хмурьтесь, не молчите! Таскайте меня по кабакам, заваливайтесь ночью
пьяные и веселые, приводите своих нечаянных подружек - не прогоню, не
обижусь. Жизнь продолжается, и я хочу жить!
Жизнь продолжается, уверяли они меня на кладбище. Но, видимо, уже знали,
что продолжать им придется без меня. Нет, они остались верны мне. Пустят к
себе в любое время суток, окажут любую услугу, дадут взаймы сколько надо
денег. Но сами - сами не придут ко мне ни с какими просьбами. Это не
дружба. Это шефство.
Почему? Не знаю точно. Сначала думал, что в день похорон я изменился
настолько, что стал другим человеком. А потом понял, что они тоже
по-своему любили Надежду...
Катенька сидит грустная. Она жалеет, что затеяла этот разговор. Мне
хочется ее утешить.
- Катенька! - зову я. - Хочешь, я покажу тебе Зазеркалье?
- Разве я похожа на маленькую девочку, - обиженно говорит она, - чтобы
рассказывать мне сказки?
- А разве я похож на сказочника? А ну, вспомни, где я работаю?
Ее глаза мгновенно просыхают и вспыхивают чудесным светом. Она обожает,
когда я рассказываю про свою работу. И не упускает случая притворно
удивиться - как мог такой зануда, как я, попасть на загадочную и
увлекательную службу в Ведомство.
Мы идем в прихожую и останавливаемся перед зеркалом.
- Что ты видишь в нем, Катенька?
- Себя. И тебя.
- Но ты не можешь видеть себя там, потому что ты здесь, рядом со мной.
- Ну, то есть свое отражение.
- Верно. А что такое отражение?
Она с беспомощной улыбкой заглядывает мне в глаза, пытаясь увидеть там,
что за тайну я сейчас ей открою.
- Отражение - это просто картинка на поверхности зеркала, ты согласна?
- Ну... Да.
- А теперь - принеси фотоаппарат. Катенька улетает в комнату и быстренько
возвращается с аппаратом.
- Итак, - говорю я с видом фокусника, - отражение - не более чем картинка
на стеклянной плоскости. От нас до плоскости зеркала - примерно полтора
метра. Наводим резкость...
Я кручу лимб объектива и через секунду вижу резкое изображение рамы
зеркала и нескольких засохших пятнышек лака для волос, прилипших к стеклу.
- Поверхность зеркала - в резкости. Убедись сама, Катенька.
- Да, - она смотрит в глазок "Зенита". - И что?
- А теперь посмотри на свое отражение!
- Та-ак. Ой, нерезко! А почему?
- Да потому, что твое отражение не на поверхности! Оно в глубине зеркала,
понимаешь? Оно - в Зазеркалье.
- Здорово! - восхищенно говорит Катенька. - Но почему?
- Не знаю. Мое дело - находить и описывать Явления. А объясняют их совсем
другие люди.
- Здорово, - зачарованно повторяет она. - Надо будет Вовке показать.
Вовка - ее сын. Я его от всей души не люблю. Вернее, разлюбил. Раньше это
было очаровательное игривое существо, которое постоянно баловалось и
шкодило, а будучи застигнутым, с громким визгом и смехом убегало и
пряталось под диван или за кресло. Теперь это маленький тиран и
скандалист, который умеет только требовать, требовать и требовать... Он не
виноват. Это безотцовщина.
...Я возвращаюсь от Катеньки в первом часу ночи. Вот и мой дом. Лера
открывает мне дверь и слабо улыбается.
- Я волновалась... Ты на работе задержался?
- Да, - отвечаю я и валюсь спать. Господи, как же легко я научился ей
врать...
ОТЪЕЗД
Меня разбудил кашель дворника, проникший через открытую форточку. Через
несколько минут злорадно запищал будильник.
- Сейчас встану, приготовлю завтрак, - пробормотала сквозь сон Лера.
- Спи, я сам, - шепнул я, слезая с кровати.
Город был тихим, пустым и влажным от утреннего тумана. Дворник продолжал
покашливать, скребя метлой по асфальту.
Я поставил чайник, умылся и по привычке полез в шкаф за своим серым
двубортным пиджаком. Но потом вспомнил, что на сегодняшний день форма
одежды другая. И повесил пиджак обратно, бережно стряхнув с него пару
невидимых пылинок.
К костюмам я отношусь уважительно. Потому, что это не просто одежда. Это
оболочка, дорогой футляр, надежная защита от косых взглядов. Он должен
быть безукоризненным, ведь у нас и по сей день принято встречать по
одежке. Если вдруг на моем пиджаке появится неаккуратная складка или
пятно, то человека, с которым я общаюсь, это может навести на нечаянную
мысль о невнимательной жене или плохо убранной кухне с каплями борща на
столе, как это бывает у простых людей. Нет и еще раз нет. Сотрудник
Ведомства не имеет права быть похожим на обычного человека. Глядя на меня,
никто не должен догадаться или даже заподозрить, что у меня дома текут
краны и отклеиваются обои. Ведомство выше земных неурядиц. Этой святой
цели служат и наши строгие костюмы, и дорогая парфюмерия, и личные
парикмахеры.
Но сегодня все иначе. Сегодня я - работяга-геодезист, а значит, нужно
надеть линялые армейские штаны, тельняшку, ботинки с ржавыми заклепками.
Бриться необязательно. Одеколон - вообще противопоказан.
Это дома или в гостях геодезисты могут быть щеголями. А на работе, в
глухой деревне, где грязи по уши, запах "Кристиан Диор" может вызвать
только дружеский совет окружающих: похмеляться дешевле "Тройным"...
Утренняя прохлада уже начала отступать с городских улиц, прячась в
подвалах и щелях между домов. Все чаще сердитыми жуками проносились
одинокие машины. Я чувствовал легкую обиду. Хотелось, чтобы подольше город
принадлежал только мне и дворникам.
На вокзале не было никакого утра. Его никогда там не бывает из-за
круглосуточного режима. Возле огромного стенда с расписанием прохаживался
туда-сюда Петька с сумкой за плечом. Я издалека узнал его по выгоревшей
добела панаме-"афганке", которую он брал с собой, как талисман, в любую
загородную поездку - от пикника до спецоперации.
- Привет, Петя. Что такой хмурый?
- А-а... - Петька с досадой махнул рукой. - Полночи не спал - зуб
разболелся.
- Мог бы вызвать дежурную машину, тебя отвезли бы в круглосуточную
стоматологию. Все-таки в экспедицию выезжаем.
- Да ладно... Я его анальгином, а потом заснул.
- А где Гришаня?
- Пока не видно. Но, чувствую, уже рядом. Да, я тоже это чувствовал. И мог
легко представить, как наш Гришаня сейчас нервничает, поминутно глядя на
часы, мысленно подгоняет троллейбус и шепчет одними губами: "Я уже
близко... Подождите, я сейчас буду..."
Самое интересное, что водители действительно поторапливаются, если у них в
салоне опаздывающий Гришаня. Назвать это телепатией я не могу по
профессиональным соображениям. Феномен Гришани, как и сотен других
зарегистрированных аномалов, всесторонне изучен и описан в справках и
отчетах экспертиз.
Но слова "телепатия" в его личном деле нет, это точно. Телепатия,
полтергейст, телекинез - такие понятия не пользуются популярностью в
Ведомстве. Слишком все сложно, чтобы называть многообразные и непостижимые
Явления этими расхожими вульгарными словечками. Один знакомый военный,
матерый оружейник, как-то жаловался мне, что его прямо-таки корежит когда
люди, увидев любой укороченный автомат, спешат окрестить его "узи". Это то
же самое. Нельзя называть "телепатией" высокоорганизованный
психофизический феномен, обнаруженный у нашего Гришани.
Гришаня умеет многое. Не только подгонять троллейбусы. Какая из сторон его
тайного таланта может понадобиться в сегодняшней поездке, не знают ни он,
ни мы с Петей.
- Я не опоздал?
Вот и он сам. В тот момент внештатник сильно смахивал на запыхавшуюся
дворнягу: волосы всклокоченные, дыхание тяжелое, разве что язык набок не
свесил. Сразу видно, торопился человек.
Ждать больше некого. Петр открыл кошелек, убедился, что билеты на месте, и
мы отправились к дизель-поезду, который пыхтящей зеленой змеей развалился
вдоль перрона.
Потом мы тряслись на деревянных скамейках и слушали, как трое
железнодорожных рабочих в оранжевых жилетах громко спорили, закрывать ли
им на сверхурочные работы отдельный наряд или пустить все одной графой.
Вообще людей в вагоне было мало. Неподалеку от нас шуршал газетой пожилой
полный господин. После прочтения каждой статьи он сокрушенно качал головой
и вздыхал: "Да-а. Да..."
Еще был крепенький круглолицый солдатик, весь обвешанный, как полагается
"дембелю", значками, аксельбантами и всякими неуставными декоративными
деталями. Он заметно нервничал, энергично крутил головой по сторонам и
поглядывал на часы.
- Эй, - позвала его серая старушка с двумя перевязанными сумками. - Ты не
Сычевых сын?
- Да! - обрадовался паренек.
- Я и смотрю - знакомый, - с удовлетворением кивнула старушка. И уточнила:
- Мать твою фотографию в совхозе показывала. Они тебя только завтра ждут.
- А я пораньше смог, - широко улыбнулся солдатик. - Домой скорее хочется.
- Конечно, - понимающе вздохнула бабуля. - Два года мать не видал.
- Побольше даже. А еще ехать часов пять. Скорей бы уж домой.
- Долго, - согласилась старушка.
- Гришаня, - тихо позвал я. - Сделал бы ты доброе дело.
Внештатник понимающе улыбнулся и перебрался к солдатику. Поговорил с ним
немного, невзначай коснулся. Через минуту тот уснул, уронив фуражку на
сиденье.
- Мамаша, не забудьте разбудить, когда выходить будете, - предупредил
Гришаня старушку.
Та кивнула, ничуть не удивившись происходящему. Гришаня свое дело знает.
Нам уже скоро выходить, а спящий солдатик поедет дальше под присмотром
старушки. Гришаня с умилением улыбнулся. Он любит делать людям приятное,
но не решается на это без нашего благословения. Это наше воспитание.
Иногда мне кажется, что аномалов специально делают нашими сотрудниками,
чтоб отбивать охоту к несанкционированным фокусам.
Через полчаса скрипящий и громыхающий "пазик" повез нас из придорожного
городка Чернореченска в село Ершово. На ухабах нас так бросало, что
приходилось хвататься за сиденья, чтобы не врезаться головой в потолок. В
пыльные окна были видны желто-зеленые поля, пересекающие их темные полосы
березняков, иногда мелькали крыши ферм, моторных станций и еще каких-то
строений, где неизвестные нам люди занимались бог знает чем. Попадающийся
по дороге народ всякий раз при виде автобуса останавливался и подолгу
смотрел нам вслед, словно видел некую редкость.
В автобусе оказалось шумно. Мы, трое горожан, удивлялись, отчего
деревенские могут так громко свободно и весело переговариваться. Унылая и
подозрительная полутишина городского общественного транспорта была нам
более мила и привычна.
Потом разбитая бетонка кончилась, и автобус покатил по хорошо утоптанной
колее, окруженной старым орешником. Мы наконец смогли перевести дух.
Петя вспомнил, что надо бы поработать с местным населением, и крикнул,
высунувшись в проход:
- Из Ершова есть кто-нибудь?
Шум в салоне стих, все посмотрели на нас.
- А че? - спросил пожелтевший от табака старик с железными зубами.
- Нам в Ершово надо, - пояснил Петр. - Где выходить?
Тут же нашлось несколько желающих толкнуть нас в бок в нужный момент.
- Ершово после Грибова будет. Там мост, потом поворот, и сразу сходить. Я
покажу.
- Там магазин сразу у дороги. Сами увидите. Только он не работает. Два
года уж не работает. За что только люди деньги получают - непонятно.
- А потом через поле и через речку. Километров, может, семь идти. А может,
кто-нибудь подвезет.
- Там еще канава, а в ней кабина от "Кировца" ржавая. Мы покажем.
Контакт был установлен с удивительной легкостью. Через минуту к нам
подсела женщина в синем халате и резиновых сапогах. Она поставила у ног
ведро, перевязанное белым платком, и внимательно осмотрела нас троих с ног
до головы.
- Вы к кому в Ершово?
- Пока ни к кому, - развел руками Петя. - Мы командированные.
- Плотники, что ли?
- Нет, землемеры.
- Что ж там мерить? Вы, наверно, опять насчет плотины?
- Это нам неизвестно, гражданка. Наше дело - произвести замер, а там -
хоть плотина, хоть запруда, хоть ДнепроГЭС...
Женщина оглянулась на своих попутчиков и тихо произнесла:
- Можно вас кое-что попросить? Когда в Ершове будете, зайдите к
Кузнецовым. Только не к тем, что за огородами живут, а к другим, из
крайнего дома. Вы спросите, вам покажут. Там еще третьи Кузнецовы есть, но
они дачники, и сейчас их, наверно, нет. А может, и есть. Вы зайдите к
другим, они в таком синем доме с самого краю. Там спросите Витю Ряженого и
скажите ему, чтоб домой, подлец, ехал. Ведь третий день у них пропадает, -
она всплеснула руками, - опять пьянствует, ирод.
Я навострил уши.
- И часто он так загуливает? Женщина с сомнением посмотрела на меня,
словно не знала, отвечать ли на такой личный вопрос.
- Да бывает... - нехотя ответила она. - Но чтоб сразу три дня - такое в
первый раз. Обнаглел...
- Так что же вы ругаетесь? А если случилось что?
- Да куда там! Его люди видели. Топает через лес, глаза в куче, никого не
узнает... Мы с Петром переглянулись. .
- Передадим, гражданочка, все, как просите, - заверил женщину Петя. - Вы
сами давно там не были?
- Где, в Ершове? Делать мне там нечего. Была, может, с месяц назад. А чего?
- Есть там где остановиться? И потом, магазин, столовая какая-нибудь?
Женщина на мгновение задумалась, но тут ей помог крупный загорелый
мужчина, сидевший впереди нас.
- Дом пустой есть, - сообщил он. - Тот, где учительница раньше жила. А
столовой нет - село-то маленькое. Была столовая, но сейчас не работает.
- Так вы там были? - насел на него Петя.
- Ездил позавчера за досками, только не доехал. Куда-то не туда свернул,
пока выезжал - уже вечер. Ну их, думаю, потом съезжу, - он по-свойски
усмехнулся нам. - Да я еще под этим делом был...
- Ты понял? - шепнул мне на ухо Петька.
- Тс-с-с...
- В Грибове выходит кто? - крикнул водитель.
- Вам выходить скоро, - напомнил загорелый мужчина.
Перед тем, как вылезти из автобуса, мы прослушали очень подробные
объяснения, как нам добираться дальше, но ничего не поняли. Потому что
говорили все хором и все по-разному. Впрочем, объяснения не очень-то и
нужны были. В сотне метров от дороги зеленел крутолобый "уазик", на
котором нам предстояло ехать дальше. Возле него прохаживался дежурный -
молодой, незнакомый парень, видимо, из новеньких.
- Как добрались?
- Живы-здоровы, - с готовностью ответил Гришаня.
- Вот и хорошо. Машина готова, можете двигаться.
А я пойду, скоро автобус обратно поедет.
Он помялся немного, словно хотел что-то добавить.
- Вы... Вы случайно не знаете, что там такое? - он кивнул на дорогу, по
которой нам предстояло уезжать.
- А в чем дело? - переспросил Петр, строго прищурив глаза. Парню должны
были заранее объяснить насчет лишних вопросов.
- Да так... - дежурный пожал плечами. - Стою тут с самого утра, и какая-то
чертовщина...
- А ну рассказывай все сначала, - потребовал Петя.
- Да нечего рассказывать... Просто... - парень уже и сам пожалел, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг