у него огромен, и самим сплетением событий и судеб ему уготована важная
роль в этой части истории, хотя сейчас он об этом и не подозревает. Так,
может, догадывается только... Вопреки своим знаниям и умениям он отказался
от блестящего будущего, которое ему прочили, потому что в последний момент
оказалось, что будущее стоит слишком дорого, - за него нужно было отдать
честь и честность. И в тот момент - нелогичный и невозможный - принял
другую судьбу, другую дорогу, абсолютно иное сочетание. В этом плетении
его нить вскоре перестанет быть необходимой, но не только длина нити
определяет степень ее важности в создании целого узора.
Им суждено подружиться, стать братьями, а затем расстаться навсегда,
но чем эта судьба отличается от остальных сотен и сотен тысяч иных? И они
не скорбят об этом, готовые платить положенную цену.
Кормит громадную мохнатую собаку маленький мохнатый человечек,
маленький маг, маленький альв - и это сочетание способно развеселить того,
кто наблюдает со стороны. Так и происходит: маг и полуэльф смеются, а пес
улыбается своей великолепной белозубой улыбкой.
Хозяин Лесного Огня, "всеобщая бабушка", как он сам себя называл
некогда, Воршуд из старинного рода Воршудов, альв-приблуда принял на себя
ответственность за чужой долг. Так велело ему маленькое сердечко, а он
никогда не противоречил ему. Он стремится найти своего кузена, любимого
родственника, товарища детских игр и далекой теперь юности. Он ходит по
миру и ищет следы Воршуда-Книгочея, не чая застать того в живых, но
исполненный желания посидеть на его могиле, поболтать о том о сем. Его
желание исполнится, потому что узор вечности складывается так, что самые
заветные, самые выстраданные желания всегда сбываются, хотя и неожиданным
образом.
Эти три жизни, пошедшие по одной линии судьбы, завязались в узелок.
Тот узелок, который сейчас держит большой кусок узора на ткани мира. И
спасибо ему за это...
Пропавший без вести в иных мирах бог-мудрец Олорун придумал, как
спасти мир от нашествия Зла. Но никто не услышал или не понял его. И
теперь его место пустует, пока не найдется следующий, кто согласится своей
жизнью покрыть недостачу. Но это очень сложно, это тяжело и иногда
невыносимо больно, поэтому желающих пока нет. И в этом месте нет ничего,
здесь все остановилось до поры, как ни крути, - что с изнанки, что с лица.
А вам никто не говорил, что судьба - тоже женщина? И, как всякая
добропорядочная женщина, обожает рукоделие?
Крохотными дырочками будут сейчас выглядеть и прочие исчезнувшие,
умершие или умирающие боги - Йабарданай, Курдалагон, Аэ Кэбоалан, Эко
Экхенд, Кодеш, Ан Дархан Тойон, Джесегей Тойон и великое множество других.
В этом месте изнанка вечности стягивается и становится уродливой и
неестественной; так что в скором времени необходимость в этих бессмертных
станет слишком сильной, чтобы оставаться бесплодной...
Громадная дыра с обвисшими, истрепанными краями. Как во всякой дыре,
неизвестно, что за узор там, в ее пределах. Это повелитель Мелькарт.
Давнее Зло. Давний Враг.
Сколько же жизней потребуется Вечности, чтобы закрыть эту уродливую
черную дыру и заполнить ее сложным и таким радостно-изысканным рисунком?
Что и кому придется заплатить за это?
Отсюда, с изнанки, виднее, как быстро расползается ткань, как с
невероятной скоростью уничтожаются отдельные нити, разрушая логичность уже
созданного, сотканного из тончайших шелковинок бытия...
Пытаясь спастись от окончательного разрушения и исчезновения,
Вечность сама себя воссоздала, для того чтобы постичь истину и суть
происходящего и найти выход из создавшегося положения. Маленький, смешной,
разноцветный, постоянно меняющийся толстяк, в котором все воплотилось, так
слаб и беззащитен, что кажется, у него не хватит времени помочь самому
себе. Да он и сам это знает. Барнаба - обратная сторона вечности, и именно
поэтому может он разглядеть все связи, все сплетения, узлы, прорехи,
несовершенства и способ их устранить или оставить, в зависимости от
обстоятельств.
Но он не знает, кем, по-настоящему, является Каэтана.
И никто этого не знает.
Особенно - она сама.
Просто именно к ней в самый трудный момент обратилась Вечность с
просьбой о помощи и защите. И сейчас между гибелью мира и поглощающим этот
мир Злом осталась - вопреки всему - только маленькая, хрупкая
девочка-богиня - не исполненная могущества, не вездесущая, не самая
прекрасная, но единственно необходимая Арнемвенду, его времени и
пространству, чтобы выжить. И именно ей придется платить положенную цену,
потому что к ней тянутся все ниточки, на ней завязаны все самые крепкие
узелки и от нее зависит узор...
Загляните на обратную сторону своей вечности.
Может, успеете что-нибудь исправить?
***
Каждый день, невзирая на усталость, на неотложные дела, неудачную
погоду или бесконечную варку варенья, Каэтана находила время, чтобы
поупражняться с Такахаем и Тайяскароном. Благо теперь ее чаще посещал
самый лучший фехтовальщик этого мира - Траэтаона, и тогда она получала
море удовольствия. Пожалуй, это был один из немногих противников, перед
которым она заведомо была бессильна. Но защищалась всегда упорно, до
самого конца, до хрипа и пены у рта, и нападать пыталась - жаль только,
без всяких результатов.
И все-таки она была довольна. И Вечный Воин тоже. Потому что если
исключить из списка противников его, ну, может, Курдалагона и великого
мастера боевых искусств - Йабарданая, то равных соперников на Варде не
предвиделось. Не стоило бы об этом упоминать в присутствии Новых богов, но
после длительных и упорных тренировок Каэ почти полностью восстановила
былое умение, и теперь они ей и в подметки не годились.
- Так его! Так! И вот так! Да нет, нет, не та-ааак! - азартно кричал
Барнаба, размахивая в воздухе тазиком из-под вишневого варенья.
Так он обычно комментировал поединок между Каэ и Траэтаоной, болея
явно не за последнего. Почему-то это Траэтаоне тоже было по душе.
Возможно, потому, что он сам болел бы не за себя?
На этот раз Траэтаоны не было - он уже второй день подряд, следуя
совету трех монахов, носился в окрестностях Аллефельда. К Гайамарту он
давно успел напроситься в гости, но до времени ему не надоедал, а
высматривал путников на всех дорогах, ведущих в лес, желая, по
возможности, облегчить им последнюю часть пути. Но они не появлялись, и
Траэтаона все чаще и чаще отлучался на север Мерроэ, пока наконец не
переселился в Аллефельд окончательно и бесповоротно. Состояние леса
потрясло даже его, видавшего виды. И он не представлял себе, как в этом
месте смогут выжить смертные.
Каэ работала мечами в сумасшедшем темпе, выполняя самые трудные
приемы в прыжке сальто, и пот ручьями струился по ее лицу и телу (что,
кстати, помогало сохранять фигуру), когда с обратной стороны храма
раздался странный, приглушенный вопль. Она приземлилась на кончики
пальцев, как кошка, присела, выпрямилась - и все это единым движением,
используя мечи для противовеса. Затем с обнаженными клинками в руках
заторопилась на шум.
У центрального входа в храм толпилось множество людей: воины,
служители, несколько паломников, как раз бывших внутри, у алтаря,
Нингишзида, отдающий противоречивые распоряжения, и...
Гигантский змей свернулся тугими кольцами на дальней поляне - за
ажурными мостиками, и то хорошо, потому что иначе он раздавил бы и сами
мостики, и храм бы изрядно повредил, если вообще не разрушил. Громадная
рептилия по своим размерам была вполне сопоставима со зданием храма
Истины. Она изредка разевала невероятных размеров пасть, и тогда ее
изогнутые клыки длиной в доброе копье выставлялись на всеобщее обозрение.
Впечатление это производило серьезное, ибо сангасои успели выставить
вперед секиры и копья, закрыться щитами, паломников заталкивали в храм
("Интересно, - подумала Каэ, - если змей двинется вперед, то что останется
от паломников?"), а Нингишзида пытался выступить в качестве изгоняющего
демона из обители Истины. Похоже, никто не обратил внимания на то, что на
спине змея, за самым гребнем, примостился удивительной красоты молодой
мужчина со светлыми волосами и яркими, как бирюза, голубыми глазами. Белые
доспехи его сияли на солнце, а алый плащ мягкими тяжелыми складками падал
с плеч.
Каэ заметила его сразу же, потому что одинокий Аврага Дзагасан в ее
стране и в ее парке был бы явлением более чем просто странным.
- Здравствуй, Джоу! - крикнула она, взмахнув Такахаем.
Видимо, ему змей да и его всадник не слишком нравились, ибо он
угрожающе взблеснул в воздухе голубой чертой, и Змеебог невольно
отшатнулся - именно от меча, а не от его хозяйки. Гигантский змей тоже
подался назад и зашипел. Каэ явственно услышала, как он обратился к ней и
ее верным защитникам:
- Нечес-с-сстно, это даже грус-с-ссстно, что нас-с-ссс так
вс-с-с-сстречают...
- Извини, - произнесла она вслух.
- Хорос-ссшо...
А Джоу Лахатал приветливо улыбнулся и спрыгнул в высокую зеленую
траву. Каэ перешла через звонкий глубокий ручеек по изогнутому мостику с
резными перилами в виде сплетения цветов и направилась к нему:
- Что слышно? Чем обязана таким гостям?
- Мы к тебе прямо из Урукура... - неопределенно ответил Лахатал.
Богиня Истины махнула рукой, приказывая воинам принять пристойный вид
и не угрожать посетителям. Нингишзида разлетелся к своей повелительнице и
получил приказ заняться ошеломленными паломниками.
Джоу Лахатал галантно взял Каэ под руку и отправился с ней на
прогулку по парку, а Аврага Дзагасан воспользовался случаем, чтобы мирно
вздремнуть на солнышке, расслабиться и отдохнуть. Но при этом прозрачные
веки его создавали впечатление, что змей постоянно бдит.
Змеебог некоторое время шел молча, затем решился:
- Я, как ты и просила, сразу отправился в Урукур, к вайделотам. Но
опоздал. Единственное, чем я могу утешить и тебя, и императора, - это
определенность. По крайней мере, мы точно знаем, кто и где находится... -
Он опять замялся.
- Они мертвы? - просто спросила Каэ.
- Да.
- Как они умерли?
- Высохли. Из них выпили жизненные соки, а тела остались, похожие на
древние мумии, - так и сидят за столом, за которым говорили в момент
смерти, наверное. А вот стражники просто испепелены.
- Ты ездил туда вместе с Дзагасаном?
- Решил не рисковать. Тем более что он всем телом чувствует опасность.
- И что думает он?
- Говорит, что такого не было даже на заре времен, при первой битве с
Мелькартом. Ты знаешь, я себя так глупо чувствую, - признался Джоу Лахатал
внезапно.
- А это еще почему?
- Понимаешь, вдруг стало ясно, что все проблемы, которые занимали
меня раньше, - мышиная возня по сравнению с тем, что в действительности
происходит в мире. И сам себе начинаешь казаться мышиным королем - мелким,
суетливым и глупым с точки зрения высших существ.
- Я была не в лучшем положении, когда... - Она осеклась.
- Когда тебя гнали по всему Барду, как оленя.
- Ну почти. Хотя я не так бы выразилась, суть дела от этого не
меняется.
- Прости.
- Уже простила. Давно установлено. Теперь расскажи, что с вайделотами
и ийя.
- Не знаю. Обыскал все, что мог, в храме. Я рассуждал так: если их
уничтожили, значит, они стали опасны. А чем они могли быть опасны - только
выяснили что-то и могли это что-то рассказать императору, а значит, тебе.
Верно?
- Скорее всего так оно и было.
- Никаких следов...
Джоу Лахатал развел руками:
- Перевернул алтарь, обшарил все карманы и высмотрел все тайники -
пусто. Не знаю, что и подумать.
- Да. Сложно, - откликнулась она. - Но подумать все-таки стоит,
потому что это наше с тобой будущее и всеобщее... Пойдем угостимся
чем-нибудь этаким, особенным.
- Пойдем. Скажи, а правда, что ты варенье варишь?
- Правда. Только откуда ты об этом узнал?
Змеебог рассмеялся:
- Вард не слишком велик, а новости по нему разносятся быстро-быстро.
Дашь попробовать? Или твой верховный слопал все, дегустируя?
То, что тайная слабость Нингишзиды к домашнему варенью стала известна
всему Арнемвенду в столь короткий срок, весьма развеселила Интагейя
Сангасойю. И она залилась беззвучным смехом, попутно оседая на землю, -
идти уже не могла, сотрясаясь всем телом в приступах хохота.
- Скажи, - неожиданно серьезно спросил ее Джоу Лахатал, - мне кажется
или около тебя почти все время находится Некто?
- Ну, Такахай и Тайяскарон...
- Это уже знакомое ощущение. А здесь нечто новое - странная сила
присутствует рядом. А определить не могу.
- Мне казалось, что это я себе сама придумываю, но если и ты
говоришь, значит, есть что-то. Я рада.
- Почему?
- Мне так нравилась эта выдумка, мне было с ней так тепло, спокойно и
уютно. А выходит, что это по-настоящему.
Они двинулись в резиденцию многострадального Тхагаледжи, который еще
не принимал у себя Змеебога и Аврагу Дзагасана, но которому все было
нипочем после Барнабы. Так что Великому Змею уже пригнали нескольких
белоснежных быков, которые громко и отчаянно ревели, предчувствуя свою
судьбу, а специально для Джоу Лахатала был приготовлен торжественный
парадный трон, с которого спешно стерли пыль, накопившуюся за то время,
что Интагейя Сангасойя не пользовалась этим сооружением из золота,
платины, кости и драгоценных камней. Оно было прекрасным, но она не
представляла себе, как можно сидеть на острых алмазах и сапфирах.
Такахай и Тайяскарон знали немного больше, нежели бессмертные, но и
они были в замешательстве. Их стало трое - но третьего они тоже никогда не
видели. Скорее, чувствовали, что он вот-вот появится. Он и появлялся,
только как-то странно. Но зато когда был абсолютно необходим...
***
Сразу за заброшенным городком начиналась четкая, ровная, черная
полоса леса. Рогмо привстал на стременах и всмотрелся - ничего особенного,
только слишком уж точно отделен лес от бывших человеческих поселений, как
под линеечку. Но ведь это не самое главное.
Конь его явно думал несколько иначе: фыркал, выражая крайнее
отвращение всем своим видом, топтался нерешительно, рыл копытом и
встряхивал головой так энергично, что наконец и у полуэльфа потемнело в
глазах.
- Не старайся, - обратился он к коньку. - Все равно мы туда
отправимся. И будь уверен, что по доброй воле и я бы сюда не сунулся. Так
что не изображай самого пострадавшего.
- Самый пострадавший здесь - я, - немедленно встрял Номмо. - У меня с
башмака оторвался шарик. Вот тут.
И он продемонстрировал отсутствие золотого шарика на правом башмаке.
Обувь его вообще потеряла былой блеск. За время странствия зеленая некогда
кожа запылилась и стала серой, и только золотые украшения по-прежнему ярко
сверкали на солнце.
Рогмо подозревал, что шарик утащили в предыдущем местечке, когда они
верхом проезжали через людную площадь, но расстраивать Хозяина Огня не
стал, в сущности, какая разница?
- Давайте остановимся и поедим, - предложил Магнус. - Потом у нас,
может, появится такая возможность, а может, и нет.
- Приятная перспектива, - буркнул Рогмо.
- И вправду приятная, - неожиданно сказал альв. - А вот если у
кого-то появится приятная перспектива поужинать нами, то тогда
действительно дела плохи.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг