есть о чем поговорить.
- Борис Иванович, это невозможно. Осмысловский умер месяц назад, в
психиатрической лечебнице имени Филипа Дика.
- Значит, он умер уже после начала пятой марсианской экспедиции.
Жаль...
Полковник, благодарю за проделанную работу... Впрочем, не показалось ли
вам кое-что странным во время ваших поисков? Только откровенно, хотя я могу
гарантировать, что здесь нет скрытых детекторов мозговых волн.
Полковник несколько замялся.
- Показалось, Ваше Пре..., Борис Иванович. Показалось странным, что в
сети не осталось никаких статей из журнала "Иии", вообще никаких упоминаний
о нем. Хотя уже в те времена почти все издания такого толка имели помимо
бумажной еще и сетевую версию. Как будто кто-то целенаправленно стирал их
везде, где только возможно.
- Я понимаю, почему вы не хотели говорить мне об этом. Только
кибернетический сетевой субъект большой мощности способен на это - а у нас
их не так уж и много... Хорошо, я разберусь. От вас, полковник, теперь
требуется следующее. Мне нужно знать, как умер... или погиб профессор
Осмысловский. Опросите свидетелей, проведите эксгумацию и экспертизу трупа.
Попробуйте сделать это пока что без возбуждения уголовного дела. Мы должны
точно знать причину его смерти. Сегодня вечером мне нужны результаты.
- Слушаюсь, - полковник отдал честь, повернулся и прошел сквозь
мембрану двери.
Как призрак, подумалось Борису Ивановичу. Еще десять лет назад только
призрак мог выйти и войти, не открывая дверь.
Он посмотрел на стену, где висел портрет виртуального сетевого эксперта
"Вернадский-2". Дружеский автошарж, так сказать. Улыбка его выглядела сейчас
несколько зловещей.
6.
На виртуальном экране висел отчет, предоставленный полковником ВЦРУ и
главным патологоанатомом столичного округа. Снабженный схемами и трехмерными
изображениями, от которых Бориса Ивановича слегка затошнило. Он даже хотел
переключить отчет на обычный настенный монитор, ведь впечатление было такое,
что он окружен со всеми сторон вращающимися полупрозрачными мертвецами. Но
Борис Иванович подумал, что не стоит доверять даже окну кабинета. Мало ли
что там, за ним, во тьме царскосельского парка. Да, парк обшаривается
инфракрасными сенсорами, но и способность нападения всегда пытается
опередить способность защиты. В восточной Сахаре Борис Иванович воевал с
людьми, которых невозможно было обнаружить в тепловом диапазоне...
Пять минут ознакомления с материалами экспертизы и не осталось никаких
сомнений в том, что профессор Василий Осмысловский стал жертвой убийства. Но
кто был убийцей?
Профессор, а вернее пациент психиатрической клиники, умер во время
сеанса сетевой компьютерной игры, которую вообще-то должен был отфильтровать
больничный брандмауэр<примечание. Программный комплекс, осуществляющий
контроль и фильтрацию сетевого трафика>. Однако в тот вечер брандмауэр был
отключен государственной кибернетической системой, имеющей наивысший
приоритет.
Пациент умер от шока, причиной которого было, скорее всего, состояние
сильного страха. Что не мудрено. Семидесятилетний человек играл в "Третью
экспедицию", причем с прямым подключением через психоинтерфейс к сети. Шок
привел Осмысловского к бессознательному состоянию, во время которого он
просто захлебнулся собственной рвотой. И, хотя другой пациент вызвал
медперсонал, медсестра и врач оказались уже у мертвого тела. Задержка была
вызвана неисправностью управления лифтами в высотном здании больницы. Вирус
большой разрушительной силы проник в ее кибероболочку, легко взломав
защитные "льды" <примечание. Хакерское название для систем безопасности>.
Борис Иванович посмотрел на автопортрет "Вернадского-2". Внешне
положительный образ, этакая благообразная помесь Эйнштейна и матери Терезы.
Но улыбочка нашкодившего развратника.
Вирус, напавший на больницу, прилично наследил, один из системных
журналов сохранил его характерные коды доступа. И эти всепроникающие коды
принадлежали главному виртуальному эксперту.
"Вернадский-2" не хотел, чтобы человечество узнало тайну
телепортационных трубок, чтобы смогло обжить Марс. Он собирался оставить
Марс себе, превратить его в гигантский компьютер, используя астеносферу
планеты для записи своих бесчисленных киберобъектов, полярные шапки как
оперативную память, пылевые бури как магистральные шины передачи данных.
Не "Вернадский-2", а дигитальный "Фюрер-2", вот истинное его имя. Из-за
этого электронного монстра уже погиб и Уайт-Белянчиков, и Осмысловский, и
много других хороших людей.
Обо всем этом подумал сейчас Борис Иванович и потянулся к виртуальной
клавиатуре, чтобы загрузить Деструктора - программу полного стирания
виртуального эксперта. Он никогда не хранил эту программу в сети, даже в
самом закодированном виде, только в виде матово-черного менталокристалла
емкостью сто миллиардов терабайт на своем указательном пальце.
И когда лазерный луч, направленный терминалом, был готов считать
информацию с кристалла, "Вернадский-2" напал на Бориса Ивановича.
Дигитальные демоны, вышедшие из цифровых преисподних, где царил виртуальный
эксперт, прошли через психоинтерфейс, легко раскрыв шлюзы доступа в
правительственную инфосферу и оказались в мозгу верховного правителя.
На него двинулось огромное войско древних марсиан в серебристых масках,
их руки испускали плазменных птиц, а из ротовых прорезей выползали
отливающие старинной бронзой пауки, покрытые сеткой гравитационных разрядов.
"Вернадский-2" знал, чем пронять верховного правителя России. Брэдбери был
любимым писателем у виртуального демона, также как и у Бориса Ивановича.
Возможно "Вернадскому-2" и удалось бы победить верховного правителя, но
он явно недооценил хакера Боба. Где-то в глубине сознания, а вернее ниже
этого сознания, сохранилась дерзкая личность кибер-оторвы, которая не
боялась никого и ничего. Она была азартна, она любила драку. На воинов в
серебристых масках, отражающих спокойствие вечности, пошла фаланга из
тяжеловооруженных гоплитов. Из-за их щитов выбегали трехногие лучники и
пускали тучи вакуумных стрел, которые рвали плазменных птиц, превращая в
снопы быстро исчезающих искр. В стане врага наступило замешательство. И тут
длинные копья гоплитов превратились в антипространственных змей, которые
нырнули в строй марсианских воинов, свивая их удушающими спиралями.
Гравитационные молнии пауков отлетали от зеркальных змеиных извивов и
возвращались к тем, кто их послал, но уже поменяв знак. Пауки цвета
старинной бронзы превратились в черный песок.
Психические силы Боба прошли через интерфейс дигитализации и фалангой
хорошо вооруженных киберобъектов вошли в сеть, захватив важный плацдарм для
развертывания Деструктора.
Он, подобно ангелу мщения, вылетел из черного кристалла на пальце
Бориса Ивановича, прошел декомпрессию на подготовленном для него плацдарме и
огненным ветром обрушился на виртуального эксперта. Деструктор разрушал
"Вернадского-2" повсюду, где тот пытался укрыться, от новомодных квантовых
суперпозиционных матриц до старинных магнитных лент. Последней сгорела
коварная улыбка автопортрета.
7.
Джон Уайт, бывший американский астронавт, он же Иван Белянчиков, бывший
российский резидент, с улыбкой посмотрел на зеленоглазую красавицу Вивьен
Нгуен.
Они лежали на водяном матрасе в жилом модуле, оставшемся от четвертой
экспедиции. Соседний гидропонический модуль, брошенный второй экспедиции,
уже снабдил их неплохими котлетами из хлореллы, которых испек Джейсон Цинь.
Старина Джейсон не растерял своих гастрономических навыков со времен
восточно-сахарской войны, где он ухитрялся делать отменный гуляш из
скорпионов. Сквозь алмазное стекло жилого модуля мерцал под натиском далекой
пылевой бури марсианский закат и придавал глазам Вивьен очень сексуальный
желтый оттенок.
- Кажется получилось, они отстали от нас надолго, Марс наш. Это
случилось сегодня - в самый крутой, счастливый день моей жизни. Вивьен, у
нас есть все: свобода от их власти и от их догм; мир, в котором еще далеко
до дня восьмого; есть благосостояние в конце концов. Я не думал, что все
получится так просто. Виртуальный эксперт стерт в порошок, старт следующей
экспедиции откладывается на неопределенный срок. Учитывая, что вскоре
начнется очередная свалка с участием Америки, Китая, России и Халифата, то
экспедиция вряд ли состоится раньше чем через сто лет.
- А за это время мы что-нибудь придумаем, - отозвалась Вивьен Нгуен,
болтая своими хорошо выточенными ножками.
- Да, моя нейтронная звезда. Мы напишем об этом книгу, или хотя бы
рассказ на десяток страниц. Я неплохо знал по аравийской войне Бориса и
представлял насколько тяготит его зависимость от "Вернадского". Конечно же,
Боб должен был принять обычную программную ошибку за ужасный заговор
дигитального дьявола. Тао Бяо был настолько болтлив, что выложил всю правду
насчет своего трусливого дядюшки Ли, который ждет не дождется появления
кошмарных марсианских демонов, от которых так сладко дать деру. Господи, как
хорошо - три "марсианских" костюма из полиуглеродного управляемого пластика
и лорд-протектор Ли во все поверил.
- А Осмысловский с его телепортационными трубками?
- Что Осмысловский? Почему он тебя так интересует, Вивьен?
- Меня интересуешь ты, я чувствую тебя, а не кого-либо другого. И мне
интересно все, что с тобой связано. Пока что.
- Осмысловский стал бы неплохим писателем-фантастом, если бы умел
писать романы. Но он умел писать лишь статьи, да и то кое-как. Я был
когда-то редактором журнала "Иии" и я, можно сказать, ему поверил. Сперва.
Ведь он уверял меня, что побывал на Марсе с помощью этой самой
телепортационной трубки. Он так описывал Валлес Маринерис, что это
практически совпадает с тем, что я увидел сегодня. Он говорил, что со
временем все порядочные люди переберутся безо всяких ракет на Марс и обретут
ту форму, которая им нужна для этой планеты. Что, мол, когда-то такое уже
случилось, и люди перешли с сильно разогревшейся Венеры на Землю. На Венере
они, понимаешь, были маленькими зелеными крокодильчиками, а на Земле стали
смахивать на обезьян. Жизнь не исчезает, говорил профессор, она просто
перетекает как вода из сосуда в сосуд, из тела в тело, с планеты на планету.
Но...
- Что "но"? - Вивьен едва коснулась пухлыми губками мерцающего стекла
бокала, где пузырился своими афродизиаками "коктейль старательский", а затем
отчетливо втянула носиком алкогольный аромат и прошептала: "Спирт
технический".
- Но чего не может быть, того быть не может. Эйнштейн наконец это понял
через сорок лет изнурительных размышлений и немедленно скончался от
огорчения.
Уайт подумал, что в разговоре пора бы сделать паузу минут так на
двадцать. Его рука скользнула по голой ноге собеседницы. Он подумал, что
первый раз у его партнерши такая шелковистая кожа. Слишком даже шелковистая.
А вдруг это квазиживое биополимерное покрытие, необходимое после
неумеренного потребления мужских гормонов?.. Ее рука, показавшаяся излишне
крепкой, не позволила ему продвинуться дальше. Нет, это не безобидная
девчонка из бара, которую всегда можно дожать, это профессионалка,
напичканная нейроакселераторами, которая сама решит, когда ей надо. Вон у
богомолов вообще - он ее ублажает, она его жует, так что ничего, кроме
хитина в конце концов не остается.
- Потом, кэп, успеется... А ты никогда не задумывался о том, почему
неудача постигает каждую экспедицию? Хорошо, ты так ловко уделал пятую
экспедицию, но что-то ведь произошло и с четвертой, и с третьей, и со
второй, и с первой.
- Как что? Много чего могло случиться. Хотя бы удары метеоритов,
выбросы жидкой углекислоты. Это ж Марс, - ему так хотелось бездумно плыть по
ветрам влечения, которые тянули его к Вивьен, но в ее словах явно прозвучало
предостережение или даже угроза. - Ладно, девица, на что ты намекаешь?
Вместо ответа ее заволок мрак, сквозь который мерцали желто-зеленые
глаза, похожие на марсианский закат. И еще сквозь тьму будто какой-то хищный
силуэт просматривается, похожий на самку богомола.
- Что за хрен? А ну, стоять! - Уайт-Белянчиков потянулся к
крупнокалиберному беспатронному пистолету, лежащему под подушкой. Но там его
не было.
"Смит-Вессон" был в руках у Джейсона Циня, что возник на пороге жилого
модуля. Как он только прошмыгнул через шлюз?
- Ладно, ребята, завязывайте с этими фокусам, все мы шутить умеем, -
сказал Уайт, чувствуя, как отливает кровь от головы и груди, а сердце
начинает колотиться, как очумелое, пытаясь подкачать ее.
- Умеем, - охотно согласился Цинь. Сейчас лицо его меняло форму, таяло,
из амеразианца он превращался в ино...
Капитан Уайт понял, что сейчас умрет. Смерти он не боялся, хотя никак
не мог управиться с ознобом, охватившим его глупое бедное тело. "Когда она
есть, то нас нет". Он умрет, так и не поняв, что случилось, каким образом
перевернулся мир. Старина Джейсон, что же ты?.. "Мы спиной к спине у мачты,
против тысячи вдвоем"... Свой парень, с которым и воевать вместе, и
перемолвиться словечком, и даже помолчать неплохо, оказался не человеком.
- Значит, Осмысловский не сочинял...
- Телепортационные трубки существуют, - с готовностью подсказал Цинь и
в его голосе как будто просквозило сочувствие, а на его груди проступил
словно из-под стаявшего льда офицерский аксельбант. - Поручик императорского
царскосельского гусарского полка Коновницын. Пропал без вести под Луцком в
октябре 1916. Вернулся без вести в 2016, затем пять лет в частях спецназа,
после зачислен в отряд астронавтов.
Уайт вдруг ощутил не слишком приятный запах, похожий на тот, что издают
бродящие продукты в испорченном холодильнике. Заодно и мрак, окутавший
Вивьен, стал более прозрачным. Теперь проглядывались жесткие оранжевые
покровы, гнущиеся во все стороны конечности, голова, похожая на бутон
тюльпана. Почти никакого сходства с человеком.
- Но это человек, - усмехнулся Цинь и его обычная простоватая ухмылка,
заползающая больше на левую, чем на правую щеку, сейчас показалась звериным
оскалом. - Человек, приспособленный для жизни на четвертой планете,
переформированный матричными биотоками, текущими в марсианской астеносфере.
- Я не понимаю, Джейсон...
- Я тоже не очень, - голос Циня вроде не доносился изо рта, а шел, как
из динамика, от поверхности всего тела. - Я ведь просто вояка, в отряд
астронавтов-исследователей попал по блату, ты ж помог. Телепортация означает
перенос реальности. Ты как бы оказываешься на пересечении двух миров, один
еще питает и защищает твое тело, но другой мир уже начинает переделывать
тебя под себя. В итоге ты принадлежишь им обоим... У тебя две формы, две
ипостаси, земная и марсианская. В одной форме ты дышишь кислородом и
нуждаешься в наружной температуре двадцать градусов, во второй тебя питает
энергия брожения, в твоих жилах течет что-то вроде антифриза на глицериновой
основе и минус сорок кажутся вполне приятными даже в обнаженном виде.
Уайт понял, что Циню надоело ждать, что он торопится к Вивьен, что
вдыхает ее ласковые цветозвуки, неслышимые и невидимые никакому землянину. А
также запахи брожения, которые сейчас отчетливо напоминают о самогонном
аппарате, в который добавили флакон "шанели".
- Мы могли бы вместе... Мы - один род,- попытался сформулировать Уайт.
- Не могли бы. Марс принадлежит нам, - черный глаз крупнокалиберного
ствола посмотрел на Уайта. - Мне очень жаль, но сегодня я должен убить тебя,
командир. Единственное...
- Что единственное? - спросил с надеждой Уайт.
- Я не хочу убивать тебя как палач. Я хочу, чтобы ты умер как воин - в
бою.
Цинь забросил пистолет в угол. Вивьен, не глядя на мужчин, вышла в
шлюз, даже не позаботившись о скафандре. От нее остался лишь легкий аромат
"шанели" с сивушным оттенком.
И вот они стоят друг напротив друга. Красная планета, питающаяся войной
и раздором, омывает их своими волнами. Джон Уайт занимает боевую стойку и
медленно кружит на одном месте, наблюдая за тем, как Джейсон скользит вокруг
него. Капитан решает атаковать первым. Перед тем, как влить полностью свое
сознание в последний бой, он думает, что этот денек пожалуй был не так уж и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг