зачем? Ты и так погибнешь в огне. Ну а если тебя спасут, то ты будешь
весь остаток своей жалкой жизни страдать неполноценным. Ты уже не опасен
ни для кого, ты теперь лишь жалкое насекомое, - и, швырнув факел в кучу
соломы, Ярополк вышел из церкви.
- Проклинаю!!! Не я тебя, так потомки мои все поганые всходы твои из
земли вырвут! Проклинаю!!!
* * *
Тимофей с отцом уже были порядком окосевшие от всего выпитого.
- Ну?
- Что?
- Сгорел он? - Тимофей пьяными глазами посмотрел сквозь отца.
- Нет. Его вытащили сбежавшиеся на пожар. Между прочим, твоя мать и,
стало быть, ты в каком-то колене, черт его знает в каком колене, его
потомки. А то распятье, что у матери в комнате, рукоять его меча.
- Ну?
- Что?
- Ну, аАнфиска-то тут причем?
- А... Анфиска в каком-то, черт знает в каком колене, потомок Ярополка.
- А откуда ты знаешь?
- А вот здесь уже нужно вспомнить те события, которые случились тут,
когда ты учился. - Отец сделал неопределенный мах рукой в сторону потолка.
- Ну?
- Что?
- Ну, дальше рассказывай!
- Сейчас, - и отец извлек полный пузырь самогона.
- Хоттабыч, - пробормотал Тимофей.
Ненависть, испытываемая матерью Тимофея к семье Анфисы, для всех была
необъяснима. Да и она сама, пожалуй, не смогла бы ее объяснить. Повода
вроде бы и не было, тем более, что Анфиса, всегда приветливая и
обходительная, была всем в деревне по сердцу. Но вот не могла ничего с
собой поделать мать Тимофея, и все тут. Вся ее сухонькая фигурка
наливалась черной ненавистью при малейшем упоминании об Анфисе или о ее
родителях.
- Бог с тобой, Авдотья, чего ты на них взъелась? - пытался угомонить
жену Егорыч.- Ну, чем они тебе досадили?
- Не знаю, Степа. Разумом не могу этого понять, но уж больно душа моя
их ненавидит. Чувствую всем нутром зло в них. Бесово они отродье, Степан,
и никто меня не переубедит.
Сердце матери сразу почуяло зарождение чувства между Тимофеем и
Анфисой. Это был удар. Все внутри нее восстало против этого. Всеми
возможными и невозможными средствами пыталась она разлучить их, оградить
Тимофея от Анфисы. Будучи женщиной умной, она придумала довольно хитрую
затею.
По соседству с ними жила семья Трифоновых. Сын их, ровесник Тимофея
Григорий был влюблен в Анфису. Вот и решила Авдотья использовать в своих
целях этого ограниченного парня. Дело закончилось печально. Доведенный до
исступления бесплодностью своих попыток завоевать сердце Анфисы и ее
насмешками, Григорий решился на насилие. Но на его беду поблизости
оказался Тимофеи. Дрались стиснув зубы. Обладавший от природы завидной
физической силой, Тимофей жестоко избил его. Получи это дело огласку,
дорого бы стоили Тимофею сломанные ребра и сотрясение мозга, полученные
Григорием. Но, по вполне понятным причинам, родители Григория шума
поднимать не стали. Григорий же затаил в сердце своем злобу и, подловя
момент, стрелял в Тимофея из охотничьего ружья. Убить он его не убил, но
две картечины застряли у Тимофея в плече.^ Григорий был изобличен и после
суда, как в песне поется, поехал из Сибири в Сибирь.
Наученная горьким уроком, мать больше не пыталась как-то
воздействовать. Она решила просто удалить Тимофея от Анфисы.
Отъезд Тимофея на учебу в институт принес ей облегчение. Было убито
сразу два зайца: он был далеко от Анфисы и получал образование, то есть
путь к легкой жизни, которой не смогли добиться ни мать, ни отец.
Оставалась еще одна проблема - переписка. Но, пораскинув мозгами, Авдотья
и из этой ситуации нашла выход. Письма Тимофея к Анфисе и Анфисы к Тимофею
прямиком от почтальона попадали к ней в руки. Этому способствовала страсть
того к горячительным напиткам. Ради такого дела Авдотья не жалела
самогона. И могло бы это все длиться очень долго, пока Анфиса и Тимофей не
плюнули бы друг на друга, да опять вмешался случай.
Как-то, будучи "под мухой", проболтался почтальон.
Правильно говорят: "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке".
Короче, дошла вся эта история с письмами до Анфисы. Скандал разразился
посреди деревни. И у Авдотьи, и у Анфисы языки неплохо были подвешены. Ни
та, ни другая за словом в карман не лазили. Кто уж из них на кого больше
грязи вылил - трудно судить, но обиженной себя посчитала мать Тимофея. До
вечера она распалялась, а потом двинулась в дом семьи Анфисы требовать
извинений, как в запале крикнула, мужу. Отсутствовала она недолго.
Вернулась в каком-то -нервозном возбуждении. Пропустив вопросы мужа
мимо ушей, заперлась в своей комнате и чтото долго писала.
Уже потом, после всех событий, перебирая лежавшие в шкатулке Авдотьи
бумаги, Степан Егорыч более-менее смог понять, что было к чему.
Мать Тимофея была в секте "Защита Храма Божьего".
Переживя множественные гонения, секта лишь укрепилась и держалась на
жесточайших законах дисциплины и повиновения. Проклятье Гюряты, брошенное
вслед Ярополку, передавалось из уст в уста и стало чуть ли не девизом
секты.
Судя по всему, в тот вечер Авдотья узнала, что Анфиса одна из потомков
Ярополка. Писала же она, очевидно, насчет этого патриарху секты. Что она
писала - неизвестно.
Сохранился лишь ответ патриарха, бережно запрятанный в шкатулку:
"Да возлюбит тебя Бог, сестра наша во Христе, Авдотья!
С великой радостью получил от тебя благостную весточку. Сведения,
сообщенные тобой, наполнили душу мою умиротворением. Еще одним змеенышем
яропелковым скоро станет меньше и еще одной оескорыстной заслугой перед
Господом нашим Иисусом Христом у тебя станет больше. Для вырывания сорного
всхода этого из земли посылаю тебе в помощь семерых псов Господних. Их
предназначение охранять плоды дел Господних на этом Свете.
Да Возлюбит нас Бог!
С любовью к сестре своей
патриарх Тихон".
Целую неделю Авдотья не выходила из дому. С утра до вечера молилась и,
соблюдая пост, не брала в рот ни крошки, только стакан воды выпивала утром
и вечером. До разговоров с мужем не снисходила, и он, поначалу пытавшийся
с ней заговаривать, отстал.
Через неделю вечером, уже укладываясь спать, Степан Егорыч услышал шум
подъехавшей к дому телеги. "Кто бы это мог быть?" - подумал он. В дверь
повелительно постучали. Чертыхаясь, хозяин спустился в сени.
- Кого нелегкая занесла? - не очень гостеприимно спросил он.
- К Вашей супруге, Авдотье. - Ответ, глухо раздавшийся из-за двери,
большого удовольствия ему не доставил.
- К моей супруге в такой час не приходят.
- Открой! - вдруг раздалось за спиной.
Степан Егорыч обернулся. Жена, одетая в какое-то монашеское рубище, со
свечой в руке, спускалась по лестнице.
- Открой, я давно их жду.
"Так их еще и несколько..." - про себя подумал Степан Егорыч, но дверь
открыл. Через порог шагнули трое. Все как на подбор, рослые, широкие в
плечах. Черные плащи-дождевики облегали могучие фигуры.
-Да возлюбит тебя Бог, сестра! Патриарх шлет тебе свой поклон.
- Я ждала вас. Откладывать незачем, идем.
- То есть как это идем? - вмешался Степан Егорыч. - В такой час я тебя
никуда не пушу.
Первый из троих удивленно на него посмотрел, а потом перевел взгляд на
Авдотью.
- Вы можете сделать, чтобы он нам не мешал? - в свою очередь взглянула
на того Авдотья и, увидев, как кривая усмешка переломила тому губы,
поспешно добавила:
- Только не причиняйте ему вреда.
От таких слов пальцы Степана Егорыча крепко вцепились в рукоять топора,
а по спине пробежал неприятный холодок. В это время его глаза встретились
с глазами незнакомца. Все окружающее куда-то исчезло, были только эти
глаза, и он в них тонул. Откуда-то со стороны, вернее, со всех сторон,
обволакивая сознание, послышался голос:
- Ты безволен!
Он стоял и смотрел, как выходили жена и незнакомцы.
Ему было все равно. Лишь под действием какого-то инстинкта стадности он
двинулся следом. Во дворе стояла телега, на которй сидели еще четверо в
таких же черных дождевиках. Обменявшись приветствиями с сидевшими на
телеге, Авдотья вдруг увидела мужа.
- Почему он здесь?
- Не знаю, но нам он не будет мешать.
- Ну ладно. Я думаю, телега нам не понадобится. Идти недалеко. Идите за
мной.- Авдотья зашагала к деревне, следом гуськом двинулись приехавшие.
Теперь у каждого в руках были ружья и еще какие-то тюки. Чуть приотстав, с
безумным взглядом шел, пошатываясь, Степан Егорыч.
Деревня как вымерла, даже собаки молчали. Зловещая группа, черная и
ощетинившаяся стволами ружей, наконец достигла нужного дома. Дом семьи
Анфисы стоял у самой околицы. Метрах в двадцати уже темнела стена деревьев.
- Птички спят в своем гнездышке, - прошептал один, похожий в своем
черном плаще на ворона.
Быстро разбежавшись, "псы Господни" достали из тюков канистры, обливали
стены дома бензином. Один из них закурил. Взяв прислоненные к стене
грабли, подпер входную дверь. Несколько раз глубоко затянулся дымом и
швырнул папиросу в лужу бензина под стеной. Взметнувшееся пламя быстро
охватило дом.
- Полезут из окон, стреляйте.
Внутри дома раздались крики. Кто-то налег изнутри на дверь, но это было
бесполезно. В окне мелькнуло чье-то лицо, но, увидев стоящих в свете
пламени "псов Господних", поспешно отшатнулось.
- Посмотрим, что они выберут, смерть от пламени или от пуль, -
повернулся к Авдотье один из стоявших рядом.
Он посмотрел вдоль улицы.
- Люди на пожар сбегаются.- Взведя курки на двустволке, выстрелил в
воздух. Бежавший к горевшему дому с ведрами народ, повернувшись, бросился
обратно.
- Смотрите, они там! - вдруг закричала Авдотья, тыча пальцем в сторону
леса. За околицей откуда-то из-под земли показались одна за другой две
женские фигуры. Одна, девичья, быстро достигла леса и скрылась среди
деревьев.
- Там подземный лаз из дома, - процедил один из "псов Господних", ловя
на мушку фигуру, тяжело бежавшую к лесу. Из-под земли в это время
выбирался мужчина. Грянул выстрел. Женщина, почти добежавшая до
спасительных деревьев, упала. Мужчина пригнулся и, повернувшись, прыгнул
обратно в лаз. Первой к лазу подбежала Авдотья.
Ненависть придавала ей силы.
- Там один остался. Отец Анфиски! - указывая на нору в земле, крикнула
она.
- Ничего страшного, там и похороним. - Толовая шашка полетела под
землю. Глухо прозвучал взрыв. Земля просела. Подземного лаза больше не
существовало. Пока все занимались лазом, Авдотья подбежала к убитой и
перевернула ее. Это была мать Анфисы. Вопль бешенства вырвался у матери
Тимофея.
- Быстрее! - крикнула она, устремляясь в лес. - Анфиска сбежит!
- От нас не убежит. - "Псы Господни" рванулись следом.
- После этого никого из них больше никогда не видели.
Сгинули они, - заплетающимся языком закончил отец и посмотрел на
Тимофея. Уронив голову на стол, сло-мленный крепкой самогонкой, Тимофей
спал.
- Э... брат, да ты слабоват, - скорее сам с собой, чем с Тимофеем,
заговорил Степан Егорьгч. - Коли ты сегодня не боец, то все дела придется
делать мне самому. А что мы сделать были должны? - посмотрел он на спящего
Тимофея и сам же ответил: - Мы должны были разобраться с покойницей.
Опрокинув стул, Егорыч вылез из-за стола. Зигзагообразно добрался до
двери, на удивление точно попав в проем.
Трудно сказать, чем ему казался пол, возможно палубой корабля,
попавшего в шторм. Взяв в комнате Тимофея мешок с кистями Анфисы, двинулся
к лестнице, размахивая мешком, как канатоходец веером. С горем пополам
спустившись по лестнице, долго и мучительно вспоминал, что же еще нужно
сделать? Наконец вспомнил, нужно взять топор. На крыльце упал. Скатившись
по ступенькам, он вставать не спешил. Лежал на земле и напряженно
соображал, зачем нужен топор? Все-таки до него дошло, что топором нужно
вырубить осиновый кол. Идти в лес за осиной было лень, и Егорыч направился
к сараю. Из горы дров вытащил подходящую жердину. Тут он замешкался. Он не
мог решить, осина это или береза.
"Плевать", - подумал он и принялся заострять кол. А ведь ему
действительно попалась березовая жердь.
Погода бьша замечательная. Солнце припекало, но свежий ветерок разгонял
духоту. Егорычу до прелестной погоды дела не было. Держа в охапке лопату,
мешок, кол и топор он шагал к "нечистому кладбищу". Чтобы снова не
пришлось сводить разъезжавшиеся в разные стороны глаза, он старался не
смотреть по сторонам. Сконцентрировав все свое мутное внимание на тропе,
он шагал как в туннеле.
Как всегда неожиданно, за поворотом открылось кладбище. Егорыч знал от
Тимофея^где находится могила Анфисы, поэтому найти ее не составляло для
него большого труда. Тем более, что и земля на ней бьша рыхлая, а не
слежавшаяся. Эта могила среди остальных сразу бросалась в глаза, как
бросается в глаза среди новеньких томов засаленная, часто читаемая книжка.
Деловито разложив все свое хозяйство на соседней могилке, Егорыч
поплевал на руки и взялся за лопату.
Копать было легко, штык без усилий полностью уходил в землю.
"Раз она часто вылезает, то глубоко не забирается",- размышлял Егорыч,
копая. Он выкопал уже с метр, как вдруг лопата ткнулась во что-то. Тут же
ее выдернув, Егорыч посмотрел на штык, на нем бьша свежая кровь.
Перекрестив себя, а заодно и могилу, Егорыч уже осторожнее продолжал
вынимать землю. Наконец он увидел чёрное полотно, сквозь которое
проступали очертания тела.
Утерев пот со лба, Егорыч бросил лопату. Ему вдруг ужасно захотелось
посмотреть на Анфису. Взяв за край, он приподнял полотно.
- Свят, Свят.., - вырвалось у него. Он ожидал увидеть что-либо
отвратительное, близкое к разложившемуся трупу.
Под покрывалом же в могиле лежало божественное создание. Пожалуй
единственное, что покоробило его взгляд, это отсутствие у этого
прекрасного тела кистей рук. Степан Егорыч знал, что Анфиса мертва уже
несколько лет, но при взгляде на нее он усомнился в собственном рассудке.
Казалось кощунством ставить слово Смерть рядом с ее именем.
Она будто спала. Ее ярко-алые губы изгибались в замечательной улыбке.
Яркий румянец покрывал пленительно красивое лицо. Не в силах смотреть,
чувствуя, что еще минута, и он не сможет выполнить то, ради чего пришел,
Егорыч отпустил полотно. Трясущимися руками он развязал мешок и вытряхнул
отрубленные кисти в могилу. Упав на дно, они закатились под полотно.
Холодная испарина покрыла лоб Егорыча, когда с колом в руках он встал
на краю могилы. Предвкушение чего-то страшного навалилось на него. Его
всего затрясло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг