Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   - Шут бы их побрал, - выругался Гали. - И здесь мозолят глаза.
   Он долго не мог застегнуть манжеты, подключающие зрителей к  действию  на
экране, пока Айка не помогла ему.
   - Может, улизнем, когда погасят  свет?  -  предложила,  угадав  состояние
Гали.
   - Еще чего! - неожиданно  разозлился  он.  -  Много  чести  им.  Сиди  не
волнуйся, все  будет  ладом.  -  Он  успокаивающе  притронулся  к  ее  руке,
перехватил программку, уткнулся в нее, не видя ни букв, ни кадров из фильма,
и лишь когда зал стал медленно погружаться в темноту, успел прочесть:

   Пять деревьев Эдема

   Фильм-притча
   Совместное франко-итальянское производство

   Горячий ветер пустыни так  ощутимо  ударил  в  лицо,  что  Айка  легонько
ойкнула и прижалась к Гали. По желтым раскаленным барханам брела женщина. За
спиной ее болталась на палке котомка со скудными запасами воды и пищи.  Ноги
проваливались  в  песок,  и  он  обжигал  щиколотки.   Полотняное    платье,
истрепанное от долгой носки, свободно облегало стройную  фигуру.  Старенькие
башмаки потрескались от жары.
   "Я уже забыла, куда иду и зачем, - думала женщина, и  ее  мысли  свободно
читались зрителями. - Кажется, меня зовут Яся.  Но я не помню, откуда родом,
кто дает мне в пути еду и питье, под чьим кровом сплю в кратком отдыхе.  Мне
нужно что-то найти.  Но что  именно?  Чудится:  как  только  увижу  искомое,
непременно узнаю.  Впрочем, что это я... Сад... Сад... Я  ищу  Сад,  А  пока
солнце плавит мозги, во рту пересохло так, что трудно дышать и перец глазами
то и дело мелькают миражи.  Однако  не  обольщаюсь,  потому  что  знаю:  это
фантомы.  В пути лучше быть ночью, когда небо не так  жестоко.  Но  какая-то
сила движет мои ноги и день, и ночь.  Еще немного, я упаду, и солнце изжарит
меня на песчаной сковороде, как вылезшую из панциря черепаху.
   Сегодняшний  мираж  особенно  устойчив:  то  и  дело  появляется   идущий
параллельно со мною странник с такой же, как у меня, котомкой за плечами  и,
вероятно, с той же целью, с тем же порывом  дойти  до  Сада.  Вот  и  сейчас
возник совсем рядом. Нет, это не мираж: человек заметил меня и машет рукой".
   Он шел быстро, почти бежал, проваливаясь в песок,  падал,  что-то  кричал
ей.  Наконец они сошлись. Мгновенье стояли молча, изучающе рассматривая друг
друга. Его лицо тоже обмотано платком, лишь в узкой полоске сверкают черные,
воспаленные от песка и бессонницы глаза.
   - Меня зовут Якс, - говорит он, и ей нравится  его  густой,  мужественный
голос. - Я знаю, ты ищешь Сад. Значит, нам по пути. Идем, вдвоем легче.
   На  нем  выцветшая  от  солнца  хламида  и  такие  же,   как    у    нее,
полуразвалившиеся от долгой дороги башмаки.
   После краткого отдыха путники двинулись, опираясь друг о друга. А пустыне
конца не видно.  Но уже кое-где попадаются не дающие тени  кусты,  черный  и
белый саксаул.  Вот и бетонированный колодец для  кочевников.  Вдали  прошел
караван верблюдов, ослепительно сверкая соляными плитами на горбах.
   Его увидели одновременно и остановились, не  веря  глазам:  на  горизонте
будто кто срезал пустыню ножом - так резко расцвела она  Садом,  плывущим  в
струящемся голубом мареве.
   - Если даже это мираж, все равно Сад близко, - сказал Якс.
   - Да-да, - подтвердила Яся, лихорадочно  вперившись  взглядом  в  далекое
видение. - Ты ведь тоже сначала был фантомом.  В любом случае, это знак, что
Сад существует, что его не придумали. Поэтому я готова идти.
   Якс насторожился:
   - Слышишь?
   - Что? - не поняла она.
   - Тонкий металлический голос.  Это заводят свою песню пески.  Сюда  летит
самум. Они ускорили шаг.
   - Якс, а ты видел, как желтая травка зеленеет прямо на глазах,  когда  ее
сбрызгивает дождь?
   - Я давно не видел дождя, - глухо сказал он. - Помолчи. Надо спешить. - И
подумал: "Если Сад - иллюзия, то мы погибнем, потому что буря нагоняет нас".
   Идти становилось все труднее, ветер усиливался,  хлестал  струями  песка,
забивая дыхание.
   - Я больше не могу. - Яся  упала,  и  тут  же  была  наполовину  занесена
песком.
   Якс грубовато дернул ее за руку, но, встретив полное изнеможение, взвалил
ее на плечи, а шагов через тридцать рухнул со своей  ношей  в  песок.  Теряя
сознание, успел отметить, что Сад уже совсем рядом.
   Очнулись они от нежной мелодии:  будто  кто-то  перебирал  струны  арф  и
тоненько водил смычком скрипки.  Оба лежали на щемяще яркой сочной траве,  и
музыка обмывала их прохладной чистотой и бодростью.  Переглянувшись, все еще
не понимая, где они и что с ними, Якс и Яся  встали  с  травы,  и  необычное
зрелище  открылось  их  глазам.  Лужайку  окружали  деревья,   цветущие    и
плодоносящие одновременно.  Листья их в солнечном сиянии, казалось, были  из
тонкого зеленого золота, в котором  затаились  желтые,  красные,  сизо-синие
плоды.  Ветви обсыпаны белыми и розовыми цветами, и все это замерло в полном
безветрии.
   Спутники развязали и скинули платки и впервые глянули в лица друг  другу,
ничем не замаскированные, усталые и прекрасные.
   - Как здесь великолепно и как красива ты, - сказал Якс, не сводя  глаз  с
Яси.
   - Вот мы и пришли. - Она оперлась о его  плечо.  -  Здесь  нет  песков  и
самума, здесь вечное цветение и тишина.
   В пику ее словам над их головами что-то загремело, будто горный обвал,  и
раздался громовой голос невидимого Стража Сада:
   - Ошибаетесь, гости мои.  Здесь не найти вам покоя. Для  чего  вы  пришли
сюда?
   - Мы ищем бессмертия, - пролепетала Яся, дрожащим телом приникая к Яксу и
оглядываясь, кому принадлежит этот внушительный голос. -  Нам  сказали,  что
оно здесь.
   - Вам истину сказали, - прогрохотал Страж,  -  есть  в  этом  Саду  среди
множества деревьев пять особенных, как бы произрастающих из  одного  дерева.
Не ешьте плодов с двух деревьев: древа смерти и  древа  забвения.  Сладка  и
мила сердцу отрава с древа забвения, но исход тот же, что и после  плодов  с
древа смерти.  Испробуйте с древа познания добра и зла и  древа  мудрости  и
тогда разберетесь во вкусе плодов с древа бессмертия.  Познав их, не вкусите
смерти.
   - То есть обретем вечную жизнь? - спросила Яся.
   - Женщина, ты, как всегда, хочешь слишком многого.
   - Ты же сказал: "Не вкусишь смерти".
   - Да, но это не обретение вечной жизни.
   - Что же это? - теперь уже возмутился Якс.
   - То, что смерть не будет узнана в  лицо,  она  примет  другие  черты,  -
загадочно пророкотал голос. - В целом же это и есть бессмертие человеческое.
Впрочем, понять это можно, лишь изведав плодов с древа познания добра и  зла
и с древа мудрости.
   - Согласны, - сказал Якс. - Так ведь, Яся?
   - Да, - сурово кивнула она, готовая на все, лишь бы достичь желаемого.
   - Учтите, впереди много испытаний, - предупредил Страж. -  Сад  велик,  в
нем можно и заблудиться.  На беглый взгляд,  нужные  вам  деревья  ничем  не
отличаются от других, поэтому будьте внимательны и осторожны. Удачи вам!
   Они взялись за  руки  и  вошли  в  плодоносящее  цветение  Сада,  поющего
голосами невидимых в листве птиц.  Странный это был Сад - живой  и  неживой.
Яся сорвала листик с низко склоненной над  тропкой  ветки,  и  она  тоненько
зазвенела, а мелькнувшее  в  зеленом  золоте  кроны  тельце  шустрой  пичуги
отозвалось звуком, похожим на звон разбитого стекла.
   Сняли башмаки.  Шелковистые травы нежно обвивали ноги.  Шли,  внимательно
осматривая деревья, пытаясь угадать нужные. Но как узнать их?
   Ясю внезапно обуял страх:
   - Здесь можно заблудиться, как в пустыне.
   - Идем за солнцем. - Якс крепко держал ее за руку, полный решимости бойца
перед последним боем, и Яся, угадав это, пошла смелее.
   Вскоре они заметили, что солнце будто приклеено к небу - стоит на  месте,
и обоим стало жутковато.
   - Может, это и  есть  вечность?  -  тихо  проговорила  Яся.  -  Ничто  не
изменяется, все застыло.  Созерцать такое довольно скучно, даже если  вокруг
хорошо.
   Но он упорно тянул ее за собой. Порой казалось, что они кружат на месте.
   И когда вконец измотались, увидели  искомое.  Они  узнали  сразу  -  пять
деревьев,  растущих  группкой,  издали  образующих  как  бы  одно   могучее,
раскидистое дерево.
   - Наконец-то, - выдохнула Яся. - Хорошо бы  сразу  испробовать  с  дерева
бессмертия.
   - Не спеши, - придержал ее Якс. -  Нам  же  сказали  -  надо  обязательно
вкусить еще с двух. Только бы не напороться на те, смертельные...
   Все пять были совсем одинаковы и  не  похожи  ни  на  одно  известное  им
растение.  В резных пергаментных листьях  сиреневого  цвета  пылали  красным
огнем круглые плоды. Цветов на этих деревьях не было.
   - Я хочу есть, - устало сказала Яся. - Мне все надоело, будь что будет. -
И она сорвала с трех деревьев по плоду. - Вполне хватит на завтрак. Надеюсь,
интуиция не подвела меня, и мы выживем.  Горьковато и ни на что не похоже, -
сказала Яся, протягивая  Яксу  вторую  половину  плода.  И  как  только  она
проглотила последний кусочек, тело ее раздвоилось, а потом  размножилось  па
сотни, тысячи тел.
   Ее, многоликую - некрасивую, приятную, очаровательную  -  любили  лучшие,
слабые, отвратительные, мужественные, талантливые мужчины рода. Ее носили на
руках, лелеяли, одевали в прекрасные одежды, сочиняли поэмы, шли во  имя  ее
на плаху и в бой.  У нее было много разных  детей:  светлокожих,  оливкового
цвета, темных. И все поклонялись ей, почитали, и нежность их теплым комочком
шевелилась у сердца.  Ее понимали с полуслова  и  видели  в  ней  не  только
источник миллиардов будущих жизней, но  и  носительницу  духовного  пламени,
потому что она рождала песни, писала картины, танцевала и высекала из  камня
скульптуры.  Ей было хорошо и у походного костра, и у домашнего  очага,  она
любила тихое солнечное небо, нежную шейку ребенка с завитком волос,  твердую
поступь мужа и прилетевшее откуда-то издалека эхо грядущих дней,  в  которых
угадывались сбывшиеся надежды.
   Желудок...  Сколько помнит себя, ей всегда хотелось ость. Вот  и  сейчас,
когда вроде бы ничего не надо, рука тянется к другому плоду, и  лишь  только
он  оказывается  съеденным,  как  теплый  комочек  у  сердца   оборачивается
притаившейся змеей, то и дело выпускающей свое  жало.  Дети  покидают  ее  и
навсегда вычеркивают из  памяти...  Куда  делась  ее  одаренность?  Нет  ее,
превратилась в навоз, удачно сдабривающий мужские добродетели и  таланты.  А
вот уже и пинают ногами, вот объявляют ведьмой и сжигают на костре мелочного
предательства.  И никак не вырваться из  потных  рук  минутного  вожделения,
после которого, в лучшем случае, следует безразличие, если не пинок ногой.
   Кажется, она и ее спутник едят с разных  деревьев:  нет  совпадения.  Ему
весело, он сидит, хохочет, тыча пальцем  в  раскинувшуюся  над  ними  крону,
закрывающую небо, а ей хочется плакать, потому что муж оставил ее с выводком
детей, и она бредет босиком по пыльной, бесконечной дороге, и ей преграждают
путь ложь и зависть, сплетня и донос.
   Вот и ты плачешь, бедный Якс.  Но  ведь  мужчина  должен  быть  опорой  и
каменной стеной, сильным и рисковым.  Отчего же ты раскис? Нельзя так, иначе
оружие в руки возьму я, глотку хищному зверю перегрызу я, дом начну  строить
я, на охоту буду ходить и детей выращивать, сражаться с  морской  стихией  и
вязать чулки.  Нельзя плакать мужчинам, Якс, а то поставлю тебя у плиты,  и,
пока буду охотиться на медведя, ты  перестираешь  пеленки  и  сваришь  чего-
нибудь поесть. Не хочешь? Тогда давай все вместе: на зверя и у телевизора, в
рубке корабля и у корыта.
   Ты права, Яся, в  своих  требованиях.  Но  неужели  история  человечества
держится на наших с тобой отношениях? Как прекрасна ты бываешь в дни  ранней
весны, и куда все исчезает  под  осень?  Становишься  ворчливой,  неопрятной
старухой. А я хочу боготворить тебя постоянно. Мой беспокойный дух гонит мои
ноги в далекие края, не могу усидеть на месте, мне надо пощупать мир руками,
попробовать на язык.  Я долго не знал, куда деть клокочущую в себе  силу,  и
убивал, убивал, убивал.  Не только от злобы, но и от праведного гнева, и  от
великой мечты и любви.  Ты рожала, а я убивал наших братьев и детей. Похоже,
мы оба устали от этих занятий, а когда присели на минуту отдохнуть,  увидели
над собой звездное небо и навсегда очаровались им.  Даже по пустыне  мы  шли
теперь с поднятыми головами - так оно манило, притягивало нас. Что мы искали
в нем? Не отраженье ли собственных лиц? Мы съели  второй  плод  и,  кажется,
стали мудрее.
   - Надеюсь, третий и есть тот самый, несущий бессмертие.  Однако  сладость
какая...
   - Это же с древа забвения! Это его плоды слаще всех! - сильным ударом  он
выбил половинку плода из ее рук, зашвырнув свою в кусты.  Но оба уже  успели
проглотить  по  кусочку,  и  это  не  замедлило  проявиться:  они    ощутили
необычайную легкость, вмиг забыты были все печали и горести, но  не  было  и
радости от этого бесцельного, бессмысленного парения.  Они  поняли:  это  их
искушали.  Не один, а множество змеев. Одни  одурманивали  их  убаюкивающими
мелодиями, другие предлагали  на  выбор  огромный  ассортимент  развлечений,
третьи приготовились высосать из их мозгов память.
   - Вот оно! - вдруг  воскликнул  Якс,  стараясь  стряхнуть  наваждение  от
приторно-сладкого плода.  Яся проследила за его взглядом и оцепенела.  Крона
одного из деревьев раздвинулась, и оттуда, перебираясь  с  ветки  на  ветку,
степенно вышла белая птица с веерообразным, как у павлина, радужным хвостом.
Она уселась на толстый, выступающий из кроны сук, и ее оперенье стало алеть,
испуская  розовато-голубое  свечение.  Птица  медленно  истаивала,  сгорала,
превращаясь в сгусток шарообразного пламени, откуда  вдруг  опять  появилась
сначала ее голова, затем  туловище  и  хвост,  который  вновь  зажегся  алым
цветом, и птица вновь скрылась в огненном шаре.  Так продолжалось  несколько
раз, пока наконец,  возродившись  в  очередной  раз,  птица  растворилась  в
листве.
   Яся и Якс переглянулись и прочитали в  глазах  друг  друга:  высшая  цель
жизни - бессмертие. Человечество вечно, как птица Феникс.
   - Но как понять это сгорание? - спросила Яся.
   - Поймем, когда сорвем с этого дерева плод, - сказал Якс.
   Не отрывая глаз от дерева, они двинулись к нему.  Но  едва  Якс  протянул
руку, чтобы  сорвать  желанный  плод,  как  ветви,  тихо  прозвенев  резными
листьями, взметнулись вверх. В изумлении отступил он на шаг, и дерево тут же
опустило ветви чуть не до самой земли. Яся стремительно бросилась к нему, но
оно, точно играя с людьми, вновь закинуло ветви в небо.  Стоило Ясе  отойти,
как ветви с тяжелыми плодами опять опустились к земле.
   - Придется лезть по стволу, хотя он будто  отполированный,  -  решительно
сказал Якс. - Если я сорвусь, полезешь ты.  Во что бы то ни стало мы  должны
отведать плоды этого дерева...

   Зажегся свет.
   - Вот и отдохнули в раю, -  усмехнулся  Гали.  -  Ты  посиди,  я  приведу
Орлика.  Светлана с Марио идут сюда, тебе не будет скучно. Я мигом. -  И  он
поспешил к выходу...
   - Как фильм? - К Айке подсела Светлана. - Я, разумеется,  подключилась  к
Ясе и очень хорошо прочувствовала нашу женскую суть.  Но  какой  кошмар  эта
пустыня! У меня по-настоящему истомилось все тело.
   Марио лишь покачивал головой,  внимая  каждому  слову  Светланы,  и  Айка
видела, что девушка впечатляла его больше, чем фильм.  Сама  же  была  такой
измочаленной, будто и впрямь  пришлось  пережить  выпавшие  на  долю  героев
приключения. Даже во рту остался слащавый привкус от плода забвения.
   Зал опустел.  К ним подошла контролер, но, узнав, в чем дело,  попросила,
чтобы все-таки минут  через  пятнадцать  зал  освободили.  Лишь  только  она
скрылась в фойе, как ввалилась компания Батиста. Сзади понуро шел Гали.
   - Так это вы подруга нашего  Гали?  -  Батист  остановился  перед  Айкой,
протягивая ладонь с короткими, будто обрубленными пальцами. - Много слыхал о
вас. Очень рад видеть. Люблю сильных духом.
   - Милочка, бедненькая, - заверещала итальянка.
   - Позвольте помочь вам, сударыня.  -  В  голосе  Пашки  прозвучала  нотка
ерничества. От него и Батиста сильно разило водочным перегаром.
   - Я сам, - мрачно отодвинув Пашку, Гали подошел к Айке. Она обняла его за
шею.  Он легко поднял ее, вынес во двор, где уже стоял Орлик, и  посадил  на
коня. Хотел было и сам вскочить, но его остановил Пашка.
   - На дорогу, за компанию. - Он вынул из-за пазухи чекушку.
   - Иди ты, - рванулся Гали, но Пашка схватил его за ворот.
   - Тсс, кавалер де Грие, ваша дама подождет.  Но  если  по-  честному,  то
ты... - И он громко выдохнул ему в ухо: - Идиот! Вокруг столько...
   Он не успел договорить,  Гали  с  силой  отшвырнул  его  так,  что  Пашка

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг