- Что вокруг тебя?
- Пустота и тьма. Другая тьма, брат.
Га-Мавет подумал, что Баал-Хаддад не знает, что такое тьма, потому
что никогда не видел света. У него нет глаз, у него нет даже пустых
глазниц - что же ОН называет пустотой и темнотой?
- Что это значит? Ты можешь двигаться на слух?
- Нет, брат. У меня здесь некуда двигаться.
- Так, - сказал га-Мавет. - Постой. Ты меня слышишь, это уже что-то.
Где произошло с тобой это... это...
- Около озера Отчаяния. Я ступил на поверхность озера, но оно
расступилось и поглотило меня, как будто внутри оказалось полым. Брат, мне
страшно - это пространство не подчиняется мне. Оно забыло, что это я его
создавал, что оно является частью меня. Я будто в брюхе громадного
дракона, которого не существует.
Огромное, затянутое в черные одежды тело Бога Смерти ударилось в
клубящийся туман в надежде разорвать, пробить его, достичь брата,
потерявшегося в темноте.
Бесполезно.
- Брат, не оставляй меня, - шелестит Баал-Хаддад.
- Я не оставлю тебя, но я не знаю, что делать.
- Меня нет, брат. И оттого, что я понимаю, что меня нет здесь и
сейчас, я медленно развоплощаюсь.
- Только этого нам не хватало! - рычит желтоглазая Смерть. - Прекрати!
- Я не могу, - жалуется Баал-Хаддад. - Я же слышу, что все вокруг
существует, а меня нет, хотя я нахожусь здесь. Я исчезаю, потому что
понимаю, что меня никогда на самом деле не было...
Голос становится все слабее и слабее.
Га-Мавет в отчаянии мечется по ограниченному пространству на берегу
озера Отчаяния. Он догадывается, что может двинуться в любую сторону и
идти бесконечно долго, но будет все время рядом с Баал-Хаддадом, не имея
возможности дотянуться до него. Эта загадка недоступна его пониманию. Но
зато он с полной уверенностью может сказать, чьих рук это дело.
- Я вернусь очень скоро, - громко произносит он, обращаясь в
пространство, - подожди немного.
- Для меня нет времени, потому что меня нет, - шепчет бессмертный.
И га-Мавету становится страшно.
***
Каэтана, Зу-Л-Карнайн и Агатияр пытались спокойно обсудить проблему,
возникшую в связи с посланием урмай-гохона.
Каэ не скрывала от императора, что Самаэль действительно является
опасным противником, но абсолютно невозможно победить его, пока перстень
Джаганнатхи не находится у нее в руках. Агатияр пребывал в бесконечных
сомнениях. Он понимал, что Самаэль не нападает на Бали только потому, что
не хочет воевать со всесильным аитой, пока не изменится расстановка сил, -
и с этой точки зрения было бы выгодно предпринять поход на Сихем, как и
предлагает Зу. Его талант полководца известен всем, и это решение тоже
свидетельствует о недюжинных способностях.
Но и Каэ нужно доверять. В этой войне замешаны такие силы, что не
стоит полагаться на обычное человеческое разумение. И если богиня
утверждает, что без перстня дело не пойдет, значит, она знает, что
говорит. Мудрый визирь мечется между очевидной необходимостью немедленно
разгромить урмай-гохона и опасностью проиграть все.
Каэтана наслаждалась последним днем пребывания в Курме. Завтра она
двинется в обратный путь, в Сонандан - ожидать там наследника Энгурры и
готовиться к своему отъезду. Она шутила, что ей придется писать завещание
перед тем, как двинуться на Иману.
На улице лил сильный дождь. Серая водяная стена обрушивалась с
затянутых облаками небес и смывала всю пыль и грязь с уставшей от жары
земли. Тяжелые капли барабанили по стеклам. В комнате пахло свежестью,
потому что император, обожавший дождь, приказал открыть настежь двери.
Мутные потоки текли по аллеям и дорожкам парка, скапливаясь в
многочисленные лужи. Иногда дождь затихал на несколько минут, а потом
припускал с новой силой. От монотонного шума клонило ко сну.
Каэ забралась в кресло с ногами, укуталась в теплый бархатный плащ и
расслабилась. Она даже спорила вполголоса. Агатияр с нескрываемой
нежностью смотрел на нее. Он часто думал, что если бы у него была семья,
то сына он бы хотел иметь такого, как Зу. А дочь - такую, как Каэ.
Красивую, гордую, исполненную достоинства и бесконечно веселую. Он бы
наряжал ее в прекрасные платья, дарил украшения, исполнял все ее прихоти и
ни за что на свете не отпустил бы на далекую Иману - опасный и
таинственный континент с чуждыми нравами и обычаями, дикой природой и
древними тайнами.
Император тоже мало думал о сопернике - урмай-гохоне. Он пытался
вдоволь насмотреться на милое лицо своей богини. Сегодняшнюю ночь они
снова провели вместе, и теперь до конца своих дней он мог считать себя
самым счастливым человеком в мире. Но людям всегда мало выпавшего на их
долю счастья - и Зу-Л-Карнайн чувствовал боль в том месте души и памяти,
которое точно знало о неизбежности разлуки.
Бог Смерти Малах га-Мавет, однорукий гигант, выступил прямо из стены
дождя, который серебристым плащом облек его могучую фигуру.
Шарахнулись в сторону стражники у ворот, не забывая сохранить на лице
бесстрастное выражение. Они бы и преградили путь странному гостю, но он не
стал проходить мимо них, а двинулся прямо в стену, пронизав ее, как нечто
бесплотное.
Дзайсан-толгой заметил его уже внутри дворца и охнул, схватившись
рукой за шитый драгоценными камнями воротник. На Арнемвенде мало было
людей, которые не смогли бы узнать желтоглазую Смерть. Фаррскому князю
пришла на ум страшная мысль: что, если га-Мавет явился за императором?
Юноша набрался смелости и двинулся наперерез грозному посетителю.
Га-Мавет улыбнулся. То время, когда смелость и отчаянная непокорность
людей его пугали и злили, давно прошло. Теперь он только уважал храбрецов,
встававших у него на пути, потому что именно они могли помочь ему защитить
этот мир от вторжения страшного Врага, не пощадившего Бога Смерти.
- Как прикажешь доложить императору? - спросил Дзайсан-толгой,
каменея от близости бессмертного.
- Скажи, что пришел га-Мавет. И хочет видеть Кахатанну.
Князь бросился к императору с этой новостью. Желтоглазый последовал
за ним, и, когда юноша закончил первую фразу, могучая рука отодвинула его
в сторону.
- Я пришел за тобой, - обратился бог к Каэ, которая все еще сидела,
свернувшись клубочком.
Она подняла голову, потянулась, расправляя затекшие мускулы.
Двигаться ей явно не хотелось. Затем положила ладонь на рукоять Такахая,
подвинула поближе Тайяскарон...
- Опять? - устало поинтересовалась.
- А? Нет, нет. Ты что, подумала, я с ума сошел?
- Ну, не совсем, но почему бы и нет? Времена теперь такие, что все
возможно, - невинно глядя на га-Мавета, пояснила она.
Богу Смерти оставалось только откашляться смущенно.
- Мне нужно было бы с тобой поговорить. Дело не терпит отлагательств.
- Я к твоим услугам, тем более что и мне надо решить с тобой
кое-какие вопросы. Правда, я собиралась заняться этим завтра, но раз ты
здесь, как не воспользоваться моментом.
Двое бессмертных извинились перед слегка растерянными людьми и вышли
из комнаты. Они миновали анфиладу комнат и вышли из дворца прямо под дождь.
- Прохладно, - удивленно сказала Каэ. - Я думала, гораздо теплее.
- Ветер северный, - пояснил га-Мавет. - У нас неприятности.
- Потому что ветер северный?
- У Баал-Хаддада. Пойдем со мной, посмотрим. Не знаю, что с ним, но
если ты не поможешь, то ему конец.
- Пойдем, а что случилось?
- Он потерялся в темноте.
Каэ растерянно потерла лоб рукой:
- Я, кажется, не очень хорошо тебя понимаю. Как это - потерялся?
- Если бы я знал. Я пришел к нему, а там как-то странно и непривычно.
Мир мертвых изменил свой облик, Баал-Хаддада можно услышать, но нельзя
увидеть. Он где-то рядом, но как бы за занавеской из пустоты. И
утверждает, что его на самом деле нет.
- Ого!
- Ты пойдешь?
- А что мне остается делать, - махнула рукой Каэ. - Главное, чтобы
это что-то дало.
Бог Смерти посмотрел на нее странным взглядом:
- Ты не перестаешь удивлять меня. Я ведь, признаться, думал, что если
ты и согласишься, то мне придется очень долго тебя упрашивать.
- Глупости, - отрезала она. - То, что было, уже забыто. Иначе мы
такой счет друг другу выставим за прошлые тысячелетия, что демонам в Ада
Хорэ тошно станет. Кстати, Тиермеса не видел?
- Нет. Я сначала хотел позвать его, но потом подумал, что ему не
справиться. Здесь что-то посерьезнее простого нападения. Там нет Врага - я
это чувствую. Там действительно тьма и пустота - это-то и страшно.
- Посмотрим. Веди меня.
Они быстрым шагом спускаются в Царство Мертвых.
Со стороны это выглядит не вполне обычно, и император, наблюдающий за
ними из окна, волнуется и переживает, потому что не знает, как поступать в
подобных случаях.
Любить богиню - тяжкое испытание для нервов.
***
Во тьме, тишине и пустоте просто потеряться и еще проще потерять
самого себя.
Страх завладевает разумом и душой, придавливая к земле, отнимая право
самому решать и самому выбирать себе судьбу. Страх убивает гордость и
достоинство, уничтожает личность. Остается оболочка - пустая, нелепая и
жалкая. Есть она или нет - на самом деле уже не важно. Когда
спохватываешься и начинаешь искать, где оступился, где ошибся, оказывается
слишком поздно. И с ужасом понимаешь, что тебя давно нет.
Но есть тело, которое по-прежнему носит костюмы, требует пищи,
исполняет повседневные обязанности и иногда ищет близости с другими
телами. Иллюзия существования поддерживается таким нехитрым способом, и
многие люди так и не замечают до конца своих дней, что давно перестали
быть. Когда их забирают в Царство Мертвых, тела отключаются от окружающего
мира, и не остается ничего, что могло бы осознать сам факт смерти.
Бессмертному сложнее.
Баал-Хаддад испытал и страх, и состояние потери себя, но умереть не
смог, поэтому постепенно переживал все стадии развоплощения в абсолютное
ничто. Даже приход га-Мавета казался ему фактом тысячелетней давности,
ничего не значащим, ни на что не влияющим. Повелитель Мертвых забыл, что
сказал ему желтоглазый брат, и не ждал от него помощи. Он уже не знал, что
такое слово существует на самом деле. Единственной реальностью для него
стал моментальный распад Вселенной на крохотные частички, которые
разлетались в разные стороны, затрудняя восприятие.
Исчезли запахи и звуки, зато появились никогда не существовавшие
прежде цвета - а именно черный. Баал-Хаддад внезапно понял, что значит
черный. Липкий ужас, затягивающее состояние собственного небытия; он мотал
головой и отбивался руками, но разлетающиеся части Вселенной оказались его
собственным телом: голова парила на расстоянии сотен лет скольжения
звездного света в абсолютной пустоте, руки существовали лишь условно, в
воспоминаниях.
Сами воспоминания казались вымыслом.
И вдруг через темноту пробилось прикосновение - странное касание,
относящееся одновременно ко всем частичкам, летящим в разные стороны с
бешеной скоростью.
На границе Вселенных обнаружилась рука, за которую кто-то держался. А
потом бог ощутил и тело, которое кто-то тряс за вновь обретенные плечи.
Понятия возвращались в разум вместе с ощущениями, а ощущения - вместе
с предметами.
Баал-Хаддад вновь обрел голос и воспользовался им, чтобы издать крик
о помощи.
- Не ори! - произнес над ухом до боли знакомый голос. - Уже поздно,
раньше нужно было орать. А теперь все в порядке.
***
Когда га-Мавет провел ее подземными коридорами Смерти, она поразилась
тому, как по-детски наивно выглядит это место. Баал-Хаддад создавал свое
пространство, пытаясь нагнать страху на подвластные ему души, и ее это
рассмешило. По сравнению с царством Тиермеса мир безглазого бога был
кукольным и надуманным. Правда, тени мертвых так не считали.
Она сразу поняла, что здесь произошло, и ее удивило, как легко
оказалось заманить в ловушку грозного бога, столь почитаемого там,
наверху. То, что он спутал реальность и нереальность, было еще понятно, но
как он не смог избавиться от иллюзии? И как теперь заставить его ощутить
эту разницу, когда он уже там - за гранью?
Серая занавеска несуществующего мира, за которой она явственно видела
Баал-Хаддада, колебалась и металась из стороны в сторону, стараясь не
пропустить ее. Нереальность сопротивлялась той, что одним своим
присутствием могла ее уничтожить. Она была напоена страшной,
разрушительной энергией.
Каэ не знала, как. объяснить га-Мавету, что здесь происходит.
Она видела, как он сам шагнул немного в сторону и очутился в мире,
которого нет. И он, и Баал-Хаддад приняли навязанные им чужой волей
условия игры и теперь сами выстраивали пространство, в котором у них не
было шанса на спасение. Пойманный в западню мозг бессмертных беспощадно
выискивал собственные слабые места и тут же создавал из ничего оружие,
которое эти места могло поразить. Безглазый бог поверил в то, что его нет,
га-Мавет поверил в то, что это правда, а не вымысел. Вдвоем они были
мощной силой, противостоять которой было практически невозможно.
- Видишь? - спросил Бог Смерти с нескрываемым ужасом.
- Я-то как раз вижу, а вот ты, похоже, нет.
- Он исчез...
- Он стоит рядом со мной, но, если ты будешь продолжать твердить, что
его нет, ты укрепишь нереальность.
Га-Мавет непонимающе на нее воззрился. Он верил Каэтане, иначе бы не
обратился за помощью к ней, интуитивно ощутив, что именно она сможет
прорвать завесу между двумя мирами, - правильно было бы сказать, что
доверял ей гораздо больше, нежели самому себе. С тех пор как он столкнулся
со страшной силой Врага, га-Мавет оценил, насколько всемогущей была
хрупкая девочка, одолевшая объединенное сопротивление Зла и Новых богов,
которые были бездумными пешками в Его игре. Он доверил ей свою жизнь и
жизнь брата, не задумываясь ни на секунду, не колеблясь, зная, что она не
воспользуется случаем, чтобы отомстить. Это был беспримерный случай
открытости - так желтоглазая Смерть вела себя впервые. Но он не мог
увидеть того, о чем она говорила. Для него видоизмененное, искалеченное,
исковерканное Царство Мертвых было единственной реальностью, и га-Мавет не
знал, как ему нужно измениться, чтобы взглянуть на этот мир глазами
маленькой девочки - такой хрупкой и беспомощной на его фоне.
Фигура Каэтаны таяла и растворялась в воздухе.
Га-Мавет вскрикнул отчаянно, понимая, что и его засасывает невидимая
трясина, что еще несколько минут - и он очутится в положении Баал-Хаддада.
Он заскрежетал зубами и рванулся что было сил в сторону бесплотного
силуэта богини.
- Дай мне руку, - приказала она.
- У меня нет руки, - ответил Бог Смерти.
Он действительно был уверен в том, что не может протянуть ей руку,
постепенно проваливаясь в пустоту.
Каэ моментально уразумела, что происходит, - га-Мавет понемногу
бледнел, будто истончался и превращался в тень. Он тоже следовал за
Баал-Хаддадом. И она испугалась, что не сможет вернуть в эту реальность
обоих, может не хватить сил и, главное, времени.
Она размахнулась и отвесила Богу Смерти звонкую затрещину, надо
сказать не без тайного удовольствия.
Как ни прост был способ, но зато испытан не одним поколением и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг