- Боже мой, как это чудесно! Он любит ее только душой. Духовная любовь
в этом плотском мире.
- Не говори глупости, Марина, - отрезала бабушка.
- А скажите, эта бесплотная личность... он... бросил нашу девочку? -
осведомился папа и стал нервно потирать лысину.
- Да что ты! Он ее любит, в этом и зло.
Папа чихнул и вытер нос салфеткой. Забормотал:
- Ничего я теперь не понимаю. Отстал. Духовно, бесплотно... это модно?
Простите, мамы, я пойду и выпью валерьянки.
- Ступайте, Борис, и прилягте на половину часа. - Бабушка выдвинула
челюсть. - Видите ли, милая моя дочь, я хочу... я поклялась умереть
прабабушкой. Да, - говорила она сквозь зубы, - да, ты знаешь, у меня
идеальный характер, я все сделаю как надо. Я настаиваю, чтобы эти
бесплотники знали свое место и не лезли к девушкам. Я хочу иметь
правнуков! Слышите вы, глупая, восторженная и нелепая женщина?..
Бабушка ударила кулаком. Чашки подпрыгнули. Зеленая муха взлетела,
попала в паутину и зазвенела.
Таня задержала дыхание. Она все увидела - был резкий, безжалостный
свет.
На что походило? Да, на их костер в поле.
Она вспомнила откатившийся уголек: он пускал тонкую и долгую струйку
дыма. Она тянулась вверх, колеблясь, и где-то там, высоко, рассыпалась на
молекулы.
Так случилось и здесь - на цветке тлел уголек, король-бабочка. Махаон.
И к нему вдруг - струйкой дыма - потянулось тело Сигурда и мягко,
беззвучно вошло, исчезло... Таня задержала вскрик, прижав рукой губы.
Бабочка же снялась и полетела.
Тень ее бежала по траве. Таня заметила, что она круглая, и догадалась,
что это тень самого солнца.
...Быстрее, быстрее!.. Луг поворачивается внизу. От него идут теплые
земляные потоки, подкидывают, толкают (луг косо уходит вниз).
И зелено, зелено кругом, и сигналят цветы. Они зовут. Бабочку звали
присесть поздние ромашки, звало "татарское мыло", звали все, отовсюду...
Сигурд поднялся выше, выровнял плоскость крыльев и скользнул над
сидящим в тени бабочколовом. Тот вскочил - огромнейшая фигура с жадными
глазами. Они - две круглые блестящие стекляшки.
Он рыкнул - прокатился по лугу недолгий гром.
Он вскинул сачок - тот со свистом ушел высоко в небо.
Страх поселился в Сигурде, веселость и страх. Он стал работать
крыльями, поднялся высоко, высоко. И спланировал вниз, и уже нетерпеливо,
на высоте кустов, полетел к белому платьицу Тани.
А позади громко топало и пыхтело. Сигурд летел тихо, чтобы оно не
отстало, не потеряло пыл охоты. И Таня сжалась, когда бабочку смял удар
сачка. Он прихлопнул и вдавил ее в промежуток мелких березовых кустиков.
- Есть! - вскрикнул бородач и нагнулся, запустил руку в траву.
- Что вам, собственно, надо, молодой человек?
Из травы поднялся Сигурд в виде небольшого и морщинистого старичка в
костюме-тройке. Бородач стал пятиться.
- Простите, - сказал бородач и подтянул штаны. - Простите, что-то с
глазами.
- Полежать не дадут, поспать не дадут, - негодовал Сигурд.
- Солнце, знаете, ничего и не видишь.
Бородач отходил, оглядываясь. Погрозил кулаком, повернулся и побежал.
- Почему ты не смеешься? - спросил Сигурд.
Таня молчала. Она щипала травинки и кусала те их части, что были
воткнуты в основу стебельков. Они были как салат без сметаны - трава с
простым травяным вкусом и запахом. И только.
"Он воздух, он мираж, я его сама придумала".
- Таня, вы расстроены чем-то?..
- Нет, не то... Скажи, если меня оскорбят или... Ты заступишься за
меня? Ударишь нахала?
- Чем я его ударю? - спросил Сигурд. - Я дым, клубок молекул, сочетание
еще не разведанных свойств материи. Я не могу ни обнять, ни защитить. Я
ничто в обычном понимании. Сила моя в этом мире овеществляется в других и
другими. Товарищами, машиной, шефом. Ты расстроена?
- Глупости, Сигурд, я прошу прощения.
- Это я должен просить прощения.
Корова подошла и смотрела на них, вздыхая. Нос ее был черный и мокрый.
Она лизала его шершавым языком.
- Хочешь, я узнаю, что сейчас чувствует эта корова? - спросил Сигурд.
- Я знаю. Она хочет, чтобы ее подоили, - сказала Таня. - Мне пора
домой. Не провожай, я сама...
На веранде гудела из угла в угол оса с золотым животиком. Но, может
быть, это просто осовидная хитрая муха.
Хитрая!.. Бабушка пригрозила пальцем и велела прогнать муху.
- Почем я знаю, что это не твой чудак, - сказала бабушка Тане. -
Прилетел и слушает. Проныра!
Таня обиделась.
- Что вы, бабушка, он не такой.
- За себя ручайся, деточка, только за себя, и то здраво подумав. Вот и
Пеструха сегодня на меня как-то странно посматривает и яйцо мне не снесла.
А снесет, то как его будешь есть? Почем я знаю, может быть, Пеструха - это
тоже он.
Таня взяла полотенце и выгнала осу. Пришлось вытаскивать из угла
домашнего паука и садить его за дверь.
Котенок сидел на полу и смотрел на них большими серыми глазами.
- Убери и его, - требовала бабушка. - Очень у него глаз
сообразительный. Наверное, твой...
Таня взяла мягкого котенка под локотки (тот запел) и унесла. Посадила в
траву, и серый занялся вылавливанием травяных бабочек.
Таня вернулась и услышала бабушкины слова. Она, вздыхая, говорила маме:
- А попробуй откажи? Как подумаю о нашей кухне, где и окно-то не
закрывается и форточку твой благоверный не починил толком, сердце
обмирает. Так и обливается кровью, так и обливается. Я сама в детстве,
разозлясь, сажала мух в бабушкины пироги. Садись, Татьяна! - Бабушка
указала на стул. - Садись, слушай и мотай на ус. Ты уже не маленькая, в
восемнадцатом веке в твоем возрасте детей имели. Мать тебе ничего доброго
не скажет, уж слишком романтична. И все оттого, что я, будучи в интересном
положении, читала Карамзина - "История Государства Российского". И
всего-то один том! Мы же с тобой, надеюсь, люди трезвые и здравомыслящие.
- Мне кажется, это мое личное дело.
Бабушка выпятила губы.
- Вот так же говорила Марианна, выходя замуж. А ее личное дело (то есть
именно ты) стало общим, то есть нашим. Знай, в его семье тоже голову
ломают.
- А что я такое особенное делаю?
- Не напускай тумана, моя милая, все это крайне прозрачно. Имей в виду,
я поклялась дождаться своих правнуков и не потерплю, чтобы они были
сделаны из желе или воздуха. Я хочу, чтобы они плакали, ели, пачкали
пеленки и делали все, что положено делать младенцам.
- Бабушка!
- Я уже двадцать лет бабушка! Да-с!.. А что, по-твоему, получится? Я,
моя милая, желаю для тебя мужа, которого я могла бы потрогать и убедиться,
что ты и точно замужем.
- Вы подсмотрели, совестно вам!
- Именно, моя милая, подсмотрела. Меня и успокоило, что он просто дым,
одна видимость!.. Прозрачник!.. Но как ты думаешь жить с бесплотным
человеком? Он вечно будет сидеть в своих цветочках. Он же не от мира сего.
Заруби себе на носу, я не хочу газообразных внучат. Нет! Нет! Нет! Ты
знаешь, у меня идеальный характер, как я сказала, так и будет.
- Я не позволю мешаться!
Бабушка оправила платье и начала смотреть, плотно ли закрываются окна
веранды.
...Сигурд вышел из котенка. Он - по новой привычке - пошел к себе домой
пешком.
- Вот это старуха! - бормотал он и качал головой. - Ай-ай... Но и я
хорош, подслушиваю! - Он бормотал и взмахивал руками, удивляясь себе.
- Какое право она имеет так со мной говорить? - бормотала Таня, быстро
ходя вокруг клумбы. Но бабушка дала ей и новые мысли. Привязчивые. Да, вот
и в клумбе распускаются петуньи, говорят своими запахами с Таней. Говорят,
как хороша эта жизнь, как сладко прижать к себе ребенка. Она не думала об
этом. Или думала?.. Надо идти к шефу, надо выяснить все, все, все...
Шеф в кабинете пил свой второй утренний чай (первый он испивал дома).
На столе лежали бутерброды. Он поедал их. Уши его шевелились.
- Здравствуйте, Никодим Никодимыч, - сказала она. - Мне бы с вами
поговорить. Лично.
- Прошу. - Шеф носом указал ей на кресло и завернул бутерброды в
бумагу. После чего икнул и отпил глоток чая. - Вот, - сказал он
недовольно, - жидкий чай противен, а от густого сердцебиение.
- Я хочу знать, - начала Таня, - о Сигурде. Он сможет стать обычным или
таким и останется? Ну, когда все для вас сделает?
- Сможет, - быстро и как-то ненамеренно ответил шеф. И сразу
спохватился, взял в кулак нижнюю часть своего лица. Так и держал энное
время, глядя на Таню из-под бровей.
Таня смотрела на его большую руку - волоски на ней седые, веснушки. Но
она поразила ее сильной, мускулистой плотью.
Крепкая была рука, вот в чем дело, сделать ли что или наказать,
ударить. Отличная мужская рука.
- Как я понимаю, Таня, - осторожно спросил шеф, - вы собираетесь замуж
за Сигурда?
- Да, мы это решили.
- Гм, уже и решили. - Шеф поднялся и стал ходить. - Это хорошо и просто
необходимо в смысле личном и, понятно, общественном: ячейка, семья и
прочее. Но вы думали о том, как человек, переживший самые яркие
приключения в этом мире, согласится с семейной жизнью и ее, так сказать,
тихими радостями?
- Он меня любит.
- Предположим. Но что такое любовь для него?.. Он свел вместе свое
стремление к доброте, к познанию, к творчеству. Он творит из себя одного
за другим. Сегодня, например, он обещал работать с сиамской красномордой
лягушкой, - Таня моргнула, - и в два часа продиктует нам. Кстати, это
пойдет в подборку его новых статей. Ясно? Это исследование на уровне
нуклеиновых структур, проникновение в избранные молекулы живого. Это
ослепительно!.. Вы ощущаете простор?.. А что вы дадите ему взамен?
Стандартную форму женской любви? Дорогая моя, хотите путевку куда хотите?
На сколько хотите?.. На юг? В любое место? Мы включим ваши расходы в
рубрику научных командировок. А?.. Ей-ей, оставьте Сигурда, а сами
влюбитесь в кого-нибудь менее нужного. Скажем, в Корота. Прошу - оставьте
Сигурда его необычной судьбе. Вы разные люди (верьте мне, старику!), и
ваша дорога в жизни - не его дорога.
Таня встала. Шеф взял ее обе руки в свои.
- Идите, идите, милая девушка, срывайте цветы радости в другом месте.
Сигурд рожден для полного сосредоточения в своем поразительном даре, он
вам не простит. И вы его не простите. Он бездарен в обычной жизни, я знаю.
А сейчас ступайте домой, я отпускаю. Можете не приходить даже завтра, а
вот послезавтра жду. Да!
Таня шла по улице мимо молодых людей, которые могли любить, жениться,
могли и заступиться за нее. Они не были дымным облачком, готовым растаять
в каждый момент.
Они шли веселые, загорелые.
Можно любить их сильные руки и плечи. Они и обнимут крепко. А если
станут многострадальными неудачниками, их страдания, их муки будут вполне
понятны ей. У нее тоже руки и пальцы, и она не может проникать в
нуклеиновые структуры.
Вот пусть Сигурд станет как все, пусть живет в ее измерении.
Она сделает его отцом. У них будут маленькие Сигурды, будет семья - как
у всех - с сегодняшнего дня и до последнего дня в жизни. Так она ему и
скажет. Вот!
Он поднялся навстречу ей со скамьи. Они пошли вместе. Сигурд говорил:
- Таня, милая, я послал к чертям все планы и графики, я провел сегодня
утром чудеснейшие часы. Вообрази, я стал мхом. Да, да, обычным мхом на
стволе упавшей ели. Я рос медленно и постепенно - микрон в час. Было и
другое движение - я выпрямлял стволики, тянулся ими к солнцу (и боялся
его).
Существо мое было двойное. Кто-то другой все время был рядом, теснил
меня в зелени мха, в просвечивающих стеблях.
Тот, второй, был самоуверенный, живучий гриб. Его мицелии,
пронизывающие мое тело, все время шевелились. Я был им.
Был и той зеленой водорослью, что образовывала и окрашивала самое
растение и давала ему кислород... Тебе неинтересно?
- Что ты, это замечательно интересно, - сказала Таня и удивилась его
догадливости. Удивилась и немного испугалась.
Значит, он видит ее мысли. Но тогда почему, почему не говорит самое
нужное?
Или он не хочет жить как все? Как живут мама и папа, как жили бабушка с
дедушкой? Она не будет посягать на его работу, она просто прикажет сменить
ее. Он собрал факты, их хватит на всю его научную жизнь. Почему он должен
быть инструментом шефа и Корота? Зачем спасать глупых кошек? Он напишет
книгу, у него будет самое славное в мире имя. И люди станут говорить:
"Смотрите, вот идет жена этого замечательного Сигурда". Говорить: "Она
поняла и полюбила его". Она должна быть тверда с ним. И тогда им будет
хорошо - Сигурду, ей. Они проживут счастливую и долгую жизнь. Чудесную
жизнь!
- Мне надо серьезно с тобой поговорить, - сказала Таня. - Обещай мне
сделать все, что я попрошу тебя. Обещаешь?
- Таня, милая, конечно...
- Так вот что мы сделаем, - сказала Таня и глотнула воздух. - Вот так -
ты станешь человеком как все, и мы с тобой поженимся. Хочешь?
Дыхание ее перехватило. Лицо горело. А кончики ушей онемели, будто ее
схватили за них и держали.
- Так мне только это и нужно! - воскликнул Сигурд, и праздничное пламя
стало наливать его. Розовые блики упали на кусты. Пролетные
бабочки-капустницы запорхали над ним.
Сигурд торопился, говорил:
- Я хочу стать как все - и любить и страдать.
- Зачем же страдать? - удивилась Таня. - Это совсем лишнее. Я не хочу
страдать.
Он благодарно коснулся ее плеч. Но ее куртка была с пропиткой и не
проводила токи. Таня ничего не почувствовала, и даже маленькая лукавинка
пришла к ней. Она улыбнулась глазами.
- Погасни, обращают внимание, - велела она. - Шеф мне говорил что-то о
машине, чтобы стать как все, - солгала Таня. И прищурилась на Сигурда:
скажет он ей правду или нет?
- Шеф лгал, мне не нужна машина. Я знаю, как могу уйти из этого мира.
Мне нужно только собрать мои рассыпанные атомы. Пойдем-ка на луг.
"Он открытый... открытый... - думала Таня. - Но откуда он все это
знает?"
- Как ты можешь знать? Ты пробовал? Тебе говорили?
- Я чувствую. И еще...
- Что? - быстро спросила Таня и глянула на него блеснувшим глазом.
- Я должен убить кого-нибудь...
- Что, что? Убить?.. Но зачем?.. Сумасшедший... Ну, ну, говори. - Ей
было страшно и интересно.
- Убить кого-нибудь. Ну, птицу, или бабочку, или зверя. Войти и убить.
Тогда двери, в которые они меня впускают, закроются. Да, здесь двери.
Животные рвутся к нам, но не могут пройти, а мне они приоткрыли сияющий
проем. Они мудрее, чем мы думаем. Я сейчас что сделаю? Видишь, ласточка? Я
полетаю немного, а потом возьму и... ударю ее оземь.
Нет, ласточку жаль, она милая, красивая. Всех, всех их жаль. Вот что, я
не был стрижом... Странно, ни разу... Нет, ласточка ближе и знакомей... И
все будет кончено. Только быстрее, иначе не смогу. Ты подожди, я сейчас,
сейчас приду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг