- Любимая моя! - бросился к ней Зу, и она подняла на него
недоверчивые, тоскливые глаза. - И ты могла ее слушать? - возмутился
император. - Какой же ты еще ребенок!
В этот миг он чувствовал себя сильнее, старше и мудрее. А может, это
так и было на самом деле.
- Тебе нельзя здесь больше оставаться, - проборомотала она, когда
Зу-Л-Карнайн наконец оторвался от ее губ.
- И пора перестать целоваться, - вставил повеселевший Агатияр. - Я
болен, у Каэ голова кругом? Или наоборот: Каэ больна, у меня голова
кругом, но это не важно? Важно, что тебе, мальчик, на самом деле нужно
принимать какие-то меры,
- Какие-какие? Выступаем с войском в поход.
- А?..
- Придумаем! - оборвал старого советника счастливый и сияющий аита.
- Понятно. Тебе бы сотню демонов сюда притащить, лишь бы привлечь
внимание нашей драгоценной госпожи. Ох, молодость, молодость...
Агатияр еще порывался что-то сказать, но тут в окно заглянула
огромная морда золотого грифона, и старик сразу потерял дар речи.
Император оглянулся, проследив за его изумленным взглядом: мерно взмахивая
крыльями, на уровне окна парил прекрасный зверь, за ним - другой, а уже
дальше была видна колесница, полыхающая ослепительным золотым светом, на
которой стоял задумчиво скрестив на груди руки величественный юноша в
солнечной короне.
- Куда дальше едем? - спросил Кэбоалан, когда понял, что его
наконец-то заметили.
***
- Что с вами, Каэ, дорогая?
Маленький альв сидит напротив своей госпожи, уперев подбородок в
мохнатые кулачки. Его бархатная шапочка с кокетливым пером лежит рядом;
Номмо взволнован и оттого невероятно взъерошен, - кажется, что он не
причесывал свою шерстку вот уже несколько дней, она потускнела и местами
свалялась. Каэ замечает это и предлагает:
- Может, я расчешу тебя? Что это с тобой?
- Волнуюсь, - отвечает Номмо. - Вот вы вернулись; все должно быть
хорошо, а радости на вашем лице не видно, и все сразу впали в уныние.
Га-Мавет с Арескои тихие-тихие сидят и шепотом переговариваются, даже
смотреть страшно. Траэтаона пытается командовать сангасоями вполголоса, и
они его почти не слышат - переспрашивают по несколько раз. Татхагатха
рисует кружочки-квадратики, а потом закрашивает их черным цветом.
Нингишзида... Нингишзида вообще всех потряс: сдружился с двумя самыми
экзотическими особами - черным быком Малана Тенгри и Аннораттхой, теперь
им изливает душу.
- А князь? - спросила Каэ, расхохотавшись.
- Князь как бы лишний, но быка не оставляет, и потому его теперь
водой не разольешь с вашим верховным жрецом. Лицо у него, надо сказать,
удивленное, я имею в виду князя. Но вас-то что гложет?
- Сама не знаю. У меня же любимого быка не увели. Знаешь, Номмо, я
тебе расскажу все по порядку, а ты меня выслушай и посоветуй: может, ты
поймешь, где я допускаю ошибку. Всем известно, что двенадцать хранителей
могут открыть проход в пространство Мелькарта, а без одного они уже не та
сила. Я каждый час пересчитываю количество уничтоженных талисманов, и у
меня все время выходит, что у них в руках осталось максимум одиннадцать, а
значит, никакого вторжения нет и быть не может.
- Так и я о том же! - обрадованно заключил Номмо. - Все ждут, когда
можно будет объявить праздник по случаю предотвращения Второй войны с
Мелькартом или, на худой конец, когда вы объявите поход против Самаэля и
оставшихся хранителей. А вы сидите сиднем, скучная, печальная,
расстроенная... И все растерялись, не знают, что и думать. Нет, конечно, я
не делаю вид, что на Арнемвенде все благополучно, но ведь самое страшное
уже позади, правда? Ведь можно чуточку передохнуть и расслабиться? Да?!
- Я сама не знаю, что думать, Номмо. Приятнее всего было бы решить,
что у меня просто плохое настроение, что раздражена, потому что сильно
устала и у меня болят раны. Хорошо было бы также предположить, что просто
я замоталась по всему свету и у меня кругом идет голова. Взять да
действительно объявить торжество, и еще какое! А потом двинуть армии на
север и избавиться раз и навсегда от этой головной боли, - кажется, чего
проще? Только я совершенно уверена в том, что упустила нечто важное. А что
- не знаю.
- Это плохо, - помрачнел Номмо. - С вашими предчувствиями шутить
опасно: все равно сбудутся. Только локти себе кусай потом, что не
послушал, когда предупреждали. Так вы поэтому такая мрачная?
- Именно.
- Послушайте, Каэ. Можно я позову Магнуса? Мне лично представляется,
что хоть он и моложе многих здесь, особенно бессмертных, но мудрее их.
Давайте посоветуемся с ним!
- Согласна, - коротко ответила Каэ.
Магнус пришел через несколько минут, словно дежурил неподалеку,
ожидая, что его позовут.
- Не полегчало? - спросил еще за несколько шагов.
- Да нет. Поверишь ли, точно знаю, что меня кто-то в чем-то обманул.
А вот в чем?
- Придраться не к чему, - согласился маг. - Но у меня есть для вас
одно сообщение: на севере буквально кишит всякая нечисть, причем такая, о
которой я прежде и не слыхал. Я перелистал кучу книг: бестиарии, словари,
энциклопедии - нет их, и все тут. Так что напрашивается один разумный
вывод: они идут из других пространств.
- Час от часу не легче.
- Не легче, - согласился Магнус, - но лучше знать все наверняка, чем
получить потом неприятный сюрприз от врага. У меня складывается
впечатление, что война не отменяется, а, напротив, близится с каждым днем.
И вы это уже знаете, вот и огорчены, что ваши усилия не дали должного
результата. Я прав?
- Полностью. - Каэ решила встать, однако это было не так легко
сделать, как представлялось. Магнус обнял ее, поддерживая за талию.
- Разрешите вас куда-нибудь сопроводить?
- С удовольствием. Ты разговаривал с татхагатхой или Астерионом, хоть
с кем-нибудь?
- Еще нет. Армия танну-ула слишком далеко, чтобы угрожать нам
непосредственно в ближайшие дни. Если эта война все-таки начнется, мы о
ней услышим сразу. А я хотел прежде переговорить с вами, вот и
переговорил. Кстати, эльфы из отряда Рогмо тоже собрались сюда, в
Сонандан. Сдается мне, их благородные носы тоже чуют приближающуюся
катастрофу.
- Да. Но в чем, скажи, я ошиблась?
- Ни в чем. Просто мир действительно пришел к своему концу. И не
мытьем, так катаньем собирается завершить успешно начатое дело.
- Я пыталась рассказать о своих предчувствиях Кэбоалану, так он начал
меня успокаивать, как будто этим поможешь делу!
- Никто не хочет верить в неизбежность всеобщей гибели, - сказал
молодой чародей. - Но их можно заставить шевелиться другим способом:
Самаэль - это вполне реальная угроза, и никаких предчувствий не нужно,
чтобы смело утверждать, что он попытается помериться силами с
Зу-Л-Карнайном. Жаль только разрушать иллюзии - все так настроились на
праздник, на радость, на благоденствие и процветание.
- У меня мерзкое ощущение, Магнус, - пожаловалась Богиня Истины. -
Будто я всех подвела и не сделала чего-то крайне важного.
- Так часто бывает, - успокоил ее маг. - Чем значительнее результат,
тем сильнее и недовольство собой. Спросите любого художника, ученого или
поэта.
- Спрошу... Аннораттху, например, - улыбнулась она лукаво.
- Не стоит. Этот всем доволен, даже зло берет, - пробурчал Магнус.
***
Трое монахов неспешно шествуют храмовым парком. Они вполне реальны и
идут хрустя каблуками по гравию. Они подходят к каждому фонтану и
погружают руки в прохладную, свежую воду.
Им навстречу попадается Нингишзида. Увидев наяву тех, кого он упорно
считал плодом своего расстроенного воображения, верховный жрец Кахатанны
невольно пятится.
- Здравствуй, мудрый Нингишзида, - радостно говорит Ма-Гуа. - Мы
давно не видели тебя и долго не увидим, но рады лицезреть старого друга
таким прекрасным утром.
- Доброе утро, - машинально раскланивается Нингишзида. После этого он
резко сворачивает в сторону и меняет маршрут - отправляется к лекарю,
чтобы получить успокоительные капли и разумный, дружеский совет.
А трое монахов продолжают свой путь. Они находят Каэтану возле ее
любимого бассейна с морской водой, в котором плавают голубые ластоногие
черепахи. Богиня Истины стоит на узорчатом мостике, облокотясь о перила и
свесившись вниз. На ее лице блуждает блаженная улыбка.
- Нравится? - спрашивает Да-Гуа.
- Безумно.
- Даже после Шеолы? - уточняет Ши-Гуа.
- Тем более после Шеолы. Там темно, холодно и страшно. Все чужое и
враждебное - это совсем другой мир. А здесь светло, солнечно, ясно,
черепахи такие милые, и мордашки у них потешные. Ой, а вы во плоти явились?
- Заметила все-таки, - говорит Ма-Гуа. И его тон тоже необычен.
- Что-то случилось? - тревожно спрашивает Каэ.
Она отрывается от созерцания бассейна и приглашает монахов на
лужайку, где ее паломники поставили плетеные кресла в тени цветущих кустов
жасмина, чтобы их богине хорошо отдыхалось в редкие минуты покоя.
Все четверо чинно рассаживаются в них, и кресла скрипят под тяжестью
тел монахов. Каэ не верит своим глазам.
- Мы пришли проститься, - говорит Ши-Гуа.
- Мы будем тосковать по тебе, - добавляет Да-Гуа.
Ма-Гуа молчит.
- То есть как это - проститься? - Интагейя Сангасойя поражена и
огорчена. Она уже не мыслит себе этот мир без троих монахов, а главное -
она не понимает, как и почему они решили уйти.
- Это не мы решили, - спешит ответить на ее мысли Ши-Гуа.
- Это случилось закономерно, само собой, - поясняет Ма-Гуа.
Да-Гуа молчит и ласково гладит Каэтану по руке: успокойся, не
огорчайся, все еще будет прекрасно.
- Видишь ли, мир отторгает нас, - говорит Ма-Гуа. - Сейчас ничего
нельзя предсказать, логика событий отсутствует напрочь, и все решают
случай и упорство, безумство и удача, любовь и верность. А эти категории
невозможно просчитать.
- Мы были призваны миром как сторонние наблюдатели. В этом качестве
мы были необходимы - делали выводы, рассматривали ситуации, предсказывали
возможные ходы. И ошиблись, как тебе известно, всего один раз за всю
историю Арнемвенда, - продолжает Да-Гуа. - Но теперь все переменилось:
формально мир уже пришел к своему концу, и ничего поделать нельзя. Так или
иначе, но существующий порядок вещей закончится в самом скором времени -
это реальность, которую, казалось бы, нельзя изменить.
Ши-Гуа молчит.
- Не верю, - упрямо говорит Каэ. - Мы уже обсуждали с вами этот
вопрос, и совсем не так давно. Вы сами сказали, что надежда еще остается.
И я не собираюсь сидеть сложа руки!
- Вот-вот, - улыбается Ма-Гуа. - Именно поэтому мы уже не нужны. Мир
в растерянности, мир в разброде. Сказать ей правду? - обращается он к
Ши-Гуа.
Тот кивает головой:
- Обязательно скажи. У нас ведь не будет другой такой возможности.
- Теперь будущее зависит только от тебя и твоих друзей. Как в
легендах, которые никто не придумывал, - их только бережно передавали из
поколения в поколения так долго, что они стали похожи на вымысел. Видишь
ли, всегда неизвестно, найдется ли тот, кто готов заплатить непомерную
цену...
- Непомерную? - спрашивает Интагейя Сангасойя.
- Да, - говорит Ши-Гуа. - Видишь ли, при обычном ходе событий жизнь
любой планеты напоминает сложную игру, в которой существуют свои правила и
свои закономерности. Но в такие времена, как теперь... какая уж тут игра,
какие правила? В ход идет все... Смотри. - И он вынимает из складок своего
одеяния давно знакомую Каэтане шкатулку, вытряхивает из нее фигурки. Затем
раскладывает шкатулку в виде шахматной доски. - Вот сюда.
Богиня пристально вглядывается в сверкающую поверхность. Такого она
не видела никогда - нагромождение красных, багровых, алых и пурпурных
пятен перемежается черными и темно-коричневыми грязноватыми полосами.
Похоже, что там бушует страшный пожар или извержение вулкана.
- Конец, - поясняет Да-Гуа. - Дело в том, что ты уже давно погибла:
сперва там, на Джемаре, потом на Шеоле - никто не может уйти живым от
разъяренного Кетуса. Да ты и сама знаешь, давление невозможное, холод,
темнота, армия шеолов - свирепых, беспощадных, хотя бы потому, что им
неведомы такие понятия, как доброта или милосердие. Хрупкая плоть любого
существа неминуемо дробится в клешнях морского божества, мозг не
выдерживает и минуты пребывания на такой глубине. Тебе ведомо, что
Йабарданай пробыл на Шеоле всего несколько минут и спасся лишь потому, что
Кетус не успел подняться из своей норы?
- Нет, - растерянно качает головой Каэ.
- И император не смог устоять против чар принцессы Жемины, потому что
вообще ни один мужчина в мире не может устоять против ее чар, да еще и
подкрепленных силой талисмана - это суть ее магии, иначе бы она не выжила.
Ты помнишь легенду о Жемине?
- Не помнит, - отвечает за богиню Ма-Гуа. - Мне кажется...
- Ее одолел герой, которому возлюбленная додумалась заклеить уши
воском и отправить его на подвиг ночью, когда было темно. Он схватил
ведьму и заколол ее кинжалом. Поскольку руки его были надежно защищены
латными рукавицами, он не ощутил нежность и гладкость ее кожи, не увидал
лица и не услыхал просьб - все благодаря предусмотрительности его невесты.
Теперь ты понимаешь, что Зу-Л-Карнайн был обречен? И Агатияр тоже.
- Но ведь она ему не понравилась! - возмущается Каэ.
- То-то и оно, - торжествует Ши-Гуа. - Но мы этого предвидеть не
могли. По нашим расчетам, император уже сутки как мертв, а армия Самаэля
не встретит организованного сопротивления ни в одной стране по эту сторону
хребта Онодонги. Более того, поскольку ты тоже не пережила встречи с
Жеминой - ты ослабла после схватки с Кетусом, и объединенная сила
талисманов одолела тебя, - то и Сонандан оказался полностью беззащитен.
Вот так!
- Нет, - мотает головой богиня. - Скоро вы и меня убедите в том, что
меня нет.
- И не подумаем. - Да-Гуа берет ее за плечи, разворачивает лицом к
себе и нежно целует в лоб. - Мы должны уйти.
- А я? - спрашивает она жалобно. - Я так привязалась к вам, привыкла.
Что же я буду делать без вас?
- Жить, сражаться, надеяться, любить. И когда все образуется,
Арнемвенд снова станет нуждаться в нас. И мы явимся однажды, соткавшись из
нехитрых мелодий свирели, запаха цветов и шепота влюбленных...
- Из снов ученого, задремавшего прямо над своими записями, и слез
матери, похоронившей ребенка... - продолжает Ши-Гуа.
- Из твоего ожидания и твоей веры в то, что мы вернемся, потому что
иначе просто не может быть, - шепчет Ма-Гуа, и на глазах у него блестят
слезы.
Трое монахов поднимаются с кресел и медленно идут прочь.
- Стойте! Подождите! - кричит Каэ.
Но они, не оглядываясь, уходят под сень вековых деревьев. Еще шаг, и
их не станет. Интагейя Сангасойя срывается с места, догоняет их,
останавливает:
- Подождите, пока вы не ушли, я хочу сказать: я люблю вас, вы нужны
мне и я обязательно буду ждать. Пока сама буду...
Ма-Гуа переглядывается с остальными, и монахи прикрывают веки, с
чем-то им одним ведомым соглашаясь.
- Поскольку нас здесь нет, то... Мы должны предупредить тебя, дорогая
Каэ, что проход в пространство Мелькарта может быть открыт в любую минуту
- Самаэлю не нужен талисман, чтобы стать двенадцатым...'
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг