Виталий Тюнников
ЦВЕТЕТ СИРЕНЬ
Иван Подкидной сел, цепляясь руками за голову. Каждую ночь одно и то же.
Не уснуть. Гадость.
Повизгивая суставами, по квартире слонялся робот. За окном, по
чернильному беззвездью неслись сверхлайнеры. За домом гремели арматурой в
кузове грузовики. Все это было громко. Но давно привычно. Другие звуки,
отвратительно-инородные, как безделье в несанкционированный выходной,
мешали заснуть. Иван знал, что это за звуки. Это шелестела сирень.
Пушистые ветви царапали стекло. Квартира Ивана занимала угловой фасад
первого этажа.
Начинался июнь и цвела сирень. В палисаднике перед подъездом ее ветви
пахучим фиолетовым шампанским били в разные стороны и вверх из-за
приземистого пластикового забора. Рядом на скамейке шептались маленькие,
как девочки, старушки. Днем они пугались роботов и выходили только ночами.
Шептались старушки и цвела сирень над ними. Инородные, отвратительные,
упрямые звуки. Каждую ночь одно и то же. Не уснуть. Гадость.
Иван встал и дважды свистнул. Послушный зову, к нему тотчас заскрипел
робот.
Когда он приблизился, его трехглазая цилиндрическая голова оказалась на
уровне груди. Иван ударил робота сверху вниз, кулаком по полированной
макушке. Удобно сообразили конструкторы. Робот нелепо подпрыгнул и на
узкой его груди фосфорно моргнул и зажегся ровным, бледно-зеленым светом
циферблат. Второй час - хребет ночи. Рассеянный уличный свет отражался в
выпуклой нержавейке робота. Казалось, будто некий неумный остряк накинул
на робота подвенечную паутинку.
- И-и-и! - закричал робот, счастливый от сознания отлично исполненного
долга. Он не произносил "х".
Пора, конечно. Зевая и покачиваясь, Иван начал одеваться. Он надел,
внимательно просовывая пуговицы: серые брюки, белую пахнущую крахмалом
рубашку, серый пиджак с наодеколоненным платком в верхнем кармане. Затем
он долго умывался и повязывал галстук, широкий и новый. Из зеркального
ванного кафеля прямо и честно смотрел широкоплечий, ничуть не полнеющий
мужчина, талантливый рабочий на крупном предприятии. Все у него на местах.
Вот только мешки под глазами от недосыпаний - это лишнее. И щетина.
Подумав. Иван свистнул робота, открутил у него конечность до локтевого
сгиба, достал оттуда бритвенные вещички и отскоблил щеки. Потом Иван
наскоро вычистил серые ботинки и покинул квартиру.
Лестничная площадка была пуста. На грязном черенке провода болтался
синий, ядовитый плод лампочки. Синий свет походил на воскрешение давно
утерянного сна - неживого, ирреального. Три соседских двери таращились
любопытливыми линзами глазков. За четвертой, его собственной, продолжал
радостно хихикать робот. Ощупывая карманы, Иван понял что забыл...
необходимое. За необходимым он вернулся в квартиру.
Когда Иван вышел к палисаднику и перешагнул забор - он сразу попал в
иной, странный мир. Влажная росистая трава здесь ломалась под ботинками.
Здесь кто-то тонко верещал в траве. Непонятный мир... А в шаге отсюда
из растресканного асфальта росли привычные капюшонистые плафоны.
Старушки сидели спиной к нему. Трое их было. Старушки тихо
разговаривали и покачивали седыми головками. Летняя теплынь уже устоялась,
старушки поснимали свои оренбургские. платки, и дары разъехавшихся детей
отправились по сундукам. Иван прислушался.
- Коровка, куры... скотинка всякая, была.
- И жить было... а щас жить...
- Зачем... зачем...
Иван потащил топор. Выползая, угол лезвия захватил отворот кармана.
Иван дернул сильно, карман лопнул. Но старушки не обернулись. И улица,
и дома остались безучастными. Лишь из-за дома доносился шум. Привычный шум.
Автопоток, кашляя, змеился там.
Иван махнул топором. Шапка сирени жарко, предсмертно дохнув ароматом,
упала, обнажая тонкую белую кость ствола. Старушки все три обернулись и
посмотрели на Ивана сухими npозрачно-голубыми, глазами, какими-то
детскими. В глазах стояла удивленная боль. Шелестящими голосами они
забормотали, тяжело раскачиваясь на скамейке:
- Зачем... зачем.
Не реагируя, Иван замахал топором снова и снова. Кусты сирени с
нераспустившимися, еще скукоженными бутончиками, падали вокруг него -
слева, справа спереди, сзади. Он едва успевал уклоняться от их неприятных
прикосновений. Падая, кусты царапали ржавый подоконник его окна на первом
этаже, и Ивану приятно подумалось, что эти звуки - последние. Не будут
более они мешать ему спать. Старушки смотрели на него. В их глазам уж не
было боли, а только усталость, Возможно. теперь они будут вести себя
значительно тише? Иван улыбнулся и почувствовал на себе взгляд. Пошарил
глазами и увидел в раме собственного окна робота. Робот смотрел на
хозяина. Ивану почудилось, что безгубый цилиндрический череп улыбается
тоже. Иван медленно согнулся и зачем-то обтер лезвие топора об сирень. И
пошел в подъезд также медленно, слегка волоча ботинки и незаметно сутулясь.
Ложиться уже не имело смысла, и Иван дождался утра, дымного и
многоэтажного - с фабричными гудками и нервными звонками трамваев. Тогда
Иван велел роботу пришить карман и пропылесосить ковры на стенах. Он
поправил галстук, широкий и новый, и пошел на работу.
С тех пор Иван Подкидной спал спокойно.
"Миры", 1993, © 1 (Алма-Ата).
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 15.10.2001 17:29
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг