прервал Кронин, появившийся на экране видеофона.
- Ты в самом деле решил ввести рох-три?
Лобов вздохнул:
- Решил. А что, неправильно?
- Не знаю. Но Клим был бы "за".
- И я подумал об этом.
- Я сейчас приду, Иван, только закончу сеанс с экспедицией.
Лобов грустно улыбнулся:
- Ты думаешь, это поможет?
- Не думаю. Но все-таки приду.
Клим спал, все так же мерно, поверхностно дыша. Лобов откинул легкое,
невесомое одеяло, взял со столика инъектор с раствором рох-три и
заколебался. Ему много раз приходилось рисковать в своей богатой
приключениями патрульной жизни. А сейчас?
И почему-то, уже на все решившись и держа инъектор в руке, Иван медлил
и думал. Думал не только о Климе, но и о Жане Вернее и его жене.
Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает, что произошло с экспедицией
"Кентавр".
Но Ивану представилось такое: гриб-гигант все время экспериментировал,
и однажды в порядке очередного эксперимента он разбудил Жана, погруженного
в беспамятство. А потом было поздно, гриб не сумел, а может быть, и не
захотел его удержать. И Жан Верней, руководитель экспедиции "Кентавр",
нашел силы выполнить свой долг перед всеми людьми и своей женой.
Глядя на спящего Клима, Иван представлял, как Жан пришел в себя где-то
в полутьме подземелья и при фосфорическом свете грибов-люминофоров
обнаружил рядом с собой живую, но бесчувственную жену. Как он с ужасом
старался понять, что же такое случилось. И как понемногу начал гаснуть
вспыхнувший было у него огонек памяти и разума. Но Жан Верней не пожелал
сдаться. Он знал, что должен, обязан сообщить о себе людям. Откуда он взял
силы в своем обессиленном теле? Как он добрался до станции? Чувство долга
привело его к цели через непроглядную темень беспамятства. Он сделал, что
должно. Он хотел сделать больше, но исчерпал свои силы. И тихо умер,
уронив голову на пульт управления подземной машины.
Иван провел рукой по лицу, прогоняя непрошеные чувства, оголил руку
штурмана и нажатием кнопки ввел рох-три. Теперь оставалось только ждать.
Лобов накинул на Клима одеяло и встал. Недолго ждать. Минут пять - десять.
Алексей еще не успеет возвратиться с маяка, а все будет решено. Все. Кем
будет Клим. И кем уже никогда не будет.
Иван прошелся взад-вперед по госпитальному отсеку, подошел к Климу,
послушал, как он ровно, спокойно дышит. Взял в руки книгу, но, даже и не
раскрыв, снова положил на столик. Подошел к иллюминатору. Сегодня была
редкая для Перл погода. Почти цепляясь за вершину корабля, тянулись
лохматые коричневые, с оранжевыми разводами облака. Моросил дождь.
Колыхалось шоколадное море. Понуро стояли остроголовые грязно-рыжие ели.
Непогодь.
- Иван!
Услышав этот слабый голос, Иван обернулся так, что локтем ударился о
стену. Клим сидел на постели, глядя на него с легкой растерянной улыбкой.
Он попытался было подняться на ноги, но Иван, очнувшись от столбняка, в
мгновение ока оказался рядом с ним.
- Лежи! - постарался как можно более сердито сказать он, укладывая
штурмана на подушку.
Слабая улыбка Клима приобрела лукавый оттенок.
- Так я болен? Сколько же я проспал, Иван?
- Долго.
- Как долго?
- Долго, две недели, - сказал Лобов, понимая, что от Клима все равно не
отвяжешься.
- Две недели, - не столько удивился, сколько констатировал штурман и
вдруг забеспокоился: - А где Алексей?
- Жив-здоров, - улыбнулся Лобов, - скоро явится сюда.
Клим кивнул головой, легкая морщина прорезала его лоб.
- А ребенок? Я нашел ребенка в такой странной колыбели. Он жив? Или мне
приснилось все это?
Иван покачал головой.
- Нет, Клим, не приснилось. Но ребенок умер.
- Жалко. А Майю нашли?
- Нет. Не нашли.
Лобов солгал. Используя тяжи грифов как путеводные нити, они с Алексеем
нашли и Майю. Как и Жан Верней, она умерла от истощения. Несомненно,
гриб-гигант как-то питал их, иначе они бы никогда не прожили долгих четыре
года, но чего-то, видимо витаминов, не хватало в этой пище. Майя была
мертва, но зачем Климу было сейчас узнавать об этом?
- Клим, - вслух сказал он, - ну почему ты ничего не сообщил нам? Почему
один полез на рожон?
Штурман покровительственно улыбнулся:
- Ты чудак, Иван. - Он посерьезнел, в глазах его отразилась грусть, а
может быть, и тревога. - Там же был ребенок. Маленький ребенок на чужой
планете! И он плакал, так жалобно плакал.
Клим беспокойно шевельнул головой, и Лобов осторожно положил руку на
его холодный лоб.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 28.12.2001 16:01
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг