Гавриил Угаров
Ель
Директор института профессор Сомов пришел не один. Его привел Юрий
Сергеевич - заведующий лабораторией биофизики, той самой, где работал
Хадотов, и в которой он достиг, наконец, результата. Завлаб, представляя
директору Хадотова, держался с достоинством, будто это он сам, а не его
коллега, добился того, о чем лет десять назад можно было лишь мечтать.
Вообще-то он имел на это право. Без его поддержки Хадотов вряд ли бы довел
свои опыты до конца.
- Поздравляю. Рад за вас,- директор пожал руку Хадотову.
- Спасибо,- поблагодарил Эрэл. Сомов оглядел забитую приборами
лабораторию, диковинные растения, опустился на стул.
- Травой пахнет... Свежескошенной, - с легким удивлением произнес он.
- Это тоже результат наших экспериментов,- с улыбкой пояснил Юрий
Сергеевич.
Отвечая на вопросительный взгляд директора, Эрэл кивнул:
- Верно.
- Как вы знаете, я зоолог, - развел руками Сомов. - Хотелось бы
услышать от вас...
Хадотов широко улыбнулся:
- О нашей работе?.. Не только услышите, но и увидите!
- Я внимательно ознакомился с отчетами, - сказал директор. - Суть
вашей работы мне ясна - биотоки. Вы работали над расшифровкой биотоков
растений. Насколько я понимаю, вам удалось зафиксировать те, которые
отвечают за физиологические процессы.
- Да, - Хадотов не без гордости добавил: - Мы не только зафиксировали
их, мы их записали, научились усиливать, и таким образом ускорять
физиологические процессы.
Директор разглядывал молодого ученого. Высок, худощав. Лицо скуластое,
умные глаза. Сомов шутливо подмигнул:
- Уж и усилить, уж и ускорить... Продемонстрируете?
- Конечно! - торопливо заверил завлаб. - Эрэл Иванович, что ж это мы?
Хадотов тоже заторопился. Он решил продемонстрировать результаты
своего труда на ускоренном росте ели. Не только потому, что биотоки ели
были записаны особенно точно, но еще и потому, что он всегда любил это
дерево.
Как и любой якут, Хадотов знал тайгу и охоту. Он любил тайгу и охоту,
и чувство это было неизменно в нем. Однако долгая якутская зима все же
однообразна. Глаза тоскуют по зелени. Поэтому любое свидание с живой и даже
веселой елью доставляло Хадотову ни с чем не сравнимую радость. Он
уподоблял ель женщине-богатырше из народных сказок. Никакие испытания,
никакие тяготы не могли сломить ее стремления к счастью. Своей красотой,
самим своим существованием ель украшала жизнь "Среднего мира" - всего
сущего на Земле. И еще, несмотря на суровость родного края, несмотря на
адские морозы, обжигающие родимый край, ель всегда ассоциировалась в
представлении молодого ученого с живыми людьми.
- Давайте вырастим ель, - словно продолжая свои размышления, сказал
Эрэл.
Директор института поднялся, проговорил с легким сомнением в голосе:
- Конечно, накануне Нового года это самое подходящее, но сколько же
времени понадобится! У меня через час совещание...,
Хадотов порывисто шагнул к лабораторному столу, вынул пинцетом семечко
ели, хранившееся в бутылочке из темного стекла, произнес уверенно:
- Минут двадцать-двадцать пять!
- Прекрасно...- недоверчиво протянул Сомов.
- Да-да... Результаты поразительные, - подтвердил завлаб, наблюдая за
действиями Хадотова. Увидев, что тот поместил семечко между платиновыми
электродами так, что оно их не задевало, предложил: - Может, сдвинуть
электроды?
Хадотов, не оборачиваясь, пояснил:
- Биотоки передаются по индукции. Запись воспроизводится, и сигнал
поступает на электроды. Питательный раствор дает деревцу все необходимое
для роста...
Эрэл объяснял директору и завлабу принцип записи, принцип действия
прибора, а сам удивлялся - как он мог забыть, что вот-вот наступит Новый
год! Заботы, хлопоты... Каждый раз, наряжая вместе с детьми елку, он
вспоминал свое детство... Вспоминал, как вместе с бабушкой приходили на
опушку леса, к одинокой березе. Делали они это, когда с озера сходил лед.
Именно в это время - весной - якуты отмечали конец старого и начало нового
года. Бабушка Эрэла была старая, мудрая, но при этом по-стариковски
наивная. И он - мальчишка! - посмеивался над ней. А она не только знала
обычаи своих предков, но и соблюдала их. Верила, что старый год кончается с
окончанием зимы. Трудным временем была для якутов эта зима - длинная,
восьмимесячная, холодная и голодная. Многие не доживали до весеннего
солнца. Поэтому-то и говорили те, кто видел зеленеющую траву,- новый год
наступил.
Эрэл был неразлучен с бабушкой, а она охотно брала его с собой, когда
шла вешать салама. Это лишь сказать просто - вешать салама. На самом же
деле к этому событию они с бабушкой готовились заранее. Бабушка делала
кумыс, из конских волос свивала пеструю веревочку-ситии. Вместе с внуком
вырезала из бересты фигурки коров, шила игрушечные томторуки для телят, из
разноцветных лоскутков материи связывала длинные ленты и все это нанизывала
на ситии. Иногда, чтобы украшения салама были богаче, приходилось
жертвовать несколькими клювами гусей илиторпанов. Эрэл расставался с ними с
грустью, так как в его играх эти клювы возглавляли непобедимую кавалерию из
клювов мелких птиц. Но не отдать было нельзя - бабушка говорила, что если в
саламе не будет клювов, то в будущем году отцу не будет удачи в охоте.
- ...в резервуар подается углекислый газ и кислород, - после недолгого
молчания продолжал пояснять Хадотов, потом указал на красную и голубую
лампы, горящие над головами: - В фотосинтезе, в основном, участвуют красные
и голубые спектры света. Для интенсивного роста растений к лампам мы
прибавляем лазер, работающий в режиме мигания...
Пока он говорил, прибор вошел в рабочий режим, и все взгляды теперь
устремились на семечко ели. А оно уже вскрылось и, как в кинофильме, где
съемки ведутся неделями, из него показался корешок, устремился вниз, в
раствор, стал ветвиться. Вскоре вылез зеленый росток, потянулся вверх.
Выше... Выше... Одна за другой отходили боковые ветви с изумрудными
хвоинками. Запах, лесной душистый запах, распространился по лаборатории.
Директор от удивления покачал головой, даже у завлаба вырвалось
восхищенное восклицание. А Хадотов продолжал щелкать тумблерами. Взвыл
насос, зажужжали трансформаторы, работающие с большой нагрузкой. Тонкие
лучи лазеров, скользнув по веткам ели, уперлись в ее вершину. Бешено
заплясал электронный луч на экране осциллографа.
Испуганно вздрогнула елочка, потянулась вверх. Толще стал ствол,
крупнее и пушистее ветви.
...Эрэл с бабушкой приходили к старой березе. Бабушка что-то бормотала
тихо, почти неслышно, потом угощала всех - хозяина аласа, тайги, хранителя
скота, даже леших - много их было. А напоследок бросала тёрэх, большую
деревянную ложку. Этого момента маленький Эрэл ожидал с нетерпением.
Бабушка бросала вверх ложку. Если она упадет плашмя, кого-то из близких
ждет в новом году смерть. Эрэл всегда боялся этого, боялся, что умрет мама
или бабушка. О себе он не беспокоился, он по-детски верил в свое
бессмертие. Но, к счастью, ложка почти всегда падала на траву лицевой
стороной вверх. Просияв лицом, бабушка восклицала: "Уруй-туску!" Если же
ложка падала по-другому, бабушка хмурилась и объясняла неудачу случайными
обстоятельствами, тут же обращаясь к доброй хозяйке аласа за разрешением
все повторить. Повторная ворожба всегда была удачной. Тогда они усаживались
на лужайке, пили кумыс, наслаждались пением жаворонка. Бабушка умела
восхищаться красотой природы... Одинокая береза, к которой они всегда
ходили, рухнула, кстати, в тот год, когда умерла бабушка...
Шум моторов ослаб, стал умиротворенным, потускнели огни, спокойнее
заработали приборы. И с людей спало оцепенение. Изумленно глядя на
вытянувшуюся перед ним пушистую елочку, директор института проговорил:
- Чудеса!.. Поздравляю вас!
Эрэл смущенно и счастливо улыбнулся.
- Великолепная ель, - повторял директор. - Просто великолепная!
- А мне ее жаль, - послышался негромкий женский голос.
В дверном проеме стояла Саргы - младший научный сотрудник лаборатории,
привлекательная стройная девушка. Профессор Сомов недоуменно пожал плечами:
- Почему?
Саргы подошла, коснулась пальцами елочки:
- Она не видела, как грустит закат, как улыбается утренняя заря. Ее
ветки не впитали в себя медовый запах июня, они не дышали грозовым
воздухом. Эта елочка не слышала пения птиц, отдыхающих на ней. А где
подруги этой елочки? Где зеленый алас? Где родная тайга?.. Поэтому мне и
жаль ее.
На ресницах Саргы блеснули слезы. Мужчины, задумавшись, молчали и
стало в лаборатории совсем тихо.
А елочка радовалась ярким лучам лазера, воздуху, обогащенному
углекислотой. Радовалась живительным биотокам, радовалась людям... Ведь то,
о чем говорила Саргы, было ей попросту неизвестно.
Перевод с якутского А. Ярушкина
Помочь можно живым: Сборник фантастики. Составитель Л.Ю.Шувалов. - М.:
Молодая гвардия, 1990, 480 с. ISBN 5-235-01543-6
Стр. 334-338.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 25.04.2003 19:26
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг