коммуно-царизма...
Теперь мы зал проезжаем, где, слава богу, нет сиюминутной политики.
Тут жертвы всяких великих потрясений. Под стеклянным колпаком -
гренландский викинг Сигурд Даниэльссон, пролежавший вместе со своей чумой
семьсот лет в естественном холодильнике. Заполз чумной гренландец чего-то
под водопад и окочурился. А водопад замерз. Сейчас можно и
робота-экскурсовода послушать, он лучше расскажет... Эпидемия чумы сыграла
огромную положительную роль в развитии, понимаешь, европейской цивилизации.
Спрос на рабочую силу превысил предложение, уровень оплаты труда повысился,
это вызвало подъем культуры и технологии, бу-бу-бу-бля-бля-бля. Да,
недосчитались мы каких-то там гренландских викингов, а поголовье европейских
людей уменьшилось на две трети. Однако нам их совсем не жалко, потому что у
оставшейся трети зарплата выросла и благосостояние. Я вам больше скажу,
товарищ, у оставшейся трети Ренессанс начался. И так далее, зарплата и
благосостояние европейцев росли вместе с вымиранием индейцев и австралийских
аборигенов, с голодом в британской Индии, кровавыми бойнями в опиумном Китае
и охотой на бесплатную рабсилу в Африке.
Ну, Шрагин, уловил идею? Болезни, травмы и даже дама с косой - это все
страшно неприятно для индивидуев вроде нас с тобой, но зато способствует
развитию всего рода человеческого. Хочешь большого прогресса? Заказывай
хорошую эпидемию или мировую войну.
А оцени-ка эту композицию. Русский витязь с мечом в одной руке, другой
прижимает малыша. Ах-ах. Это кости убиенных в старой Рязани, хан Батый
постарался. В Музее человека редко довольствуются костями, но здесь уж
больно сцена красивая. Поэтому и облачили их в пластиковую плоть.
Экскурсовод нам сообщает, что нашествие Батыя сыграло огромную положительную
роль в становлении почты, транспорта и статистического учета. Это он не
отсебятину порет, а цитирует всем известного Льва Николаевича Гумилева и
британскую энциклопедию.
Слева тоже антиквариат. Стеллаж с черепами хиосских греков. Если тебя к
живописи приучали, то ты должен знать, что сам Делакруа "хиосскую резню"
намалевал. Тут, значит, коллекция в пять тысяч черепушек, которые куплены за
большие, между прочим, деньги у одного обедневшего монастыря. На самом деле
турки вырезали в десять раз больше, а оставшееся население продали в
рабство. Самая масштабная резня в Европе девятнадцатого века. А результат
какой - на острове наступила долгожданная стабильность. Турки проделали еще
несколько раз подобное в точках, где наблюдались излишки православного
населения. И результат тот же - стабильность, которая очень понравилась всем
великим европейским державам того времени. Англичане и сами в ту
пору заметали ирландские и индийские кости под ковер, радуясь
соответствующему росту прибыли. Да-да, знаю, Россия стала возражать, пошла
на турок войной, но, в итоге, и ее загасили усилиями всех просвещенных
европейцев. А туркам понравилось, поэтому они повторили еще раз, только с
армянами. И опять пришла стабильность. Немцы думают: чем мы хуже, и
проделали тоже с евреями по всей Европе при активной помощи просвещенных
европейцев. Да вот незадача - как раз войну прокакали, огребли по-полной от
русских. Немцам не повезло, евреям тоже. Но стабильность-то в Европе
наступила, и какая многолетняя. Не хуже, чем в Турции.
Динст, кстати, из иудеев. Пусть и шустрый, но исполнительный, честный,
на лапу не берет. Идеальное второе лицо. Первое лицо, оно для мечтаний, а
второе - для дела. Это как королева Виктория и Ротшильд. Если что не так, то
на второе лицо можно все грехи свалить. И в Писании сказано, что воздается
не по мечтам, а по делам.
Один лишь Адольф Алоизыч впросак попал, но это скорее исключение из
правила. И все потому, что у него не было своего Динста. Вместо этого был у
него Вагнер и прочие бредоносцы.
Ну, теперь ты убедился, насколько убийства, особенно массовые (назовем
их аккуратно "прополкой"), играют положительную роль в истории человечества?
Кому в самом деле-то лебеду жалко?
Вот ты, чувствую, хочешь спросить меня, кто я таков, на чей я стороне?
Национальность моя не играет никакого значения, хотя по маме я карачаевец,
есть такое гордое племя в горах, но по папе - воронежец.
Я на той стороне, которая приходит на смену гибнущей цивилизации.
Приходят варвары, степняки, горцы, псы-рыцари, джентльмены-пираты, как их не
назови - это жадная шпана. Ты, паренек, надо полагать, начитанный, так что в
курсе того, как в пятом веке Рим накрылся, в пятнадцатом Византия, в
девятнадцатом разграбили Китай, в двадцатом настали кранты Российской
Империи, ну и так далее. Варвары - они ведь не дураки, у них нет готовых
схем и придурочных кодексов чести, но у них есть воля к победе, Серега.
Поэтому они обманом захватывают города, жгут районные библиотеки и
запихивают порядочным женщинам сзади. А цивилизация не шибко-то и
защищается, интеллектуалы чувствуют вину, извращенцы смазывают попу
вазелином, бизнесмены ищут новые интересные в материальном плане контакты,
забугорные правители потирают руки: "ага, накрылся конкурент", а такие
тонкие исследователи, как Энгельманн, еще и хорошо оплачивают варварство.
И я когда-то подумал, зачем мне стоять на стороне побежденных, я не
хочу быть врачом в нищей больничке, я не хочу быть офицериком, которого
сдает собственный генерал, я не хочу быть торгашом, который трясет мудями
перед всякими там отморозками. Я хочу выигрывать. Поэтому я и стал варваром.
Нарколептический укол обездвижил Сережу снаружи, а эта выставка и
особенно треп распоясавшегося "варвара" - изнутри. Внутри образовалась яма,
пустота, гармонирующая с онемением мышц. Тьма над бездной, день восьмой,
творение закончилось. Но экскурсия продолжалась...
- Пластинаты, мумии и просто кости мы уже посмотрели, и вот теперь,
Шрагин, начинается самое интересное, поскольку мы плавно переходим в отдел
Светлого Будущего...
Сергей с некоторым опозданием заметил, что у него стынут конечности.
Значит, они добрались до холодильных мощностей Музея человека.
Тугаев аккуратно повернул голову экскурсанта, чтобы тот мог встретиться
взглядом с глазами. Это были не какие-нибудь заформалиненные органы, а
настоящие, живые, реагирующие на свет глаза. И не просто реагирующие на
свет - они натурально следили за ним!
- Вот, Серега, первый удачный опыт Энгельманна и Динста. Очи черные,
очи страстные были разморожены, вставлены в контейнеры жизнеобеспечения,
подсоединены через биоинтерфейс к управляющему процессору.
Вот тема вторая. Что сделало из обезьяны человека? Ручной труд. Поэтому
на этой подставке мы видим отдельно взятую руку, которая способна трудиться.
По крайней мере, она не прочь схватить вас за горло. И на укол иголкой
реагирует правильной моторикой - дергается.
Помпа закачивает и выкачивает из нее кровезаменитель - жидкость из
молекулярных машин-васкулоидов. На нынешний взгляд, пожалуй, немножко
громоздко выглядит. А нервы Энгельманн с товарищем подсоединяли к
биоконтроллеру целую неделю. Сейчас у них уже автоматика наноманипуляциями
занимается.
А на правом столе танцы-шманцы. Что нам особенно интересно в танцах?
Дамские ножки, и притом красивые. Энгельманн с Динстом взяли все остальное,
оторвали и выбросили. Но, конечно, пришлось им помучиться с кровеносными
сосудами, точнее с тромбами. Как верно выразился анатом Оппен: человек - это
цветок из кровеносных сосудов. Кучу времени наши немецкие друзья убили на
то, чтобы отрегулировать кровяное давление, состав крови, конфигурацию
сосудов. Нервы замыкаются на биоадаптеры, это такие органические чипы, а
далее, через шину[17 - Магистраль передачи данных.] на гигагерцные
интеловские подпроцессоры, а те уже подключены на центральный процессор с
терабайтной оперативной памятью.
А теперь следующий вопрос: что самое главное в любом красном уголке?
Правильный ответ: бюст вождя.
И в красном уголке нашего музея бюст тоже имеется. Точнее, голова и
верхняя часть туловища. Где-то ниже кадыка тянется шрам, цвет кожи у головы
и туловища заметно отличаются, не правда ли?
Изначально Энгельманн с Динстом хотели одной говорящей головой обойтись
в стиле наших сказок, но та никак не хотела функционировать сама по себе.
Думали, что это органические повреждения виноваты. Стали выращивать нейроны
из зародышевых клеток и закатывать внутрь. Однако опять не клеится. Только
когда пришпандорили позвоночник, что-то забрезжило. Ну и тут масса проблем.
Головной мозг отказался от сотрудничества со спинным мозгом, взятым от
другого донора, поэтому пришлось отклонировать и вырастить, так сказать,
"родной" спинной мозг. Впрочем, все остальные ткани, что от европейского,
что от африканского донора, отлично сработались.
- Интересно, а если будет голова мужика, а бюст женщины? Что окажется
первичным?
- Ты - мачо, сексист и просто дремучий тип, - зазвучал немножко
смешной, как будто даже из мультика, голос Энгельманна. - Если не считать
гениталии, то количество отличий между средним мужским и средним женским
телами куда меньше, чем количество отличий между однополыми индивидами.
- А если посчитать гениталии, то я бабе могу вставить, а она мне нет,
господин Энгельманн. И это существенно, - пытался оспорить Тугаев.
- Хорошо, давай учтем гениталии. Я тебе перешиваю пенис на вагину, а ей
делаю наоборот. Плюс колю гормоны, прогестерон и все такое, что заставляет
расти твои молочные железы - у тебя они тоже есть, - ты покрываешься жирком
и теряешь волосы на лице. Курс лечения двадцать дней, и ты - просто большая
неуклюжая баба, как ты выражаешься.
- Тьфу. Чур меня, чур, верю, верю, двадцать дней не надо тратить, -
забормотал Руслан под игривый, почти девичий смех Энгельманна.
- Он действительно может, - вновь обратился Руслан к Сереже. - Он же не
только богатый, но, блин, и умный, а не просто хитрожопый, как наши. А еще
ему достаточно подмигнуть, и нас с тобой тираннозавр бешеный поимеет. Не в
Люксембурге, конечно, здесь он максимум может полицию позвать, а где-нибудь
подальше Одера... Господин Энгельманн, а чего ж эта голова сегодня не
говорит?
- Сегодня она не в духе. Мы там немного напутали с водно-солевым
балансом, и сейчас она себя чувствует, ну, скажем, как человек, погулявший
по пустыне дня три.
- А я все равно попробую. Привет, голова! Точнее, привет, Колян. У тебя
ведь тоже имечко есть.
Голова разлепила синие губы и испустила стон. Боль и мука словно
вылились из прорези рта тяжелой густой жидкостью.
- И в самом деле, не в духе голова, не хочет даже вещать истину и
предрекать судьбу. Ладно, Шрагин, не расстраивайся, у нас еще в запасе
настоящий гвоздь программы...
Странное существо старательно выдувало стеклянные сосуды по старинной
технологии в закутке, который для стеба был обставлен по последнему слову
средневековой техники. Существо выхватывало щипцами губчатую массу из горна,
нанизывало на трубку, обмазывало присадками и начинало дуть. Затем
подравнивало выдутый сосуд кусачками.
Стеклодув трудился как черт. Может, он и был чертом. Или нет, таких,
кажется, называют химерами. Мускулистый волосатый торс и руки дикаря, ноги
животного, даже хвост имелся, а голова искусного мастера...
- Вот он - рабочий класс будущего, - сказал Энгельманн. - Как жалко,
что старик Маркс не может увидеть. Пока что.
- Господин Энгельманн, а можно я все это буду называть
франкенштейн-технологией?- с фальшивым подобострастием поинтересовался
Тугаев. - А вас Виктором Франкенштейном? Вы не возражаете? Или, может,
Рубиком наших дней, вы же новых людей, как эти самые кубики, собираете.
Возражаете? Ладно, не буду. Вы имеете полное право дать своим творениям
собственное имя. Торжественно заявляю, что вы конструируете рабочий класс
будущего по энгельманн-технологии. Только и про буржуазию не забудьте, чтобы
было кому в оперу ездить и Вагнера слушать. А то ведь работягам только попсу
подавай. И что, позвольте спросить, послужило для вас первым толчком?
Расскажите, пожалуйста, что-то типа, как вы сидели под деревом и вдруг
закричали "эврика"...
- "Эврика" надо кричать в ванной, господин Тугаев, - напомнил
Энгельманн. - Сидел я однажды в ванной, рассматривая члены своего тела, и
вдруг до меня дошло, что девяносто девять процентов всей органики свежего
покойника может функционировать и дальше. Я вышел из ванной и рассказал об
этом Динсту, с тех пор он повторяет эту мысль как свою. Почему бы это не
использовать, спросил меня Динст, если уже появились новые эффективные
методики по обеспечению совместимости тканей. И мы оба порешили, что делать
новых людей из старых - это здорово, и им приятно, и нам.
- Но это ж все равно расходы! А где доходы?
- Доходы - завтра. Когда правительство или корпорации будут платить мне
за каждого нового гражданина, каждого нового работника. Но, дожидаясь
светлого завтра, мы уже отработали немало бизнес-технологий. И
домино-трансплантации, и конвейерные пересадки, и пересадки долями, и
временные пересадки органов в промежуточного носителя, скажем, в животное.
- А почему нельзя новых граждан просто клонировать, господин
Энгельманн? Это как будто модная тема.
- Потому что, господин Тугаев, моя технология на порядок дешевле, чем
технология клонирования. Трупы ведь практически бесплатное удовольствие. А
займитесь вы клонированием, и ваша касса начнет швырять деньги направо и
налево, как автомат по продаже попкорна. Операции ядерного трансфера, услуги
суррогатной мамы или, предположим, инкубатор, многолетнее выращивание
эмбриона, младенца, ребенка - за все отстегни, отстегни, отстегни. Плюс
полная юридическая неопределенность, суды, адвокаты, кто есть мать, кто
отец, какое гражданство, религия, выплачиваются ли социальные пособия и так
далее, до бесконечности. Мои же творения принадлежат только мне,
сконструированные мной существа - это не граждане, не налогоплательщики, не
люди. Это композиции из частей трупов. Впрочем, я и клонирования полностью
не отвергаю. Для выращивания отдельных органов и тканей это вполне
годится...
Шрагин, незримо метавшийся в своем плену, понял, что экскурсия подходит
к концу. Экспонаты остались где-то позади. То, где он сейчас оказался, можно
было смело назвать операционной.
Над ним вспыхнул ослепительный после музейных сумерек свет. Энгельманн
с Динстом стали советоваться, давать ли анестезию господину Шрагину.
Господи, неужели они хотят замучить его, эти европейские интеллектуалы,
эти лощеные господа? Да еще и пожалеть денег на анестезию.
Это же Европа, Европа. Здесь этого не может быть, здесь все тихо и
благопристойно. Слышится звон инструментов, их звон пробирает до костей.
Где-то рядом гнусно шипит жидкий азот.
- Антуан, - сказал Йозеф Динст, - анестезию лучше дать. С болевым шоком
мы уже однажды имели дело, в крови половина факторов заплясала.
- Ладно, без особых возражений, - согласился Антуан. - Знаешь, Йошка, я
заметил, что с трупами мучеников как-то неприятно работать, даже инструменты
из рук выпадают.
- Абсолютно с вами согласен, - добавил Руслан, - пусть ты при жизни
полный мудак, а замучают тебя, и станешь святым. И бабы, встав в оральную
позицию, будут взасос целовать твои мощи.
Какое-то подобие облегчения - значит, в цивилизованной Европе уже не
потрошат без наркоза даже врагов мира и прогресса. Здесь действительно все
тихо и благопристойно.
Шрагин ухватил взглядом руку Энгельманна, подносящую шприц. На пальце
было странное кольцо - с насечкой, изображающей молнию и рядом деревцо в
круге. Где-то он уже это видел... О какой ерунде он сейчас думает... Но
все-таки этот рисунок он уже видел... в книге по истории Waffen SS[18 -
Элитные интернациональные подразделения фашистской Германии.]. Руна
"гибор" - сила в потомстве. Какое потомство у Энгельманна? Хотя... может
быть, оживленная мертвечина?
Вот так номер, Энгельманн поднес шприц к собственному предплечью, уже
перехваченному жгутом, и сделал себе укол. При этом смазливая его рожица
ненадолго исказилась в жутковатую личину смертносной богини вроде Кали.
Блин, да он еще и наркоман. Творит под кайфом.
Исследователи себе раньше такого не позволяли, максимум, чем они
стимулировали себя, так это булочками с изюмом и марципановыми сладостями.
И снова блестит игла. Шрагину кажется, что над ним вьется человек-оса.
Жало входит точно в вену парализованной жертвы, и она сразу понимает, что
случилось что-то непоправимое.
Тело как будто поехало вниз, но свет нагонял и обволакивал его,
одновременно становясь густым, пестрым и многоструйным.
Свет что-то делает со Шрагиным, у него исчезают тело, слух, зрение,
чувства, мысли, остается разве что набор безжизненных деталей, лежащих в
темном пыльном ящике. Потом не стало ни света, ни ящика. Осталось только
ощущение бесконечного падения.
Когда-то время возникло вновь.
Сквозь тьму стал просачиваться туман, а вместе с ним обрывки звуков,
образов, ощущений. Фрагменты боли, струи дурноты. А вместо тела - камень.
Рядом с натужным попискиванием фурычил какой-то прибор. Не разглядеть,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг