изрядно "попутешествовавший" Еруслан.
- Ну, хоть церковь признаешь? - спросил Митя, засовывая в рот жвачку,
чтобы поменьше нервничать. Не по себе ему было сейчас. Если засыплется
Еруслан с этим опознанием, то все станет на свои места, и Митя окажется
обычной жертвой заурядных бандитов. Но если что-то другое, то мир может
просто перевернуться...
- Была там церковь Покрова, толико иная, не такая смехотворная как эта.
Много выше, без луковицы, с куполом.
Митя выдохнул запертый в груди воздух. Уже что-то. Еруслан назвал
церковь правильно.
- А Кожевенный Конец до церкви или после?
- Да вообще сбоку. Там своя церковка имелась. Трифона Великомученика.
Резная такая, красивая. Деревянная вся. Здесь ее что-то не видно. Может, она
на месте той бани стояла?
- Баня, пожалуй, великовата, тогда всем батальоном не мылись.
Реконструкторы маленько напутали. - согласился Митя.
- За ней терема стояли боярина Кузьмы. Но здесь, на компьютере твоем,
заместо них пруд какой-то. Потом двор кожевника, как без него на Кожевенном
Конце, изба кузнеца, лавка стекольщика, дом менялы Соломона, а что ты
думаешь, иудеи в Рязани не водились? Даже не дом, а терем целый с этой самой
синагогой. Вон и машина твоя выдает, что найдены там монеты полуденных
стран - диргамы, динары. Ну, а дальше наш двор стоял... Так вот он, он
самый!
Еруслан так грохнул ладонью по стулу, вызвав дребезжание компьютера,
что Митя с минуту ничего кроме мучительного страха за любимую вещь не
испытывал.
- Ладно, давай посмотрим, какие находки на этом участке. Костяки вот
найдены... - сказал Галкин академическим голосом и осекся, потому что понял
о чем идет речь.
Еруслан как-то по детски подпер буйну голову пудовым кулаком.
- Эх, все мои там полегли. Где жили там и преставились, без погоста
обошлись.
- Извини, - сказал Галкин, хотя тут же запретил себе верить. - Значит
так, найдена ременная пряжка с буквами Л и Р. Пряжка бронзовая, и хотя буквы
кириллические, она в скандинавском стиле.
- Ну-тко, дай глянуть... Как пить дать тяти моего. Только раньше она
была не столь зеленая. А на обратной стороне кажись процарапано...
То, что сказал Еруслан, пришлось записать на бумажке, чтоб не забыть.
Хотя суть сводилась к простому пожеланию не забыть с утреца про штаны.
- Если "клюнуть" изображение сверху, то оно должно показать изнанку.
Так, пряжка переворачивается и теперь на виду какая-то надпись. Сейчас
сверю, - у Мити что-то потрескалось и просыпалась в груди. Или псы-витязи
самые грандиозные обманщики, перед которыми он совершенно слаб и беспомощен.
Или весь мир готов встать вверх тормашками. Чего же ему самому больше
хочется? Пожалуй все-таки того, чтобы цепочка кошмарных совпадений
прервалась и восстановилась прежняя справедливость...
- Эй, Митрий, что ты так с лица спал. Это я должен сейчас бледнеть ино
зеленеть. Меч, который твоя машина показывает, принадлежал моему отцу.
Признал я говно это. Не искусны мастера рязанские в оружейной ковке,
миролюбцы хреновы. У татар клинки китайские были, бухарские, исфаханские,
умело прокованные и закаленные, годные для колки и рубки... А когда тятька
мой оборонял имение и близких говенным рязанским мечом, я от татар бегал,
падло этакое.
Еруслан уронил пыльную голову на клавиатуру, вызвав всякие прыжки на
экране и Митя уже подумал, что продолжения не будет. Но минуту спустя
громила поднял лицо, сфокусировал взгляд и сказал: "Давай дальше".
- Археологи откопали здесь кувшин, вернее черепки и среди них остатки
берестяной грамоты. Что там процарапано?
И Еруслан точь в точь выдал всю длинную и нудную запись, имевшую на
бересте, плюс три слова, которые не дожили до нынешних дней из-за порчи
древесины.
- Что тебе еще, Митрий? Паспорт с фотокарточкой я бы тоже зарыл, кабы
имел.
- Не надо мне паспорта с фотокарточкой. - сказал Митя, у которого
сильно загудела голова. Впрочем, оставалась еще одна зацепка для
восстановления здравого смысла. Еруслан ведь мог заранее посетить сайт
"Старой Рязани".
- Еруслан, на кувшине сохранился отпечаток ладони, по нему видно, что
на мизинце отсутствовала верхняя фаланга. Ну-ка, покажи свою.
Еруслан поднес могучую пятерню к глазам Мити. И не было верхней фаланги
у мизинца, который по толщине равнялся двум большим пальцам программиста
Галкина.
- Это мы с ребятами в ножички играли. Доигрались... - пояснил
Еруслан. - Многое у меня растет заново без устали, волосы, ногти, кожа,
чешуя, шипы, а вот мелкая косточка на мизинчике так и не возвернулась.
Свершилось. Митя судорожно сглотнул накопившуюся в горле слюну.
- Что ты помнишь? Что с тобой произошло за эти семьсот семьдесят лет?
- Семьсот семьдесят - число великое. Но я... запамятовал их. Почти
ничего и не помню. Как жил в доме батюшкином припоминаю, как играли мы с
братцем в конный бой и салочки, а тятя хлебал из жбана. Не забыть, как
женился. Сваты обо всем сговорились, само собой, меня не спросясь, боялся я,
что невестушка драчливая окажется, с кулаками свинцовыми. Но Анастасья
справная девка была, с косой до попы. Как рубили нас поганые - помню. А что
следом случилось, помню лишь отдельными местами. Однажды на болотах я мужика
прибил, потому что обзывал меня кикиморой и не желал сухарями поделиться.
Нечего орать, когда человек лет сто не жрал. Как-то подобрали меня в свою
ватагу люди, именуемые казаками. На засеках вместе с ними подстерегал
ордынцев из Крыма. Вдругоряд заметил татарина, метнулся к нему с дуба
зеленого и зарезал. Это точно татарин был, хотя речь не татарскую имел. Он
крикнул: "О, мон дье". Како мыслишь, Митрий, что это за язык?
- Французский, похоже. А между этими "отдельными местами" что было,
Еруслан-сан?
- А ничего, или пузырение невнятное, или тьма с какими-то всполохами.
Егда тьма уходила, я сено косил, скотину пас. Меня мужики юродивым называли,
или полудурком. Как-то барыня ближайшая вывела меня к гостям своим, чтобы я
про свое "дежавю" сказывал. Потом, когда барыня уже в "Мулен Руж" выступала,
я скакал туда-сюда под красной хоругвью, в шеломе суконном, именуемом
буденновкой. Надлежало мне пленных порешить. Я поверх голов разил, потому
что ратоборство люблю, а не палачество. Но комиссар Петерс приметил мое
нерадение, велел меня расстрелить поутру. Помню, прошило меня огнем, в яму я
упал и сверху землей засыпан был. Следом ничего не помню, только кажется
червие по мне ползало, но тронуть не смело. А когда я из-под земли совсем
голый выбрался, то этой войне давно уже конец пришел. Какие-то люди увидели
меня нагого, срамного и в больничку спровадили. Там меня лекарь лечил от
хвори в голове. Санитар обижал меня, потому что я слабый был. Как-то силу
себе вернул, покарал его в лицо, и деру. Но поймали меня милиционеры и
отправили лес рубить.
А еще меня на войну взяли, когда Европа к нам на панцерах приехала. Там
я запутался в колючей проволоке, набежали недруги, угостили прикладом по
голове и в полон взяли. И пришлось мне несколько лет просидеть на корточках
у забора колючего с электрическим напряжением. Выучил я немало слов от
тевтонцев. Ду бист айн тоталь веррюктер Иван, говорили они мне. Данн
арбайтет их бай гроссем бауер. Айн арцт хат мих инс институт Аненербе
гебрахт. СС-лейте спрашивали, как прожить семьсот лет и сосали мою кровь для
своего фюрера.
Затем пришли наши и отправили в родную сторонку. Там допросили. Вначале
они не верили, а потом снова поняли, что я честно в плен попал и кровь мою
фашисты в самом деле пили. Пошел я себе хлеб искать. На дрезине долго
работал, в команде хоккейной играл. Но меня оттуда выгнали за грубость,
тогда я снова вернулся на болота. И заснул...
- Значит ты не видел своих товарищей семьсот пятьдесят лет?
- Из них я только Путяту и Мала признал. Путята и разбудил меня.
Сказал, деньги нужны. Надо кассу взять. А я еще молвил: "Что такое касса?"
11. Из жизни приятных дам
Попытка завершить Токийский проект завершилась ничем. И самое худшее,
Митя понимал, что следующей попытки уже не будет. Догорал последний
отведенный менеджерами день; в пакете, сделанном калифорнийским Рабиновичем,
таилась ошибка, но непрырывно идущий в митиной квартире пир пополам с
тризной и с элементами военного совета не давал никаких шансов найти ее.
Надежды, что все псы-витязи уйдут в какой-нибудь набег и больше никогда не
вернутся, не оправдались.
Полчаса назад приходила экс-супруга. Митя собрал в себе остатки
бодрости, чтобы показать ей сателлитовый адаптер, но тут поперек коридора
легла пьяная туша Мала.
- Нина, - сказал Митя бывшей жене. - Не обращай внимания, это очень
интересные люди, они воскрешают прошлое, и они скоро уйдут.
- Скоро уйду я, - сказала бывшая жена, - для воскрешения прошлого не
надо так сильно нажираться.
- Ну, Нина, лично я ж не виноват...
Митя посмотрел жалобным собачьим взглядом на некогда родную-дорогую
Нину и что-то растопил в ее сердце.
- Ладно, бери свой адаптер и поехали ко мне. Если ты еще что-то
представляешь из себя как программист, то сможешь закончить свою работу...
- О небо, как хорошо-то, я сейчас, - с готовностью откликнулся Митя, -
нищему собраться...
И в этот момент в дверь квартиры вошла Светлана, которой не было видно
с утра.
- Здравствуй, милочка, - поприветствовала она Нину.
- Так вот значит с кем ты тут воскрешаешь прошлое, - прошептала
побледневшая Нина и вышла, хлопнув дверью.
- Бабы - дуры, - пропела Светлана, - и что она в тебе когда-то нашла.
Нашла ведь, выкопала, как Шлиман Трою, если до сих пор злиться.
- Она может и копала, а вы только ломать мою жизнь умеете, и делаете
это высокопрофессионально, - страдающий Митя отправился на кухню и сел там,
безнадежно глядя на обгаженную плиту.
Однако Светлана не оставила его там в покое.
- Есть вещи гораздо более интересные, чем бывшие жены и плохие
программы... Я у одного знакомого мужчины-завлаба в лаборатории хорошо
порезвилась - у него установка по секвенации и картированию нуклеотидов...
пришлось, конечно, кое-что у Ракши, Еруслана и Путяты на анализ взять,
сперму там, кровь, - невинным голосом добавила она.
- Сперму, значит. - от перемены темы Мите несколько полегчало. - И что
ты с ней сделала?
- Экстрагировала, к примеру, ДНК, определила генные последовательности,
вырезала эндонуклеазой микросателлитовые отрезочки.
Светлана, сдвинув стаканы, раскинула на столе несколько распечаток с
длинными рядами цифр и символов. Затем нагнулась, отчего замаячили в вырезе
джемпера внушительные прелести, и кое-что обвела красным карандашом. Именно
на этом участке ДНК определяется живучесть клетки, сказала она. По-крайней
мере, синтез теломеразы определяется там, добавила она и подтянула к себе
другую распечатку. В ее движениях что-то от крупной кошки, предположительно
пантеры, подумалось Мите. Светлана коротко поработала карандашом и на этой
распечатке. А вот такой же участок ДНК, но уже от нашего витязя, сказала
женщина и улеглась рядом с распечаткой на живот. Карандашем я выделила более
сотни отличий, то есть мутаций, сказала она и искоса, сквозь прядь волос,
посмотрела на Митю. И не надейся, дружочек, что это случайные мутации под
воздействием выпитого и съеденного, - ее ножки заиграли в воздухе как
ножницы. Те же 26 отличий и в ДНК другого бессмертного. Ну, вот тебе и
верный след эндогенной вирусной инфекции. Она продолжила свой танец на
столе, только уже по поводу генов-корректировщиков, претерпевших у всех
витязей схожие и весьма характерные мутации. Спустя некоторое время Митя
осознал, что-то тут не так. По-крайней мере, зачем это он уставился на
Светлану как поросенок на анаконду?
- Что-то здесь не так, - повторил он вслух.
- Но анализ плазмидной ДНК у внутриклеточных бактерий дал схожие
результаты!
- Погоди, Света, такие работы не по плечу лаборантке. - сказал Костя,
крупно надеясь, что дамочка сейчас со смехом признается, что ловко разыграла
его.
Женщина отвлеклась от распечаток.
- А с чего ты взял, что была я лаборанткой простой? Какая же ты дубина,
Митя - даже муркой-наводчицей меня считал. Будем тогда знакомы - доктор
биологических наук Светлана Павловна Полевая. Еще два года назад возглавляла
назад отдел геронтологических исследований в кирпичевском институте. И на
мой взгляд, возглавляла неплохо. К рынку мы тоже приспособились, поэтому
лапу не сосали, когда нам урезали бюджет.
Все это выглядело не слишком правдоподобно, однако Митя понял, что в
нынешних условиях ему не надо быть слишком привередливым.
- Вы приторговывали этим самым "Инго"?
- Увы, до этого дело не дошло. У "Инго" было несколько
предшественников - спокойные надежные средства, которые прошли нормальные
клинические испытания. Их и продавали богатым старичкам из Америки, арабским
шейхам, страдающим болезнью Альцгеймера, Паркинсона и так далее. А вот сам
"Инго" был уже перспективным, даже революционным препаратом, однако с
большими сюрпризами. Поэтому мы им только крыс и мышей омолаживали. И к
примеру, мышки белые, с их двухгодичным сроком жизни, тянули все пять.
Впрочем, не скрою, что в половине случаев это еще приводило к сбоям в генных
механизмах и злокачественным новообразованиям.
- Для испытаний на людях многовато. - сказал Митя, замечая, что больше
на эту тему ему сказать собственно нечего.
- И я про тоже. Поэтому я разрабатывала "Перфекцин", препарат для
борьбы с генетическими сбоями. Но завистники съели меня, что говорится, на
десерт. С одной стороны меня стали выживать, с другой стороны от разных фирм
и компаний пошли предложения, подкупающие своей денежной новизной.
Из института тебя выперли за то, что мыши гораздо чаще дохли от рака,
чем превращались в мышиных мафусаилов, мысленно прокомментировал Митя. А
сейчас ты надеешься распотрошить псов-витязей и вытащить из них секреты
генетической надежности. Тебе еще подавай дерзкий набег на институт, где
лежат недостающие тебе препараты. И тут же Митя поймал себя на том, что
по-прежнему не добр по отношению к Светлане, хотя она оказалась в его доме,
скорее всего, случайно и, надо признать, немало украсила его. Ну да, она
ловко пытается запрячь полоумных старцев-витязей в свои сани, они проворно
перетягивает на себя одеяло, но это так по-женски, по-человечески, и этому
быть в веках. Наверное, из-за этого одеяла, вернее того, что под ним лежит,
он и не добр. Лежит там умное женское тело плюс проворный ум. Кстати,
Светлана и сейчас безошибочно распорядилась своим телом. Ее коленки
оказались перед глазами Мити, который никак не мог подняться с табуретки.
- Мне говорили, мол, Светик ты наш ясный, вместо того, чтобы вкалывать
на институтское начальство, будешь сама себе менеджером и директором - белая
раса быстро ветшает и твои разработки ей нужнее всяческих богатств...
Короче, я ушла в фирму "Бессмертие инк", совместное предприятие с
"Рон-Пуленк". Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это обычная
блатная контора, которая отстегивает за "марку" кому-то в "Рон-Пуленке", что
мои хозяева в гробу видели долгосрочные исследования и ждут только одного,
что я им скоренько притащу в клювике "эликсир бессмертия". Плюс средство для
половой мощи, плюс феромоны, чтобы бабы слетались, плюс набор ядов для
интеллигентных убийств, а то рука от пистолета и ножа устала. Вот теперь
идти мне было уже некуда. И я пошла на...
- На панель, - с готовностью подсказал Митя, все еще надеясь, что
научное светило превратится обратно в путану, и заодно пытаясь оторвать
широко распахнутые глаза от Светиного тела. Черт, даже глазные мышцы
заболели.
- Я пошла по тропе удовольствий. Я впервые обратила свое мастерство и
свою деньги на саму себя. Ты бы видел меня два года назад - волевой двойной
подбородок, изморщиненный мыслями лоб, серые угреватые щеки. Но вот исчезли
лишние двадцать кило, подтянулась и очистилась кожа, заиграли афродизиаки,
поплыл серотонин и превратилась я из бомбы гастрономической в бомбу
сексуальную. И, как многие могли убедиться, любое дело я делаю
профессионально.
Про силикон как-то забыла сказать, добавил про себя Митя и вынужден был
признать, что не только тело ее приманивает, наполовину искусством
сформированное, но и само это искусство, которого у нее хоть отбавляй.
- Что губки облизываешь, Митя. Хочешь насчет интимных подробностей
поинтересоваться?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг