духа еще можно было оспаривать, то знание старцем элементарных правил
гигиены не вызывало сомнения. Больше того, как показали последующие дни,
его ладонь подействовала на насморк Ру куда лучше, чем патентованные
средства, которыми этнограф пытался вылечить его.
Если не считать маленькой заминки в самом начале, посещение Бат ба Нгуа
проходило подобно настоящему дипломатическому визиту. Каждая из сторон
имела своего переводчика: гость - Жака Ру, хозяин - паренька лет
четырнадцати по имени Покор, внука Тиваренга. Первым делом старец
предложил приезжим привести себя в порядок и отдохнуть с дороги. Потом он
готов поделиться всем, что интересует француза. Причем Тиваренг даже не
спросил, зачем приехал Дебре, очевидно наперед зная, что именно его
интересует.
Когда же тот направился к рюкзаку, в котором была припасена канистра с
водой, старец задержал Дебре и поманил за собой. В дальнем конце веранды
стоял большой глиняный чан. Тиваренг зачерпнул из него пригоршню и выпил.
- Бери воду отсюда. Она целебная, лечит все болезни, - перевел Покор.
За годы скитаний по Африке Мишель взял за правило пить только кипяченую
воду, в крайнем случае растворять в ней обеззараживающие таблетки. Но
сейчас не оставалось ничего другого, как последовать предложению хозяина.
Вода оказалась прохладной - это при здешней-то жаре! - и очень вкусной, с
легким пряным запахом. Этнограф заглянул в чан. Все дно заросло тонкими
коричневыми стебельками, которые, по-видимому, служили естественным
фильтром.
Послеобеденный отдых затянулся почти до вечера. Солнце клонилось к закату,
когда Тиваренг вышел на веранду, где внук уже расставил легкие плетеные
кресла для деда и француза и низенькие табуретки для себя и проводника.
Первым делом Дебре включил диктофон, положив его на пол между креслами, и
стал регулировать уровень записи. Старец, с насмешливой улыбкой
наблюдавший за манипуляциями француза, в конце концов посоветовал оставить
машинку в покое. Она ему не понадобится: Дебре навсегда запомнит все, что
скажет Бат ба Нгуа.
- Но ведь другие могут не поверить мне, - возразил Мишель, ничуть не
удивившись тому, что лесной отшельник знаком с диктофоном.
- А откуда они узнают, кто говорит из этой машинки, если они не будут
видеть меня? - Аргумент был неопровержим.
Впоследствии, чем больше Дебре вдумывался в услышанное от Тиваренга, тем
больше убеждался, что ему фантастически повезло. Шутка ли сказать: быть
посвященным в космическую тайну могонов, которая имела поистине
планетарное значение!
...Когда-то не существовало ничего, а весь мир был сжат в крошечное
зернышко "по", во много раз меньше просяного. Оно состояло из четырех -
"Опять это магическое число!" - подумал Дебре - элементов: вода - "ну",
воздух - "оньо", огонь - "яу" и земля - "минне". Потом бог Амма, чье имя
значит "крутящийся вихрь", вызвал взрыв, сотворивший Вселенную. Тиваренг
назвал ее описательно: "То, что не имеет границ". Потом творческий процесс
у Аммы - в изложении Бат ба Нгуа - продолжается довольно оригинально.
Этнограф отметил про себя, что в отличие от Христа африканский бог смотрел
в корень и поэтому начал создавать "знаки", придающие всему, что есть в
мире, материальность, форму и цвет. Первыми появились два "направляющих
знака", затем восемь "главных" и двадцать две семьи "низших". Совокупность
этих знаков составляет сущность вещей, или "невидимого Амму".
В целом космогоническая система могонов вполне соответствовала научным
теориям и гипотезам. В ней были и Большой взрыв, и эволюция Метагалактики,
и Периодическая система элементов, и даже два из них, наиболее
распространенные в космосе, - водород и гелий. Впрочем, независимо от
этого Дебре не мог не восхититься, глядя на чернокожего мудреца.
Благородные черты его лица, и особенно мерцающий свет бездонных черных
глаз, который дается только абстрактным умам, делали старца похожим не то
на Декарта, не то на Архимеда.
Если с космосом все обстояло более или менее понятно, то, когда Тиваренг
спустился на Землю, голова у этнографа пошла кругом. И было от чего: Иман,
Мбок, "У", а теперь еще и Амма. Кто есть кто? Какую роль играет тот или
иной бог в гри-гри и различных его проявлениях, начиная с дальновидения -
Дебре успел убедиться, что африканские колдуны, без сомнения, владеют им -
и кончая таинственной властью над животными? Мишелю пришлось прервать
плавно журчащую речь Тиваренга, чтобы спросить об этом.
Последовавшая затем сцена напомнила Дебре школьный урок, когда терпеливый
учитель вынужден объяснять бестолковому ученику прописные истины. Четыре
имени - лишь четыре ипостаси Всемогущего: Амма - это начало всего, то
есть, насколько понял Дебре, энергия; Мбок - порядок в широком смысле
этого слова, в частности проявляющийся в разуме, которым Всемогущий
наделил людей; "У" - частица его самого, коей он в лице Имана одарил
избранных. Поэтому не имеет значения, каким именем называть высшее
божество.
По версии Тиваренга, в незапамятные времена, когда на месте пустыни росли
густые леса, люди были совсем дикими и жили стаями, подобно зверям. Но
здесь, на плато Твела, где обитали предки могонов, Всемогущий вдохнул в
них разум, научил говорить и понимать друг друга. После этого они стали
расселяться по всей Африке, неся с собой знание. Так появились риянго-мбе,
что значит "избранные". Правда, теперь их чаще называют приобщенными или
посвященными, потому что Иман раскрыл риянго-мбе многие тайны. Например,
им доступен древний магический язык "сиги-со", с помощью которого можно
общаться на любом расстоянии.
Дебре был настолько захвачен рассказом Тиваренга, что не заметил, как
наступила ночь и на черном бархатном небе зажглись крупные яркие звезды.
Зато Жак Ру с трудом удерживал налитые свинцом веки. Он вообще не понимал,
зачем понадобилось чудаку парижанину слушать сказки черномазого колдуна.
Хорошо еще, что ему почти не приходилось переводить, поскольку с этим
неплохо справлялся сопляк Покор, знавший французский, как выяснилось, куда
лучше, чем Ру - мого-со.
Немного развлекли Ру лишь фокусы, которые стал показывать старик: каким-то
образом заставил без огня кипеть воду в чаше и обугливаться концы палочек.
Потом принес две смешные пирамидки, подвешенные на нитке, а когда они
завертелись, ввинчиваясь одна в другую, начал уверять, будто с их помощью
говорит со своим богом. Впрочем, когда он принялся тыкать пальцем в небо и
перечислять названия звезд, Ру перестал слушать Тиваренга.
Отправиться с этнографом в Винайсен Жака Ру соблазнил не столько щедрый
гонорар, обещанный Дебре, сколько намерение провести рекогносцировку в
этом глухом районе, где, по слухам, водилось много слонов. Раньше Ру
хорошо зарабатывал на контрабанде слоновой кости. Но в последнее время
добывать ее стало трудно. Слонов сильно повыбили, да и власти всерьез
взялись за браконьеров. Здесь же лесной охраны пока вроде бы не было.
Значит, позднее можно будет специально приехать сюда за бивнями.
Занятый этими приятными мыслями, Ру незаметно задремал и чуть не свалился
с табурета. После чего Мишель сжалился над проводником и отпустил его
спать. Сам он совершенно не ощущал усталости, хотя перевалило далеко за
полночь. Они с Тиваренгом проговорили до самого утра. А когда верхушки
деревьев позолотили первые лучи солнца, старец встал и, глядя на
порозовевшее небо, с явным облегчением сказал:
- Теперь ты знаешь тайну Всемогущего. Можешь открыть ее людям, потому что
для них настало время тоже говорить с ним.
Под вечер Дебре с проводником покинули гостеприимный дом Бат ба Нгуа.
Высокий, прямой, с проседью в жестких курчавых волосах, он стоял на
веранде, задумчиво глядя им вслед. Таким и запомнился мудрый старец
французу.
- ...И знаете, что меня больше всего убедило в реальности рассказанного
Тиваренгом? - Дебре посмотрел на нас с Прянишниковым лукавым взглядом: -
Его потрясающие познания в астрономии. После возвращения в Париж я
специально консультировался с видными астрономами, и они были изумлены не
меньше моего. Посвященным известно множество звезд, в том числе целые
галактики, например "спиральный звездный мир" - Йалу ула, который мы
называем Млечным Путем. Кстати, старец сообщил даже точный период
обращения белого карлика Сириуса-В вокруг главной звезды - пятьдесят лет,
хотя он вычислен сравнительно недавно.
Француз помолчал, наслаждаясь зрелищем наших растерянных физиономий. Потом
продолжил:
- О строении Солнечной системы нечего и говорить. Тиваренг не только
перечислил планеты, вращающиеся, по его словам, вокруг Солнца, причем не
забыл упомянуть кольца Сатурна и спутники Юпитера, но и сказал, что Земля
при своем движении крутится, как волчок, а Луна - Ие пилу - "суха и
мертва" и вертится вокруг нас.
Впрочем, это еще не все. Допустим, звездное небо можно изучать, наблюдая
его в самодельный телескоп, хотя само по себе это тоже невероятно. Однако
я столкнулся с такими вещами, которые вообще не поддаются рациональному
объяснению. Ну скажите, как риянго-мбе могли прийти к выводу о
бесконечности Вселенной? Или о том, что она населена не просто различными
живыми, а разумными существами? Тиваренг говорил о "рогатых, хвостатых,
крылатых, ползающих людях" на других землях как о чем-то само собой
разумеющемся...
И все-таки главный сюрприз Дебре приберег напоследок. Заключался он в
следующем. Советский академик Казначеев выдвинул гипотезу о том, что в
человеческом организме с нашей белково-нуклеиновой формой жизни
сосуществуют и другие формы - так называемые полевые сообщества. Благодаря
им, к тому же без всяких мутаций, появился гомо сапиенс. Случилось это
три-четыре миллиона лет назад, когда во внешней среде возникла некая
физическая аномалия, давшая толчок процессу превращения протогоминида в
человека разумного.
Так вот, французский этнограф пришел к заключению, что такой аномалией был
мысленный импульс, посланный из космоса внеземным разумом. Причем это
произошло только там, где геофизические условия существования далеких
предков человека оказались наиболее благоприятными для приема нейронами их
мозга излучения внеземного разума. Могоны почитают его как Всемогущее
божество и полагают, что это эпохальное событие имело место лишь на их
плато Твела. Однако современная наука считает, что человек возник на Земле
одновременно в нескольких очагах - в Экваториальной Африке, у Полярного
круга и в Южной Азии. Значит, таких контактов было несколько. Не случайно
во всех религиях фигурирует бог-творец, некий высший разум, то есть по
сути дела не что иное, как внеземная цивилизация.
- Конечно, все это только косвенные доказательства. Но Бат ба Нгуа
продемонстрировал мне и прямое. Я затрудняюсь определить, что это такое,
но, если исходить из вашей теории квантового характера мышления, мсье
Прянишников, его устройство или приспособление можно назвать усилителем
мысли. - Дебре положил на стол лист бумаги с простеньким чертежом. - Как
вы видите, он состоит из двух тетраэдров, висящих на тонкой нити так, что
один немного входит в другой. Если пристально смотреть вот в эту точку, -
ручка француза коснулась красного значка на нити-оси, - то постепенно они
начинают вращаться, причем нижний как бы ввинчивается в верхний.
И вот в определенный момент, когда совмещаются какие-то центры тетраэдров
- Тиваренг называет их "мана толо", что можно перевести как "пуп мира", -
у вас в мозгу возникают странные видения. Старец утверждал, что это -
послания Всемогущего. Я не могу однозначно истолковать их, потому что
контакт был весьма неопределенным и непродолжительным, а наведенные
мысленным излучением образы слишком необычны. Но я уверен, что, если
провести достаточное число сеансов, они в конце концов поддадутся
расшифровке. Поэтому предлагаю вам вместе отправиться к тому; кто говорит
со Всемогущим, и заняться этим.
Когда Дебре кончил, я сразу и безоговорочно принял его гипотезу, такой
стройной и логичной, а главное, объясняющей феномен экстрасенсорного
восприятия она мне показалась. Однако преодолеть скептицизм Прянишникова
было не так-то просто. Его спор с Мишелем продолжался почти неделю, прежде
чем Бур Мур окончательно признал абсолютную корректность выводов
французского этнографа. Уже после этого в "музыкальном кабинете"
Прянишникова на проспекте Вернадского - не сомневаюсь, что когда-нибудь на
его доме появится в честь этого события мемориальная доска, - родилось то,
что теперь известно как "теория Прянишникова - Дебре". Чтобы проверить ее,
они решили поехать в Винайсен.
Космическое "ухо" могонов
Сколько себя помнил Покор, мужские поля всегда находились далеко, в низине
у реки, что в полудне ходьбы от Винайсена. Правда, дедушка рассказывал,
будто когда-то они были совсем рядом, но теперь возле деревни остались
лишь женские поля, где сажали маниоку, яме, сорго - одним словом, то, что
идет на стол каждый день. В нынешнем году Покор впервые наравне со
взрослыми участвовал в весенних полевых работах и очень гордился этим. А
когда они закончились, вскоре вернулся сюда с ребятами оберегать всходы.
Целыми днями они сидели на высоких помостах, криками и шестами с
пальмовыми листьями отгоняя птиц. Дело это очень ответственное: стоит чуть
зазеваться, и урожая не видать.
Покор спрашивал у дедушки Тиваренга, нельзя ли побрататься с грифом, чтобы
поручить тому стеречь поля. Но в ответ услышал, что настоящий мужчина
никогда не станет взваливать свою работу на другого, тем более на вольную
птицу. Конечно, дедушка, как всегда, был прав. Если когда-нибудь он,
Покор, будет знать столько же, возможно, ему тоже доверят говорить со
Всемогущим. Дедушка уже начал учить, как это делать, и уверен, что у внука
получится.
Обычно, когда Покор думал о деде, его охватывало светлое, радостное
чувство. Но сегодня с самого рассвета все было не так. Стоило вспомнить
старика, как на сердце становилось тоскливо. Потом мальчику стало
казаться, что дедушка зовет его и, если он не придет, случится что-то
ужасное. Бороться с этим страшным предчувствием было невозможно, и Покор
решился оставить свой пост.
...Он всем телом ощущал раскаленный добела диск солнца, казалось застывший
в выцветшем от зноя небе. Сегодня солнце было его врагом. На открытом
плато, заросшем пожухлым калином с острыми, как бритва, листьями, палящие
лучи, словно копья, вонзались в него, молотом били по голове. Но Покор
бежал. Бежал легкими, размеренными и на первый взгляд неторопливыми
шагами. Ритму его бега позавидовали бы лучшие олимпийские марафонцы.
Лишь изредка, когда от обжигающего воздуха начинало резать легкие, он
позволял себе перейти на шаг. Впрочем, Покор никогда не слышал об
Олимпийских играх, а чемпионы мира просто не поверили бы, если бы им
сказали, что человек может четыре часа подряд бежать в таком пекле.
Впереди, у края леса, он заметил раскидистую мсасу. Ее ствол у самой земли
расщеплялся на три части, и густая листва обещала желанную тень. Конечно,
можно было бы вытерпеть и до леса и там устроить привал, но Покор знал,
как обманчива его прохлада. Ее там просто нет. К тому же стоит опуститься
на землю, и разгоряченное тело тут же окружит звенящее облако москитов.
Нет, лучше уж устроиться под мсасой на открытом месте, где изредка
обдувает хоть что-то похожее на ветерок. Если сейчас не передохнуть, скоро
он будет ковылять словно водяная антилопа ситатонга, когда ее выгонят на
сушу.
Под мсасой Покор остановился. Развязав узелок, достал ломоть вяленого
мяса, отломил кусок маисовой лепешки и через силу съел их, запивая теплой
водой из калебаса. Потом прилег на землю. Измученное тело даже не заметило
ее твердости, и он сразу погрузился в сон без сновидений, больше похожий
на обморок.
Его разбудил рев леопарда. Правая рука мгновенно сжала рукоять острой
панги, мускулы напряглись, но Покор остался неподвижно лежать под деревом.
Пока главным было не обнаружить себя. Как гиену, криком пятнистую кошку не
испугаешь. Если же леопард учуял его и теперь подкрадывается в высокой
траве, остается единственный выход: успеть увидеть, как метается из
зарослей гибкое тело, и, увернувшись, всадить в бок лезвие панги. Иначе
стальные когти моментально разорвут жертву, и лениво парящие в вышине
грифы, как по команде, круто спикируют к месту трапезы леопарда.
Медленно тянулись бесконечные минуты. Покор продолжал лежать, напряженно
вглядываясь в подступавшую к пятачку под мсасой пожелтевшую траву. Наконец
со стороны леса донесся злобный рык леопарда. Покор облегченно вздохнул.
Видимо, зверь охотился где-то в чаще и разбудивший его рев был просто
яростью из-за упущенной добычи. Обычно леопард нападает молча и лишь в
последнюю долю секунды перед прыжком яростно хлещет себя хвостом.
Поднявшись, Покор несколько минут стоял в раздумье, решая, как поступить.
Идти через лес, рискуя столкнуться с хищником, или взять подальше в
сторону? Если бы его не подгоняла тревога за деда, он бы не колебался.
Хотя могоны славятся своей смелостью, безумцев среди них не бывает. Жизнь
быстро учит тому, что тропический лес не маисовое поле. Тот, кто слишком
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг