Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                                  
   У  него  прекрасная,  женственная  рука  ученого  в   противоположность
грубоватому лицу. Оно плосковатое. У всех  волевых  натур  такие  лица.  У
Дрома, например.
   Тогда еще Дром был счастливым баловнем жизни.
   Последние часы Эрик провел на прицельной линзе. Он  никому  не  доверил
ее, даже приборам. Там не было корабля - линза должна была  сгореть.  Эрик
остался один, и его ракетная шлюпка была пришвартована к устройству. В это
время его электронный двойник появился на главной станции  и  врубил  ток.
Дело было начато и кончено  этим  -  никто  на  свете  не  мог  остановить
движения массы Н.
   В  этот  момент  (все  было  снято)  на  планете   загорелись   древние
светильники. Их колеблющийся свет искажал человеческие лица.
   Вообразите себе черную планету и роботов в шахтах. И людей, застывших в
ожидании. (Эрик тоже ждал.)
   Я вижу Вивиан Отис и Дрома. (Рядом с ними Гришка Отис.)
   Они сидят в черной тени скалы, на них тяжелые одежды. Живомхи тянутся к
их теплу.
   Отисы молчат и глядят на солнце. Дром не может  усидеть  на  месте.  Он
поднимается, ходит, топочет ногами, смотрит,  из  троих  он  больше  всего
скучает по солнцу.
   Он боится провала, он знает - тогда они уйдут под  землю.  И  потянутся
столетия жизни в подземельях.
   Ему жаль Эрика, он решает уехать с Вивиан, чтобы Эрику было легче.
   А тем временем холодный разум Эрика отсчитывает последние минуты жизни,
но сердце его сжигает боль. Все сделано. Он максимально придвинул линзу  к
солнцу. Приборы замерли в ожидании. Эрик думает о Вивиан, он  прощается  с
ней. Он стоит в рубке,  и  лазер  вспыхивает,  и  голос  Эрика  несется  к
планете. Его слышит Вивиан, слышат все.  Даже  если  бы  погибла  планета,
слова и голос жили бы во вселенной.
   Теперь Эрику все равно, что он рыж и хром, - он говорит.
   Я вижу его впалые щеки и заострившееся лицо. Он смотрит в черный фильтр
прицела на багровую поверхность солнца с островами холодного шлака...
   Нет, Отис ошибся - не было хитрости, было твердое решение отдать  всего
себя делу. А еще жгучая боль - ведь он любил.
   Он сказал, он подарил этой женщине то, о чем они мечтают все,  красивые
и безобразные, толстые и худые.
   ...Или  все  же  связаны  и  лукавство,  и  его  смертная  тоска  -   в
неразделимом противоречии правды?..
   Эрик говорил, и все слушали его. Но женщины  понимали  все,  а  мужчины
нет.
   Женщины думали: "А стоит ли эта девчонка такого счастья?"
   Мужчины: "Он чудит".
   Женщины: "Он ходил рядом, я видела его".
   Мужчины: "Никто не стоит такой любви".
   Женщины: "Он должен жить".
   Мужчины: "Сказав такое, надо умереть".
   Эрик же смотрит на  безмерную  плоскость  гаснущего  солнца.  Он  видит
прохождение газовых вихрей, колебание полужидкой  плоскости.  Он  знает  -
масса Н близко.  И  в  реве  верньерных  двигателей,  управляя  линзой,  в
последние секунды жизни Эрик уточняет удар массы Н.


   Вивиан  крикнула:  "Стой!",  но  масса  Н  врезалась  в   солнце.   Оно
всколыхнулось огнем, взяло в себя магнитную линзу (и плоть Эрика). В  этот
слепящий  момент  рыжий  Эрик  стал  легендой  планеты  Маг  и  бесконечно
счастливым. Вивиан это поняла. Отис не понял: он был желторотым курсантом;
не понял и Дром.
   Но  Вивиан  увидела  будущее.  Ей  было  жаль  Дрома,  но  она  ощутила
одиночество Эрика и в это мгновение полюбила его.
   Так мне казалось, так говорили мне все.
   ...Я вижу толпы народа: они среди  скал,  на  берегу  моря,  на  ржавых
плоскостях равнин.
   Одни забрались повыше, осторожные уходят в подземные галереи.
   На поверхности оставались Отисы и Дром. Они  бы  ушли,  Гришка  Отис  и
Дром, но Вивиан не трогалась с места. Она смотрит  вверх,  будто  стараясь
разглядеть Эрика и магнитную линзу. Но виден только красный круг. По  нему
раскиданы темные пятна угасания. Они  бежали  -  это  показывало  быстроту
вращения солнечного шара.
   - Стой! - крикнула Вивиан.
   И вдруг зажглась синяя  точка  на  красном  круге.  Еще,  еще  одна.  И
началось бурное превращение солнца  в  ослепительный  шар,  и  взметнулись
рыжие волосы протуберанцев.
   Солнце росло и росло (Дром кричал, что оно сожжет все).
   Зной упал на планету. Поднялся водяной пар. Снега таяли, бежали потоки.
Пронеслась красная буря, коротко  заслонив  солнце.  Выпал  ржавый  дождь.
Поднялись живомхи. С треском  лопались  семена,  выбрасывая  ростки.  Море
катилось на берег. Валы его гнались за  бегущими  в  гору  людьми.  С  гор
стеной шли потоки мутной  воды.  Смешались  жизнь  и  смерть,  становилось
голубым  небо,  поднялась  зелень.  Солнце  яростно   грело,   наверстывая
упущенные столетия. Люди сбрасывали одежду и отдавали себя  этому  солнцу,
сыплющему на все голубой свет. Он лился вниз, как вода, растекался, словно
потоки голубого тумана. И, взлетая вверх, пел свою песню фитах.
   - Он жжет меня, - сказала Вивиан брату. - Жжет!
   Она закрыла глаза ладонями.
   Отис обхватил ее, прикрывая собой от солнца.
   - Пусти, - сказала Вивиан. - Пусти.
   Дром скинул с себя тяжелую одежду. Запрокинул лицо. Поднял  руки.  Лицо
его исказилось. Он плясал древний танец. Я вижу его  запрокинутую  голову,
вижу голубые отсветы, струящиеся по коже.
   Сначала он движется медленно, будто в  полусне.  Древний  танец  словно
просыпается в нем, чтобы взорваться движением.
   ...Кончив плясать, он подошел к Вивиан и властно  обнял  ее.  Она  была
его, была женой. Вечной.
   - Пусти, - жалобно сказала Вивиан. - Он смотрит на нас.
   - Кто? - Дром оглянулся с угрозой.
   - Эрик. Гляди, это солнце... его голова.
   - Сумасшедшая! - крикнул ей Отис. - Сумасшедшая!
   - Смотрите, протуберанцы - его рыжие волосы!..
   Она закричала. Так кончилось счастье Дрома.


   Жить вечно?.. Это можно только в сердце других людей. Эта  жизнь  самая
уверенная и беспечальная.
   Дром ушел в космос, и Отис с ним. И родилась легенда, и Вивиан, женщина
с золотыми волосами, стала одинокой, а Эрик бесконечно живет  в  ней.  Так
все и случилось.
   Я завидовал долгому счастью Эрика.
   Я мечтаю. Она тягучая, как мед, эта мечта:  у  космонавта  должна  быть
жена, верная женщина  -  чтобы  ждала.  Голос  ее  должен  приноситься  на
радиоволне, и слова ее должны быть золотым металлом.
   Но где найдешь ее, если магянки,  самые  верные,  самые  нежные,  самые
привязчивые, забывают умершего, плотно едят, полнеют и  говорят,  говорят,
говорят ерунду.
   И имеют унылых братьев.
   Космонавт должен быть холост - лет до ста. Так, и не иначе.
   Я сидел в кафе. Пришел Отис.
   - А-а, вот он где. Ночью уходим, готовься. (В  глазах  его  с  видимыми
красными жилками что-то стылое: Он брит, подтянут, строг, в костюме.)
   Я поманил пальцем  -  роботесса  подошла.  Кудри  -  золотые  пружинки.
Серебряное улыбающееся лицо.
   - Кофе, - велел я.
   - Он был страшно хитрый человек. Я имею в виду Эрика. Скажи мне, Дром -
мужчина?
   - Если судить по...
   - Может он составить счастье женщины?
   - Я не женщина, но судя по...
   - Мог бы! Эрик обошел его на повороте. И эта  дура  не  хочет  выходить
замуж за Дрома.
   - Она пример, - сказал я. (Вивиан начинала мне нравиться.)
   - Плевать мне на примеры! Дром был сегодня в тысячный раз. А та бубнит:
нет, нет, нет... Эй, кофе!


   Я пошел прощаться с Вивиан. Мне хотелось войти в золотую выпуклость  ее
дома.
   Вечерело. Эрик клонился к горизонту. Его  борода  сминалась  о  твердую
зубчатую линию далекого хребта.
   В  небо  раскаленной  точкой  ввинчивался  очередной  фитах,  и  кто-то
долговязый целился в него камерой.
   Я подошел к дому Вивиан. Подошел и  увидел  ее,  стоявшую  на  площадке
дома, у вирсоусов, шевелящих свои цветы. Я хотел  крикнуть  ей,  весело  и
бодро сказать свое "здравствуйте - прощайте", но осекся: Вивиан  поднимала
руки, тянулась к солнцу.
   Она прикрыла глаза,  она  отдавалась  ему  и  говорила  что-то  нежное,
говорила воркующим голосом.
   Я стоял и слушал. Мне не было дано счастья слышать такие слова и  такой
голос.
   Я повернулся и осторожно ушел.
   Уходя, я твердил себе слова Эрика, подаренные  им  Вивиан:  "Вивиан,  я
люблю тебя. Я вечно буду любить. Я войду в  плоть  солнца,  чтобы  светить
тебе. Свет мой - любовь к тебе, тепло  мое  -  любовь  к  тебе,  все,  что
вокруг, - мой подарок тебе.
   Смерть моя - во славу тебя".
   Я шел и повторял эти слова.
   ("Ни одного шанса, он взял все. Проходимец! Хитрец!" - негодовал Гришка
Отис.)
   "Вивиан была самая любимая в здешнем секторе космоса", -  говорили  мне
женщины.
   И они жалели Дрома - тропического Дрома. Расчет?.. Неужели  хитрость?..
Быть может, Эрик рассуждал так: мы продолжаем жить после своей смерти и  в
мыслях, и в сердцах других (и в легенде).
   Нет, у него был порыв: любовь, отчаяние.
   Откуда-то вынырнул Гришка Отис. Он шел рядом, заглядывая мне  в  глаза.
Походка его была  косолапа,  а  вид  подобострастный.  Мы  шли  по  тропе,
поднимая легкую пыль. Живорастения цеплялись за ноги  своими  сяжками.  Их
свиристение поднималось в небо  и  нависало  над  нами,  будто  прозрачный
купол.
   -  Послушай,  -  говорил  мне  Отис,  -  послушай.  Ты  бы   попробовал
поухаживать за ней. А вдруг...
   Я же повторял про себя слова Эрика. Их сладкая горечь жгла мое  сердце,
как кислота.
   На горизонте виднелась его голова.

--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.01.2002 14:43


Предыдущая Части


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг