- Чем лечить? - улыбнулась таурта. - Ничем, прекрасная богиня. Чем
помочь? Только тем, о чем я тебя попросила. Эльбеской так же болен, как и
я. Это проклятие талисмана. Пообещай, Кахатанна. Иначе мне нельзя будет
умереть еще очень долго, а это бессердечно.
- Обещаю, - прошептала Каэ.
- Вот и хорошо, - расцвела таурта. Сайнанг укрыл ее покрывалом, она
блаженно откинулась на подушки и продолжила:
- Мальчик отправится с тобой. Я останусь править Хартумом до тех пор,
пока он будет жив, чтобы на тебя не наваливалось слишком много проблем
сразу. Но когда его не станет, отправь сюда своего наместника. Я дождусь
его и передам ему дела государства. После этого я наконец смогу уйти к
моему Кэдмону.
И Богиня Истины низко склонилась перед той, которая была во много
крат сильнее и мужественнее ее самой.
***
...А сколько удивительных вещей он предлагал! Сколько сокровищ,
сколько тайн, сколько нездешних знаний. Власть и любовь. Вечное счастье и
вечную молодость. И даже жизнь погибших друзей...
Талисман Джаганнатхи хранился недалеко от Хахатеги, в храме богини
Эльон, супруги барахоя. Богини не было в живых уже несколько тысяч лет, но
храм все еще стоял. Упитанный жрец с добрыми и веселыми глазами сперва
принял Каэтану и Эльбескоя за влюбленную пару. И искренне обрадовался. Он
так трогательно и заботливо смотрел на них, так старался осчастливить
ласковым словом, поддержать не в меру серьезных молодых людей... Каэ было
горько разочаровывать его. В какой-то момент она вспомнила о Зу-Л-Карнайне.
То, что в Хартуме чтили память ее матери, не просто было приятно, но
и придало ей силы.
- А разве Эльон числится среди живых богов? - спросила она у жреца.
- Любовь бессмертна, дитя мое. Любовь и ее дочь - Истина. И если тебе
скажут, что в мире нет Истины, нет правды и Любви, что надежда умерла, не
верь. Это просто слова. Назло времени и вопреки смерти Любовь откликается
из любой дали. А Истина странствует по миру и освещает людям их путь,
чтобы им светлее и легче было идти от рождения и до смерти.
- Спасибо тебе.
- А с чем вы пожаловали, дети мои? - поинтересовался жрец.
- С приказом таурты, - ответил Эльбеской. - Нам нужно пройти в
подземелье.
- Это очень серьезно, - забеспокоился служитель Эльон.
- А я и не шучу, - вежливо, но твердо ответил юноша.
Прочитав свиток, скрепленный личной печатью таурты, жрец поник.
- Хорошее дело, важное дело. И я должен был бы обрадоваться. Но я
скорблю, что, столь прекрасные и юные, вы пришли не для любви, а для
героических свершений. Я думаю, что мир прекрасен тогда, когда герои ему
уже не нужны... Ну да это все пустое. - И он повел их извилистыми
коридорами в дальнюю часть храма.
Подземелье, в котором хранился талисман Джаганнатхи, вовсе не
напоминало храмовое помещение. Это было прекрасно укрепленное для обороны
место, перегороженное через каждые несколько метров каменными стенами
толщиной в два-три шага. Низенькие овальные двери затрудняли проход, и в
них с большим трудом мог протиснуться человек среднего роста. Полному
жрецу этот подвиг был не под силу, и он покинул своих спутников уже в
самом начале подземного хода, снабдив Эльбескоя связкой ключей.
Сайнанг отпирал двери одну за другой и пробирался в проем. Следом шла
Каэтана, держа наготове мечи. В этом не было явной необходимости, но
какие-то ошалевшие кошки скребли у нее на душе, и она решила не
пренебрегать оружием. После пятнадцатой или шестнадцатой двери - от
однообразия и постоянных физических усилий - она утомилась. Но ей пришлось
вытерпеть эти скучные процедуры еще, как минимум, трижды, прежде чем юноша
объявил, что они практически пришли.
Крохотная пещерка, облицованная обсидианом, с полукруглым сводом, на
котором были прикреплены золотые звезды, была абсолютно пустой. И только в
самом ее конце стоял каменный столб со вделанным в него мощным бронзовым
кольцом в человеческую руку толщиной. От кольца отходила цепь не менее
внушительных размеров, убегая в какой-то совершенно уж крысиный лаз. Даже
ребенок не мог бы пролезть в него.
Каэ вопросительно посмотрела на Эльбескоя.
- Не становитесь ни на красные, ни на белые плиты, госпожа, -
предупредил он. - Только на черные, и очень осторожно.
Она опустила голову: пол и впрямь был выложен плитами трех цветов -
черными, красными и белыми. И конечно, она бы никогда не задумалась над
тем, что на большинство из них наступать опасно. Или все-таки задумалась?
- А что под белыми и под красными? - поинтересовалась она.
- Ловушки, - просто ответил сайнанг. Он достал из кошелька,
прицепленного к поясу, монетку и бросил ее на красную плиту. Раздался
глухой удар, и через мгновение квадрат пола размером пять на пять плиток
стремительно перевернулся. Монетка соскользнула с гладкой поверхности и
беззвучно исчезла. Через несколько минут секция снова встала на место.
Если бы в этот момент там очутился человек, то он вряд ли успел бы
отреагировать и прыгнуть на полтора - два метра вперед.
Следующая монетка была брошена на белую плиту и вызвала действие
другого, не менее остроумного механизма. Скрытые пружины с невероятной
силой вытолкнули острые, блестящие копья, способные без труда пронзить
человеческое тело, пусть и защищенное доспехами.
- Только черные не запускают механизмы, - сказал Эльбеской. - Сюда
часто приходили те, кто хорошо разбирался в магии. Поэтому охранные
заклинания не срабатывали. А работу кузнеца и механика магией не
переспоришь. Вот почему мои предки устроили здесь обычную западню. Пошли?
И они, взявшись за руки, осторожно двинулись в конец пещеры.
- Думаю, что и это не все, - сказала Каэ, когда они добрались до
места.
- Ваша правда, прекрасная госпожа. За цепь нельзя браться просто так.
Нужно сначала принять меры предосторожности.
Юноша наклонился и чем-то тихо звякнул у основания каменной колонны.
- А вот теперь можно.
Он потянул цепь, и она легко подалась, будто ее постоянно смазывали
маслом. Бесконечные метры металлических звеньев появлялись из прохода, а
результатов все не было. Но наконец что-то стукнуло о край "крысиного
лаза", и показалось последнее звено с прикованным к нему крохотным
ключиком. Эльбеской присел на корточки, взял ключик в руки и спросил Каэ:
- Вы уже знаете, где он?
- Перстень твердит, что прямо передо мной, но я его не вижу. Каменная
стена, и все тут. А где он на самом деле?
Сайнанг вставил ключик в крохотную дырочку в центре одной из черных
плит. Ее невозможно было бы обнаружить в полумраке пещеры, если не знать
точно, где она находится. И когда юноша повернул его в замке, каменная
стена напротив Каэ бесшумно отъехала в сторону, открыв глубокую нишу.
Глыба, закрывавшая это отверстие, была настолько огромной, что армии
каменотесов пришлось бы долбить стену вручную, чтобы открыть этот тайник.
В нише лежал небольшой сверток.
- Что же вы? - изумился Эльбеской. - Уничтожайте талисман Джаганнатхи.
- А никаких сюрпризов больше не будет? - Каэ вытянула руку с клинком,
концом лезвия зацепила сверток и подтащила его к краю. Достала талисман
Джаганнатхи и положила его на каменный столб. Затем высоко занесла меч.
Талисман заголосил от ура и торопливо стал уговаривать ее
остановиться, одуматься, пересмотреть свое решение. Он давал выкуп за свою
жизнь, потому что искренне считал себя живым существом; а сколько
удивительных вещей он предлагал! Сколько сокровищ, сколько тайн, сколько
нездешних знаний! Власть и богатство. Вечную любовь и вечную молодость. И
даже жизни погибших друзей...
И жизни еще не погибших, но стоящих на пороге смерти... И тогда она
ударила.
***
- Едем в Эль-Хассасин, едем, едем, едем, едем, - тараторил перстень.
- Да, едем! Только замолкни! - сказала Каэтана, подтягивая подпругу
седла.
- Мы едем в Эль-Хассасин! - возвестил перстень, словно сделал
крохотное открытие. - А меня ты возьмешь?
- Нет!
- А я буду тихий-тихий
- Пока что ты все время громкий-громкий.
- Мое дело искать и находить талисманы Джаннатхи, а ты недовольна.
Каэ задумалась. Живой характер перстня ее поражал. Она и представить
себе не могла, что эта штуковина так работает.
Сайнанг Эльбеской подошел к ней неслышными, легкими шагами:
- Таурта Феана ждет тебя. Хочет проститься. Я уже собрался, Куланн
построил отряд, и если ты прикажешь, то мы готовы выступать хоть сейчас.
- Хорошо. Тогда передай, пожалуйста, всем, что мы тронемся в путь,
как только я вернусь от государыни. А ты идешь к ней?
- Нет, мы только что простились и договорились ибо всем. Бабушка
мудрая женщина, она не любит долгих прощаний. Из нее слезинки не выдавишь.
Так что я готов окончательно.
- И тебе больше не с кем проститься? - Каэтана понимала, что задает
не совсем деликатный вопрос, и на ответ не слишком рассчитывала.
- Я уже попрощался со своими собаками и своими соколами. Жаль, ты не
видела моих ловчих птиц. Они по-настоящему хороши. А больше мне и на самом
деле не с кем прощаться. Так странно вышло в моей жизни.
"Действительно странно, - думала она, идя по бесконечным коридорам
дворца. - Такой красивый мальчик, и такая страшная судьба. Неужели у него
нет любимой?"
Таурта встретила ее приветливо и ласково, словно это и не она вовсе
заживо распадалась в прах, испытывая невыносимые страдания.
- Ты не представляешь себе, Кахатанна, какое облегчение я испытала,
когда почувствовала, что талисман Джаганнатхи перестал существовать.
Теперь и Эльбеской, и я - мы умрем спокойно. Ты пообещала мне самое
главное - не оставить мою страну без покровительства и помощи; пообещай
еще, что не станешь спасать Эльбескоя от гибели в сражении. Пожалей его.
- Я понимаю, о чем ты. - Каэ кусала губы. Она не могла себе простить
собственную беспомощность, но что ей было делать, если она и впрямь была
бессильна помочь?
- Не вини себя, - сказала таурта. - Смело отправляйся в путь. Скоро
тебе предстоит новое сражение. Все, что я вижу, - это странная вещица,
осколок камня на бечевке. Чем-то он для тебя опасен, хотя любое другое
существо в этом мире сочтет его абсолютно безвредным. Всадник с соколиными
крыльями несет его... Я стала бесконечно слабой и многое вижу как в
тумане. Прости меня, что так нелепо и путано говорю о столь важных для
тебя вещах.
- Спасибо за предупреждение, - искренне произнесла Каэтана. - Спасибо
за доверие, спасибо за молодого сайнанга. Он очень хороший, и я постараюсь
облегчить и его жизнь, и его смерть.
- Я буду ждать, - сказала государыня. - Я буду ждать наместника
Хартума.
- Ты удивительная женщина, Феана.
- Нет, - улыбнулась та, - я всего лишь любящая женщина. Знаешь,
сколько раз я кляла и это королевство, и этот талисман, и долг перед
людьми? Но всякий раз я думала, что мой дорогой Кэдмон находил что-то
важное в этих абстрактных для меня понятиях, и я терпела дальше. Я и
сейчас терплю страдания только затем, чтобы, встретившись с ним, честно
посмотреть в его глаза. Чтобы он не отвернулся от меня там, за гранью,
понимаешь?
- Даже больше, чем ты себе можешь представить...
- Ну вот. А ты говоришь, что я сильная. Я просто люблю. Ну, прощай. У
меня совсем мало сил осталось. Прощай и всегда оставайся такой, как бы
тяжко тебе ни пришлось.
- Прощай...
Выходя из спальни, Каэтана последний раз обернулась и посмотрела на
таурту. Та лежала среди подушек и покрывал, укутанная плащом золотых,
прекрасных волос, - старая, больная альсеида, безмерно любящая человека по
имени Кэдмон...
***
Они ждали ее на границе Хартума и Эль-Хассасина. Все-таки они были
настоящими воинами, и потому зрелище было прекрасным, если отвлечься от
сути.
Катарман Керсеб построил своих рыцарей клином и сам встал во главе
отряда. Закованный в блестящие стальные латы, щедро украшенные золотом; в
сверкающем шлеме, увенчанном соколиными крыльями и с сетчатым забралом; в
драгоценном алом плаще, вооруженный длинным мечом - он был на самом деле
хорош. Его воины ощетинились копьями и мечами, приготовившись к битве.
Знамена и штандарты трепетали на ветру, а зеркальные щиты унгараттов
нестерпимо сверкали на солнце, слепя глаза противнику. Их кони нетерпеливо
перебирали копытами, норовя сорваться с места; немного в стороне отдельной
группой стояли герольды и оруженосцы.
Куланн осадил своего скакуна шагах в двухстах от войска противника,
осмотрелся.
- Чему-то его научили, - нехотя признал он. - Вот только меня это не
радует. Как он сюда успел, хотел бы я знать?
- Я бы тоже очень хотел это знать, - подтвердил Барнаба. - Он должен
был остаться в другом времени и просто не успел бы преодолеть такое
расстояние, даже если бы скакал во весь опор и день и ночь. Его здесь не
может быть.
- Вполне может быть, - сказал Магнус хмуро. - Наш добрый знакомый
Корс Торун не чурается черной магии. Так что ему ничего не стоило открыть
проход в пространстве. Это делается при помощи обычного зеркала.
- Ты нас утешил, - сказал Номмо недовольным тоном.
А Каэтана смотрела на Катармана Керсеба, всадника в шлеме с
соколиными крыльями, и думала о том, что он принес с собой на границу
Эль-Хассасина...
Сражение началось бестолково и неожиданно. Просто Катарман Керсеб
махнул рукой и одновременно пришпорил своего гнедого, отличавшегося, по
всей видимости, злобным нравом. Конь сорвался с места и стрелой полетел по
направлению к ручью, по берегу которого проходила граница с Хартумом.
- Если он перейдет ручей, - жестко сказал сайнанг, - то это означает
начало войны.
- А кто об этом узнает? - спросил Куланн. Могучий сангасой не боялся
унгараттов, но их было очень, очень много. И они были настроены более чем
решительно.
Воины Сонандана растянулись длинной цепью, и, когда сверкающий клин
кортеганских рыцарей вонзился в их ряды, они моментально расступились, и
унгаратты пролетели дальше, уносимые своими яростными конями. А сангасои
тут же ударили им в спину.
Это был короткий и жестокий бой. Сколь бы ни был искушен в сражениях
титулованный унгаратт, Куланн как военачальник стоил больше. Он
моментально сориентировался в обстановке, и уже через несколько минут было
сложно определить, кто кого атакует. Сангасои теснили врага по всему
небольшому фронту. Крики и стоны раненых далеко разносились по широкому
цветущему полю, где проходила нейтральная полоса. Благоухали цветы,
привлекая своим ароматов огромных, ярких насекомых. Высокая, по пояс,
трава моментально скрывала упавших, и их быстро затаптывали взбешенные,
грызущие удила кони. Всадники сшибались на всем скаку, стараясь увеличить
силу удара за счет собственного веса. Особенно часто это практиковали
унгаратты, на которых были тяжелые металлические доспехи. У сангасоев было
преимущество в мастерстве и ловкости. Они легко уходили от несущегося на
них неотвратимого, казалось бы, клинка, выныривали из-под руки противника
и вонзали мечи в самые незащищенные части тела - в горло, в лицо, рубили
горизонтально на уровне пояса, где заканчивался панцирь. На каждого
солдата Куланна приходилось около пяти унгараттов и по два-три хассасина,
которых Катарман Керсеб взял своими союзниками.
Могаллан и Кобинан доказали, что не зря на них было помрачено столько
времени на тренировках: они крошили всех, кто попадался им на пути,
стараясь держаться возле госпожи и охранять ее тыл. Правда, это было
весьма относительное "возле", ибо не находилось желающих случайно попасть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг