Пришли осенние дни, грустные, тихие. Щелкая черенками, падали с берез
листья. Всюду бегали зайцы, беляки, русаки, даже песчаные толаи.
Роскошные лисы гоняли их.
Я устроил охоту на лис. Сначала мудрил над чем-то вроде механической
лошади, не гоняться же за лисами на вездеходе.
Я проникал в строение лошадиного тела (скелет, мышцы, нервы), пока не
убедился - не выйдет! Скакать мне на палочке верхом! Отлично! Тогда на
ракетной палочке.
Я соорудил одну и крепко ушибся, налетев на станцию. Врезался, можно
сказать.
Отлеживаясь, я думал о лошади, мечтал о лошади, видел сны о лошадях. И
прибежала лошадь-фантом карего цвета.
Она встала, мотая головой и всхрапывая, у двери станции.
Отличная лошадь! Я любовался ею (а в сердце была тоскливая, ноющая
жуть).
Седла мне пришлось изобретать самому, зато послушание фантома было
отменным. И после нескольких пробных охот на зайцев с нагайкой (догнав, я
убивал зайцев ударом) взялся за лис.
Охотился целыми днями.
Однажды свора гончих с ревом гнала лису. Я скакал сзади, не зная, что
ждет меня. Не станет ли моя лошадь динозавром?.. кенгуру?.. птицей?..
Но пришел азарт: лиса бежала, гончие летели, я орал и блаженствовал.
Хорошо!
И вдруг на крики мои со всех сторон повыскакивали всадники - все на
карих конях, все я сам: те же куртки, шапки, сапоги.
Я окостенел, вцепился в гриву. Страшно!.. Мгновение - и я уже не знал,
где и кто я сам. Но охота продолжилась - с дьявольской решительностью.
Мы неслись за лисой через овраги, сквозь редкий лес. Гончие ревели
дикую песню погони, а впереди них, словно огонек, парила лисица. Я начал
отставать. И вдруг что-то замедлилось в стремительном накате лошадей. Я
видел - всадники красиво плыли среди желтых берез, а те приподнялись, как
мираж в знойный полдень, и под каждой было ее отражение.
Словно дерево стояло в луже. И тут же все исчезло - звери, люди, собаки
(и моя лошадь).
Я упал в грязь. И был один на желтой раввине. Один... Проклятие!
Мне хотелось кататься, бить кулаками, кричать обидное. Я прибежал на
станцию, схватил ракетное ружье и расстрелял обойму в мокрую желтизну.
Я был готов ударить по ней чем угодно, чтобы желтой равнине стало
больно, как и мне! Потом долго не выходил из станции и даже в иллюминатор
не смотрел.
На этот раз было северное тусклое море, синее у горизонта. Дул ветер,
бежали к берегу волны с барашками.
А среди камней возился и что-то делал я сам - один, второй...
Фантомы!.. Все!.. Не страшно.
Я подошел к ним и спросил, коего черта они здесь делают?
Не отвечая, они готовили лодку к охоте. Лишь один махнул рукой на воду
- там сопели киты, блаженно кормясь. Они пускали вверх столбы-фонтаны.
Бедняги, толстые увальни! Их гак быстро перебили на Земле.
Один близко подошел к берегу, он распахнул пластинчатый рот. И вдруг
дыхала его расширились и заблестели, он пустил вверх столб воды, смешанной
с паром дыхания.
Фонтан обрушился на меня. Душный, пропахший рыбой.
Я выскочил из этого мерзкого душа, а фантомы смеялись. Как один, они
смотрели на меня. Указывая пальцами, хохотали.
Позади их было хмурое небо и скалы.
И одно мое "я" вдруг высоко подняло гарпун. Огромный! Его мне давно
сделали роботы. К концу гарпуна привинчена заостренная тяжелая граната.
Значит, охота? На кита?.. Не испугаюсь! Я влез в лодку, и мы отошли от
берега. Ветер вздул мою рубашку, и я поежился. Холодно.
Я взял весло и стал греться усиленной греблей.
Мы налегли на весла, и крепко налегли - вместе.
Но почему я готовил двенадцать пар весел?.. А, не все ли равно, в конце
концов. Набегали волны. Наяву?.. Во сне?..
Киты неторопливо отходили от берега, поплескивая хвостами. Их была
здесь семья - папаша и очень толстая мама с коротким толстым китенком. Они
плыли, то скрываясь в воде, то появляясь. Вода, журча, стекала с усов, с
шипеньем взлетали фонтаны.
Ладно! Я буду на вас охотиться, как мой предок. Я убрал гранату и
привинтил наконечник. И кто-то из команды аккуратно сложил трос - круглой
бухтой - на носу лодки.
Мы шли к китам. Ближе и ближе... Вот они, рядом с лодкой! Кит-отец
нырнул и стал всплывать. Моя команда подняла весла вверх. Глядели на меня.
Я встал с гарпуном. Не такой уж я силач, чтобы метнуть его. Но гарпун
сделан из титана, он немного весит.
Кит всплывал. Вот он как тень, вот округлилась спина. Растолкав воду,
она близилась к лодке.
Я кинул гарпун. Он как-то слишком уж легко и мягко вошел в широченную
спину. Впился с легким и странным треском, будто проткнув материал.
Кит плеснулся и пошел вон из бухты. Брызги и водяная пена летели от
хвоста в стороны.
Попался! Мы напряженно молчали: гарпун попал неудачно, в легкое, а не в
сердце - фонтан окрашен кровью. Трос разматывался, бежал в воду. Он задел
и обжег мне руку. Мы были на привязи у кита. А станция?.. Она - белая
точка.
...Кит не уставал. Мы связали тросы и вытравили их, чтобы, ныряя, он не
утянул нас на дно. "Как же так? - думалось мне. - Здесь от силы по колено,
а кит ныряет?"
Ветер поднимал гребни и бросал в нас брызги. Мне было жарко и в одной
рубахе. Моя команда... Когда я осторожно косился на них, то видел
мертвенность в лицах. Она-то и пугала Исследователя. Но когда я передавал
им что-нибудь или случайно задевал, то натыкался на живую, теплую руку. А
что там кит?.. Он не хочет быть добычей?.. Я пришел в ярость. Ругая
гребцов, заставлял их подогнать лодку ближе, еще ближе. Опасность? Пускай!
- Второй гарпун!..
В конце концов мне удалось кинуть запасной гарпун. Удачно: зверь лег на
воде. Он умирал, надо ему помочь.
Лодка подошла к киту. Мне подали длинное копье, и я пытался нащупать им
бьющееся огромное сердце кита.
Я втыкал копье за грудным плавником, глубже, глубже: оно вздрогнуло в
руках, кит ударил хвостом и умер. Все, кончилось...
- Ура! Наш!
Я вопил от радости:
- Убил кита!.. Уби-ил кита!..
Лодка кружила вокруг кита - мы торжествовали. Затем мы привязались к
нему и, гребя, потянули к берегу. Но к крови, что широко расходилась в
воде, приплыли касатки. Их спинные плавники, поднимаясь в мой рост,
прорезали воду.
Огромные!.. Вот одна - черная, блестящая - на мгновение высунулась. Она
оперлась на грудные плавники, посмотрела на нас и нырнула.
Их стая напала на кита. Сначала они вырвали его свесившийся в воду
серый язык.
Затем стали рвать его тело. Мою добычу? Проклятые!.. Ружье мне! Но его
нет в лодке. Я проклял себя, свою забывчивость.
Лодка закачалась - подошли другие касатки.
Я приказал перерубить трос, и мы отошли в сторону. Долго смотрели в
кипение воды вокруг кита. Он же медленно тонул, уходил в воду.
Затем набежали мелкие акулы, и все исчезло.
...Когда мы вытащили лодку на берег, был вечер, красный к завтрашнему
ветреному дню. Те разгружали лодку, понимая друг друга без слов, я ушел на
станцию. Я смотрел в иллюминатор на людей. Долго, пока не пришла
беззвездная ночь.
В ночи они и исчезли. Бесследно. Хорошо сделали - мне было тяжело с
ними, убийственно тяжело.
Всему бывает конец, счастью тоже. Ракетный зонд пришел и, ходя на
орбите, взял собранную информацию. Мне передал радиограмму. Я прочитал ее
несколько раз подряд: она ошеломляла.
"Всесовет - Конову. Ожидайте "Надежду", класс А супер. Посадочный вес
десять тысяч тонн. Готовьте посадочную площадку, прибывает комплексная
экспедиция. Прилет ожидайте в июле месяце земного календаря".
Экспедиция! Ее-то мне и не хватало!
Ракета несет не экспедицию - мое наказанье. Я уже не смогу быть один с
планетой. (Хороший охотник - одинокий.) А планета?.. Не изменит ли мне?
Так я все возьму у нее, все, есть еще девяносто дней.
Моих дней, черт побери!
И началась сумасшедшая охота. Я даже ловил варанов, стрелял голубей и
дроздов.
И ничего не успел.
Я не поохотился за птицами-агами, гоня их верхом на лошади и кидая
лассо.
Не побывал траппером, не ставил ловушки и капканы. Не ловил пернатую
мелочь на птичий клей, не бил тропических бабочек из водоструйного ружья.
Мне не пришлось охотиться на куликов-турухтанов и сходить с рогатиной
на бурого медведя.
Хуже! Я не охотился на исполинского оленя, и лохматый мамонт так и не
стал моей добычей. Даже белого медведя не убил. Не успел - так быстры дни.
Миллионы упущенных охот! Навсегда, невозвратимо потерянных мною.
Допускаю, что поохотился я здесь так, как не снилось самому древнему и
удачливому предку. Но и терял я больше их всех, вместе взятых.
Я не отдам планету! В конце концов Великую Охоту возродил здесь Конов,
мой предок.
Она - мое наследие.
Что же делать? Что сделать? И мне пришла мысль, непостижимо простая.
Она пришла, и я наскоро прощупал этот удивительный спокойный шар.
Поразительная картина! Все его силы, все напряжения - коры, напор
магмы, движения ядра - сбалансированы.
Магма была на глубине 1-3-5 километров. Первичный Ил уходил на глубину
двадцати метров. Он лежал на граните, имея хрящеватое основание с
включением разного рода конкреций, в основном состоящих из кремнезема. Но
было много железистых и марганцевых конкреций. Мысль же была такая - все
охоты, все звери - в планете, в густом Иле. Убей его - и поохотишься сразу
на всех зверей (испытать следует и горечь всех возможных охот).
Так, так, силы планеты сбалансированы? Отлично!
А если баланс нарушить? Дать толчок одной из сил - напряжению магмы?..
Баланс пойдет прахом. А двум силам!.. Трем!..
Вот что сделаю - ударю по гранитам, что держат магму. Что будет? А вот
что будет - сейсмическая волна пробежит под всей поверхностью и встряхнет
Первичный Ил, он перемешается и... сдохнет.
Затем надо прорвать гранитный слой и влить энергию в полусонную магму.
Она - взыграет, начнутся извержения и так далее.
Я это сделаю - пока "Надежда" далеко. Я обману их всех!
И два месяца атомный котел буквально кипел.
Все это время гномы делали мне ракетную иглу - конусный снаряд длиной в
пятнадцать метров. В сверкающее жало я вложил плутоний, в расширенный
конец - запасной двигатель.
И поднял снаряд на ракете вверх, на орбиту.
Я долго ходил вокруг планеты, сверял координаты. ("Надежда"
приближалась, неделя-вторая, и она будет здесь.)
Я не решался пускать снаряд: там мои охоты. Все!.. Но сверху планета
представлялась мне простым диском без неровностей. Она стала безликой. Но
все во мне плакало, словно я убивал собаку!
Я выстрелил и прильнул к иллюминатору.
Ждал долго. Лишь на другой день увидел - Ил подернулся рябью. Пятна
пробегали по нему, окраска Ила быстро менялась от полюсов к экватору.
Приземлился.
Шел к станции уже по мертвому Илу. Подошел и увидел съеженные фигуры,
еще хранившие форму моих собак. Вот Цезарь, гончие... Бедные! Они пришли
ко мне, ждали меня, хотели охотиться.
Я потрогал их - растеклись. Это потрясло меня.
Пусть теперь берут планету, пусть! Не нужна мне она, я убил ее...
Убил?.. Великий космос, я убил...
Я заплакал. Потом кинулся вытаскивать проклятую иглу, но даже гномы не
смогли вынуть ее.
...Еще шесть месяцев я безвыходно провел на планете: мой вопрос
разбирался на Всесовете. Были даны показания. Затем ледяной мир Арктуса и
работа в глубинном руднике - по просьбе всех Коновых (и моей тоже).
Но человек живет всюду. На Арктусе я женился, там родились мои дети,
они считают его своей родиной. Любят, кажется...
Как это ни странно, я не умер, а живу, как все на Арктусе. И мне
кажется сном все, что было на планете Последней Великой Охоты. Я даже не
верю себе. Был сон. Тогда выхожу на поверхность этой промерзшей насквозь
планеты. Звезды в небе, звезды во льдах. Они бросают в меня колючие лучи,
а пар дыхания туманит окошко скафандра.
Пусто, морозно... Как в моей душе. Затем я иду, иду, иду, по снегу.
Иду, проклятый самим собой. Но все же, черт возьми, я самый великий
охотник из всех Коновых и всех людей. Кто еще убивал такую крупную дичь?
СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО
(Послесловие составителя)
Из-за нехватки кристаллов (тип "Сапфир", огранка МТЗ), публикация
воспоминаний Коновых была отложена. Но нет худа без добра - отсрочка пошла
на благо моей работе.
Я много понял и узнал.
Я понял устремления клана, всю полноту ощущения им былой вины. Оно
выразилось в стремлении, которое может осуществить только клан, работая в
одном направлении столетиями.
Клан родил Изобретателя, создавшего Великую Охоту на планете Фантомов.
(Хотя до сих пор неясно, как он смог достигнуть такого мощного и
своеобразного эффекта политерии.)
Клан же родил Конова-Охотника, убийцу этой Великой Охоты, которую мы
вправе считать уже последней в истории человека.
Я благодарен прошедшим годам - накопилась новая информация. Она-то и
позволила мне яснее увидеть лучшие черты охотников.
История рода Коновых и планеты Фантомов шла далее вместе, получив
название "Семейное дело". Так первым называл отношения Коновых к планете
Генри М.Конов. Он требовал не публиковать записки Охотника, чем и обратил
общее внимание на то, что они уж слишком залежались в отделе Воспоминаний,
и косвенно помог мне.
Итак, Конов-Исследователь обнаружил на планете явление материальных
фантомов, Конов-Изобретатель, по-видимому, осеменил Первичный Ил матрицами
всех животных времен Великой Земной Охоты. А также усовершенствовал
способность Первичного Ила к явлениям эффекта политерии.
Конов-Охотник в безумии своем нанес атомный удар планете как раз перед
прибытием комплексной экспедиции звездолета "Надежда". Но Всесовет срочно
бросил к планете корабль Службы спасения. (С тех пор каждые пять лет на
планету прибывают грузовые звездолеты, привозя необходимые материалы.)
Служба СПП (Спасение погубленных планет) отправила к планете Фантомов
суперзвездолет "Фрам-5" с грузом необходимых материалов и специалистами
различного профиля. Большинство их, как показала проверка списков, были
Коновыми. И очень быстро этот клан охотников целиком переместился на
планету, хотя условия жизни там прескверные.
Они спасают планету Фантомов.
Работы по воссозданию первоначального облика планеты ведутся ими уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг