отступали, но повсюду теснили противника.
Джоу Лахатал вел закованных в железо джатов - змееголовых монстров,
из клыкастых пастей которых высовывались раздвоенные змеиные жала.
Исполинские джаты, размахивая когтистыми лапами, неуклюже наступали на
детей Интагейи Сангасойи, но им преградили путь рыцари с двуручными
мечами. Острый клин со знаменем дракона на острие врезался в ряды бешено
воющих и рычащих чудищ и разметал их по равнине. Неловкие безобразные
джаты молотили воздух, пытаясь достать казавшегося таким уязвимым
противника, но это им не удавалось...
Только теперь Каэ по-настоящему поняла, отчего воины Ажи-Дахака
сражались без доспехов, - ничто не стесняло их движений, не мешало
изгибаться на всем скаку. Острые как бритва лезвия со свистом обрушивались
на змееголовых слуг Джоу Лахатала и рассекали их на части. Каэтана
обнаружила, что на поле, усеянном изувеченными телами, лежит очень мало
сангасоев.
Джоу Лахатал размахивал своим огромным мечом, опасался близко
подходить к несущейся лавине черных рыцарей. Он отступал понемногу, и
заметно редели ряды джатов, которые не в силах были противостоять
смертоносным рыцарям.
- Вот яркий пример, - спокойно произнес над ухом Каэтаны голос жреца.
- Никогда Змей Земли - Аврага Могой - не сможет противостоять мощи и славе
Ажи-Дахака - Дракона Вселенной. Космос более велик, чем самый великий и
могущественный из существующих миров, ибо наш мир - это лишь песчинка в
необъятном океане Вселенной. Тот, кто черпает энергию земли, черпает ее из
себя. Тот, кто пользуется силой космоса, - неисчерпаем, как и он.
Тем временем стало ясно, что джаты не в силах противостоять
противнику, и Каэтана отвела взгляд от Джоу Лахатала и стала разыскивать
на поле Шуллата и Баал-Хаддада.
- Здесь, - словно угадав ее мысли, продолжил Нин гишзида, - все будет
еще проще.
Шуллат стоял, окруженный огненными демонами, которые воспламеняли все
вокруг себя. Чудовища с головами саламандр, увенчанные рогами, угрожали,
казалось, всему живому. Их мощные хвосты, заканчивающиеся острыми
ядовитыми шипами, сйирепо хлестали по бокам, распаляя жажду убийства в
злобных и без того монстрах. Шуллат воздел руки к небу и начал произносить
заклинание.
- Обрати внимание. Ищущая, - наклонился к Ка-этане жрец. - Он
повелевает пламенем, а называет себя Богом Огня. А истина, известная,
кстати, всем, заключается в том, что подлинный огонь божествен и его
нельзя высечь при помощи кремня. Даже пламя солнца - ничто по сравнению с
пламенем души. Но думаю, и пламени солнца будет достаточно, чтобы
утихомирить этого нечестивца.
Пока жрец вел свой неспешный монолог, золотые всадники Солнечного
полка окружили воинство Шуллата. Они не приблизились к ним ближе чем на
полет стрелы - больше им и не требовалось - и разили без промаха огненных
монстров своими ослепительными золотыми стрелами. Когда такая стрела
впивалась в тело
Демона, она вспыхивала невыносимо ярким, раскаленным добела пламенем
и воины Шуллата превращались в горстку золы. Смертельно опасные для любой
другой армии, они беспомощно сбились в кучу вокруг своего повелителя, не в
состоянии прийти на помощь собратьям, неспособные угрожать другим полкам
сангасоев, бессильные даже спасти собственные жизни.
Шуллат в отчаянной ярости потрясал сжатыми кулаками, и его алый плащ
огненными всполохами вился на ветру. Но солнце равнодушно смотрело на
безумство пламенного бога. Эти потуги не нарушали покоя дневного светила,
и оно по-прежнему легко ласкало теплыми лучами равнину, на которой кипела
и захлебывалась в крови яростная битва богов и детей Интагейи Сангасойи.
Арескои и Малах га-Мавет попали в тиски воинов Траэтаоны. Армия Бога
Войны состояла из несомненно великих в прошлом воинов, поклявшихся Арескои
в вечной верности; из героев, покрывших себя славой на бранном поле. И
сами братья во всем превосходили людей. Наделенные божественной силой,
повелевая жизнью и смертью, они не привыкли проигрывать сражения. Тем
более странным для них и для их армии было развитие битвы с детьми Истины.
Каэтана подумала, что нечто подобное она наблюдала у стен ал-Ахкафа, когда
Траэ-таона обратил в бегство Бога Войны.
В какой-то момент, через несколько минут отчаянного сражения, воины
Сонандана отступили было назад, как откатившаяся волна перед новым
броском, оставив за собой на земле тела тех, кому даровали последнее
прощение - окончательную смерть.
Надменный Бог Войны рубился отчаянно и яростно, но никогда не
встречался Бог Войны с армией, в которой все как один не признавали его
превосходства и презирали тот страх, который он пытался им внушить. И
Победитель Гандарвы был лишен той энергии, которая сто-. кратно
увеличивала его силы.
Еще более потерянным выглядел Малах га-Мавет. Воины Траэтаоны упорно
не желали умирать - и не умирали. Он не просто касался их рукой, как
обычных смертных; он рубил сплеча, как сражался бы с божественными
противниками, но его клинок всегда встречал звенящий клинок или древко
копья; его доспехи трещали под ударами секир, а сангасои не падали вокруг
него изломанными куклами. Они улыбались, они сражались, смеясь, - словно
не бог, а лишь великий воин противостоял им - смертоносный, великолепный,
опасный, но... они не боялись за свои души, - внезапно понял га-Мавет и не
выдержал: стал - медленно еще - отступать.
- Послушай, мудрый, - взволнованно обратилась Каэтана к жрецу,
который с ясной улыбкой наблюдал за бурлящим на равнине сражением, - как
же это может быть? Твои воины владеют магией? Или они сродни богам?
- Почти так, Ищущая, почти так. Великая Интагейи Сангасойя научила
нас; что нельзя силой отнять то, что отдают по доброй воле. Ибо дарящий
всегда сильнее отнимающего. Дарящий отдает то, что у него есть. Отнимающий
пытается завладеть тем, чего у него нет. Кто из них сильнее? Может, ты
этого не знаешь, но великий Траэтаона никогда не был Богом Войны - лишь
теперь его так называют во внешнем мире. А он был, есть и будет Богом
Мира. Просто, чтобы защищать мир, нужно быть сильнее тех, кто постоянно
хочет воевать. Поэтому ты никогда не увидишь изображения вооруженного
Траэтаоны. И главная сила его воинов заключается в том, что они с радостью
отдадут свою жизнь за жизнь другого. Они не боятся смерти, не бегут ее -
они ее просто не признают. Они не любят смерть так же, как не любят войну.
А Бог Смерти - Малах га-Мавет - привык отнимать жизни. Вот он и ломится в
открытые двери. Знаешь, что случается с тем, кто изо всех сил ломится в
открытые двери? - Старый жрец лукаво улыбнулся. - Вижу, что знаешь. Этот
глупец обычно падает и очень сильно ушибается. А дверь остается целой - ее
не удается выбить.
Кодеш стоял широко расставив ноги и зычно трубил в огромный витой
рог. На этот его зов со всех сторон стекались дикие звери. Он гнал в бой
их всех: волков, вепрей, оленей, пантер. Темными тучами закрывали небо
хищные птицы - ястребы, коршуны, орлы и соколы. Они кружили над полем боя,
понукаемые грозными призывами своего повелителя вступить в битву на
стороне богов, но никак не начинали схватки.
Волки жались к земле, вепри свирепо рыли землю клыками, а пантеры
грациозно выгибали спины и застывали в этой настороженной позе., Олени,
склонив головы и выставив вперед рога, упирались ногами в землю, будто
вросли в нее. Звери Кодеша не хотели сражаться с сангасоями.
Лесной бог впал в ярость. Звук его рога сделался столь пронзительным
и сильным, что у Каэтаны заныли зубы и цветные искры заплясали в глазах.
Волки ответили повелителю жалобным скулением и медленно двинулись вперед,
все время порываясь избежать решительной схватки.
Черно-белые рыцари под штандартом с изображением льва спешились и
выставили вперед длинные копья. Затем они сомкнули строй, подняли щиты и
живой стеной двинулись на перепуганных зверей. Птицы с жалобными криками
носились над полем этого невиданного сражения, не желая нападать.
Тогда Кодеш опустил свой витой рог, запрокинул голову, увенчанную
рогами, и закричал. Его громкий крик, более похожий на рев смертельно
раненного дракона, пронесся по равнине, порывом ураганного ветра ворвался
в сомкнутые ряды копьеносцев и разметал их по полю. Кодеш ревел и ревел, и
его звери пошли в атаку.
- Зверей жалко, - неожиданно сказал Тхагаледжа. - Это ведь не прочие
монстры, а самые обьяные лесные жители. Бесчестно было впутывать их в нашу
войну.
- Видишь ли, - обратился к Каэтане жрец. - Они тоже не могут победить
армию Сонандана. И Кодеш им не помощник, потому что не он создавал их. А
значит, и повелевать ими по-настоящему не может. Он ведь не знает их, он
ими только управляет. Я думаю, его нужно проучить. Ты согласен со мною,
Тхагаледжа?
- Согласен, мудрый Нингишзида. Я думаю, Новым богам пора напомнить,
что земля Сонандана не подчиняется им, и отучить их от охоты вламываться
сюда со своими кровавыми распрями, войнами и коварными замыслами. Знаешь
ли ты. Ищущая, - спросил он у потрясенной услышанным и увиденным Каэтаны,
- над какими зверями невластен Лесной бог?
Она отрицательно покачала головой.
- Он невластен над теми животными, которые сами присутствовали при
начале творения. Их, правда, осталось мало. В основном это левиафаны и
драконы, а также змеи, но это уже так, мелочь. Этот мир населен разными
тварями. Многие из них могущественны и почти что вечны, и они не любят
Новых богов. А те об этом часто забывают.
С этими словами Тхагаледжа вынул из кармана маленький золотой свисток
и поднес его к губам. Каэтана Напряженно прислушалась, но звука не
уловила. Она вопросительно посмотрела на владыку сангасоев.
- Нужно немного подождать, - ответил тот на ее взгляд, - совсем
немного.
***
Каэтана перевела взгляд на поле боя и обнаружила, что черно-белые
копейщики стараются по мере возможности не убивать животных. А звери хоть
и атакуют их, но не так яростно, как можно было бы ожидать, так что
сражение на этой части равнины было самым спокойным.
Безглазый Бог Мертвых Баал-Хаддад гнал свое воинство, состоящее из
мардагайлов и прочих упырей, на ярких и нарядных воинов под знаменем Древа
Жизни. Те расправлялись с нежитью без видимого страха - рубили топорами,
секли мечами, накалывали на копья и сбрасывали в реку. Сражение с
воинством Баал-Хаддада кипело уже на самом краю берега. Полк Солнца,
перебив остатки огненных монстров Шуллата, устремился на помощь к
товарищам по оружию и теперь истреблял слуг подземного божества, испепеляя
их огненными стрелами.
- Жизнь всегда и везде противостоит смерти. Смерть вторична, ибо без
жизни невозможна, - уничтожив жизнь, она уничтожит самое себя. В этом
противоречии и кроется вечное поражение смерти. - Старый жрец выглядел
смертельно усталым. Вокруг его глаз легли новые морщины, и она внезапно
поняла, что он каким-то недоступным ей образом участвует в сражении. А до
этого он казался ей всего лишь сторонним наблюдателем, комментатором,
ученым, который присутствует при любопытном эксперименте. Но нет - жрец
платил за победу сангасоев дорогую, как оказалось, цену. Над его верхней
губой выступили мелкие бисеринки пота, руки напряглись, и на них
проступили жилы. Он сжал челюсти и сквозь зубы прохрипел:
- Ну же! Еще одно усилие.
Внезапно Каэтана почувствовала смертельно уставшей и себя. Она
потеряла контроль над собой на неуловимую долю минуты, и все поплыло у нее
перед глазами.
- Не-е-ет!!! - отчаянно закричал Тхагаледжа, и она вскинулась, пришла
в себя и плотнее уселась в седле.
В этот момент хлопанье гигантских крыльев сотрясло воздух и погнало
его волнами на стоящих на равнине людей. Это был сильный шквал, налетевший
ниоткуда, а вслед за ним невероятных размеров тень закрыла солнце. Каэтана
подняла голову и замерла, пораженная необычностью и невероятной красотой
открывшегося ее взгляду зрелища: по небу летел дракон.
Он весь искрился в солнечных лучах. Когтистые лапы были плотно
прижаты к брюху, по позвоночнику - от головы до хвоста - тянулся острый
гребень; огромный хвост, казалось, был в состоянии смести одним ударом
крепостную башню. Это был самый настоящий, не придуманный, не нарисованный
дракон, и у Каэтаны защипало глаза. В этот момент где-то в тишине ее
памяти, там, где уже никто не мог его потревожить, тонкий голос альва
произнес: "Я, знаете ли, всю жизнь мечтаю увидеть дракона. Да, видно, не
суждено. А ведь какая красота должна быть".
- Красота, Воршуд, - негромко сказала Каэ. - Неописуемая красота.
Дракон описал широкий полукруг над полем боя, вытянул мощную шею и
зарычал на атакующих зверей. Те при его появлении сбились в плотную кучу.
Все они скулили и повизгивали от дикого ужаса, а дракон развернулся в
воздухе и понесся на них воплощением их звериных кошмаров. Они уже не
обращали внимания на яростный рев Кодеша. Сын их истинного владыки, их
повелитель явил подданным свой грозный лик, и они бежали в страхе, боясь
попасться ему на глаза.
Кодеш стоял перед драконом - маленький, жалкий бог, бессильно
угрожающий ему своими рогами. Дракон опустился перед ним на землю
невероятной громадой, наклонил голову, и желтый вертикальный зрачок
уставился прямо на Лесного бога. Тот бросился на дракона в отчаянном
приступе гнева, смешанного с бессилием, но монстр вяло двинул головой,
раскрылась огромная пасть, блеснули в солнечном свете кривые сабли клыков,
и изломанное тело бога, обливаясь кровью, упало на траву.
Отчаянный вопль души, изгнанной из тела, оповестил сражающихся на
равнине, что повержен первый бог. Это придало силы армии сангасоев и
окончательно обескуражило их противника.
Огромный дракон яростно хлестал хвостом, сметая с равнины воинов
Арескои. При виде древнего чудовища стали немедленно отступать и
змееголовые джаты.
- Это в их змеиной крови. Всякий змей боится дракона. Дети Авраги
Могоя трепещут перед сыном Ажи-Дахака.
- Это сын Ажи-Дахака? - с восторгом глядя на дракона, спросила Каэ.
- Да. Это сам великий Аджахак. Ты слыхала о. нем?
- Только легенды, мудрый жрец.
- Тогда смотри на ожившую легенду...
Сражение постепенно захлебывалось кровью нападающих и умирало в
разных концах равнины. Внезапно исчезли из виду белые доспехи Джоу
Лахатала. Змеебог разумно удалился, не дожидаясь конца битвы.
Смятое тело Кодеша бессильно лежало у лап Аджа-хака, а к гигантскому
зверю рвался охваченный яростью Арескои - воин в шлеме из черепа дракона.
Их схватка казалась неизбежной, но врагов разделили воины Траэ-таоны. Одни
окружили Аджахака плотной стеной, другие теснили Арескои прочь от дракона.
Аджахак ревел, пытаясь добраться до врага. Седой же конь Бога Войны
отчаянно ржал, вставая на дыбы и порываясь к бегству. И наконец, устав
сражаться с ним, зеленоглазый бог отпустил поводья. Конь птицей перелетел
через гору трупов, пустился прочь бешеным галопом по равнине и исчез из
виду.
В ослепительной вспышке пламени удалился с поля боя огненный Шуллат,
призывая на головы сангасоев все известные ему проклятия.
Внезапно сотряслась земля - это дракон тяжелой поступью двинулся на
безглазого Владыку Подземного Царства. Но Баал-Хаддад не стал дожидаться
нападения грозного противника. Он медленно повернул голову сначала
направо, потом налево, словно всматривался отсутствующими глазами в нечто
видимое ему одному.
Затем ударил трезубцем о землю и провалился в нее как раз в тот самый
момент, когда клыки Аджахака щелкнули в нескольких дюймах от его головы.
Завороженная картинами этой великой битвы, Каэтана не сразу заметила,
что к ним приближается усталый человек в черных доспехах и с мечом в руке.
Его ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками смотрели прямо на нее. Она
еще успела подивиться тому, что король и старый жрец одновременно сдвинули
Коней, преграждая ему путь, но всадник в черных доспехах не обратил на них
ни малейшего внимания. Он буквально тенью просочился между ними и
остановился прямо перед Каэтаной.
- Я уже убил тебя, - проговорил он едва слышно. - Я забрал всех, кто
питал тебя любовью, верой, дружбой. И ты уже мертва. Идем со мной, не
стоит теперь сопротивляться.
Каэтана почувствовала, как в груди зашевелился ледяной комочек. Он
стал разрастаться, увеличиваться в размерах, смертельным холодом сковывая
ее члены. Ее огромная усталость превратилась в усталость смертель-й ную, и
ей невыразимо захотелось закрыть глаза навсегда.
Но невероятным усилием воли она заставила себя разлепить ставшие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг