прокаженных?
- Может быть, они невидимы, бестелесны и становятся сами собой лишь
после смерти или глубокой ночью, когда на небе полная луна.
Клим покосился на серьезное лицо Кронина и засмеялся.
- Причем по крику петуха, как нечистая сила, материализуются и тащат за
собой в колдовские подземелья все живое, что только попадается. Так, что
ли?
- Может быть, и так, - инженер был непробиваемо серьезен, - а может
быть, они просто боятся.
- Чего?
- Нас. Нашей активности. Шума. Всех этих вездеходов, глайдеров и
униходов. Нашей дотошности и холодной рациональности, нашего утилитаризма.
- Не проще ли вышвырнуть таких неприятных гостей с планеты?
- Может быть, они и вышвыривают, когда им сильно докучают. Недаром же
нет никаких следов ни Майи, ни Жана.
Клим усмехнулся:
- Выходит, что здесь нечто вроде глобального дома отдыха, куда
крутолобые лилипуты прилетают отдохнуть от трудов праведных, а может, и от
разбойных дел?
- Не исключено. Присмотрись, - Кронин приостановился, вздохнул полной
грудью, оглядываясь по сторонам. - Не чувствуется здесь первозданной
дикости. Это не джунгли, не сельва и даже не тайга. Нет тут ни муравьев,
ни гнуса, ни москитов. Нет ядовитых змей и пауков. Я уж не говорю о львах
и леопардах. Полудикий парк, где можно наслаждаться природой, гулять и
развлекаться.
- Целая планета для игр и развлечений? Не слишком ли расточительно?
- Отнюдь, давай-ка теперь я. - Инженер забрал у Клима увесистый рюкзак,
куда была уложена находка вместе с многочисленными образцами и пробами
окружающей почвы, флоры и фауны, и продолжил: - Человек боготворит труд
только до тех пор, пока он голоден, наг и неустроен. А когда первичные
биологические инстинкты удовлетворены, ему становится ужасно скучно. И на
смену труду приходит другое божество - развлечение, игра. Да что человек -
играет все живое! Кошки, собаки, птицы, дельфины, рыбы. Наверное, амебы и
медузы тоже играют, только они так далеки от нас, что мы не понимаем этих
игр. А что такое величайшие открытия науки, как не результат азартной игры
с темными и тайными силами природы?
- Долой труд, и да здравствует игра! - засмеялся Клим.
- Ну зачем же так легкомысленно, - сказал Кронин. - Без труда не
вытащишь и рыбку из пруда. Но я убежден, что чем дальше мы будем восходить
по дороге разума, тем все больше тяжкий осмысленный труд и бездумная
радостная игра будут сливаться в некое сияющее целое, о котором мы пока и
понятия не имеем.
- А мы не ослепнем от этого сияния?
- В крайнем случае можно будет надеть очки.
- Игра, - в раздумье повторил штурман, - может быть, и игра. Но игры
редко кончаются смертью, Алексей. А в этих лесах каким-то загадочным
образом погибло три сапиенса: Майя, Жан и вот этот товарищ, наиболее
прочные детали которого лежат у тебя за спиной. Жан и Майя были
космонавтами, людьми, которых специально готовят для встречи с
неожиданным. Какая уж тут игра! Жестокость!
- Мне надоели разговоры о жестокости разума.
- Почему обязательно разума? - возмутился Клим.
- А разве нет? У меня из памяти не выходит мощный, могучий лоб, -
Кронин встряхнул рюкзак, - этого существа.
- Дался тебе этот лоб! А может быть, под ним пустота. Может быть, этим
лбом лилипутики разбивают пальмовые орехи, а не мыслят.
- Ну ты все-таки ерник, Клим.
- А может быть, такие могучие лбы нужны этим типам для брачных схваток.
Разбегаются и, как бараны, лоб в лоб. У кого лоб массивнее, тот и
победитель!
Кронин не сдержал улыбки, но тут же посерьезнел и приостановился.
- Глайдер.
Крылатая машина была почти незаметна в сгустившемся сумраке. Но ее
чуткие приборы уже уловили приближение людей, и они приветливо замигали
бортовыми огнями: зеленым на правой плоскости и красным на левой.
6
Лобову не спалось. Его усталый мозг механически снова и снова перебирал
факты, на которых он останавливал днем свое сознательное внимание. Этот
пестрый хоровод, лишенный логики и цельности, начинал крутиться то с
начала, то с конца, то с середины, оставляя чувство неудовлетворенности и
смутного беспокойства.
Как бы то ни было, все говорит за то, что именно Жан Верней побывал на
научной станции - окно выжжено левой рукой, а Жан был левшой. Жан добрался
до гравитостанции, а дальше принялся действовать явно в противоречии с
логикой и здравым смыслом. Ведь, казалось бы, самое разумное - вступить с
базой в двустороннюю связь, но Верней этого не сделал. Он ограничился
нажатием аварийной кнопки и снова исчез. Почему? Его могли заставить уйти,
но это было ох как непросто сделать - у Жана был лучевой пистолет. Он бы
не сдался так просто, остались был следы борьбы и лучевого оружия.
Следовательно, заставить - отпадает. Жан Верней ушел сам. Видимо, он очень
спешил, экономил буквально каждую секунду: он выжег окно, а не
воспользовался дверью, он не стал говорить, ограничившись однократным
нажатием аварийной кнопки. Жан отчаянно спешил, для него или для Майи это
был вопрос жизни и смерти. Но тогда он должен, обязан был воспользоваться
каким-то транспортом. Между тем в ангаре научной станции спокойно стоят
законсервированный униход, два глайдера и катер - эти традиционные
средства исследования планет.
Сон отлетел неслышно, как летучая мышь. Хоровод фактов распался, голова
стала ясной и холодной. Традиционные, стандартные средства! Иван сел на
постели. Может, дело в том, что, осуществляя поиск, они обращали внимание
лишь на стандартное? А дороги к истине часто лежат через исключения.
Лобов встал, включил свет и принялся неторопливо одеваться. Не было ли
в распоряжении экспедиции "Кентавр" нестандартных транспортных средств?
Ведь это была целая экспедиция, а не патрульный корабль! Скажем, аппаратов
для высотных, глубоководных или подземных исследований.
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить товарищей, Иван прошел в ходовую
рубку корабля и достал из сейфа документы, относящиеся к снаряжению
экспедиции "Кентавр". В списке транспортных средств он без труда обнаружил
то, что искал, - геологический бот для подземных исследований.
Закрыв сейф, Иван заколебался - разбудить товарищей или обследовать
ангар одному? Ангар располагался рядом со стоянкой "Торнадо" в зоне
защитной сигнализации, так что опасности практически не было никакой. А
тревожить товарищей из-за своих более чем проблематичных предположений
Ивану не хотелось. Наконец решившись, Лобов прошел в шлюзовую камеру,
надел легкий защитный костюм, вооружился лучевым пистолетом и мощным
карманным фонарем. Распахнув наружную дверь шлюза, Лобов невольно
приостановился. Прохладный колючий воздух пахнул в лицо, погладил кисти
рук. Совсем низко над лесом висела огромная рыжая луна, пронзенная
вершиной старой ели. К кораблю из сиреневой темноты неслышно подбиралась
целая армия остроголовых призраков-елей: впереди малыши, жавшиеся к самой
земле, за ними любопытные подростки, а позади темные исполины, тянувшие
строгие головы к звездам. Странно, но Ивану почудилось, что вот сейчас из
сиреневого сумрака, взявшись за руки, выйдут Жан и Майя, выйдут и окликнут
его. И этот момент никак нельзя упустить, потому что они снова исчезнут, и
тогда уже навсегда. Не чувствуя, как за ворот защитной куртки ползут
колючие струйки холодного воздуха, Лобов до боли в глазах вглядывался в
темноту, но вокруг были молчаливые, неподвижные ели, одни ели. Ни шороха,
ни звука, ни движения воздуха. Испуганный, затаившийся, зачарованный
кем-то мир.
Слегка досадуя на себя, Лобов стряхнул наваждение чужой лунной ночи,
спустился по трапу на землю и дорожкой, которая обозначилась синими
светляками фонариков, направился к ангару. Фонарики зажигались впереди и
сразу же гасли, едва Иван проходил мимо них. В ночной тишине звуки шагов
казались неестественно громкими.
Лобов не стал открывать центральную дверь, через которую выводили
машины, а прошел в ангар малой боковой дверцей. В помещении вспыхнул
рассеянный дежурный свет. Он упал на крылатые глайдеры, на униход, похожий
на большого черного жука, на стремительное серебристое тело морского
катера.
Оглянувшись, Иван в гулкой ангарной тишине прошел вперед и там за
временной переборкой увидел то, что искал, - тяжелую отливающую синевой
сигару геологического бота. Достав карманный фонарик, Лобов осветил его
острым слепящим лучом.
На синеватом корпусе машины заиграли тусклые блики, зеркалами
вспыхнули, погасли и снова вспыхнули, повинуясь движению светового луча,
овальные иллюминаторы кабины. В монолитном корпусе, рассчитанном на
тысячетонные нагрузки, Лобову почудилась тонкая черная щель. Сразу
насторожившись, он подошел к боту вплотную, и сердце у него екнуло:
входной люк кабины не был загерметизирован; между краями крышки и корпусом
оставалась тонкая миллиметровая щель. Ее не было заметно ни днем, ни при
ангарном освещении, она проявилась лишь в узком, косо падавшем луче
карманного фонаря.
Иван нажал кнопку подъемного механизма и, пока тяжелая крышка
торжественно и бесшумно поднималась, открывая в синеватом металле черный
провал, ногой пододвинул к кабине стремянку, поднялся на три ступени и
заглянул внутрь.
На месте водителя, уронив голову и руки на пульт управления, сидел Жан
Верней. Ему хватило сил только на то, чтобы добраться от связной рубки до
бота и умереть.
7
Есть сколько угодно лавинообразно развивающихся реакций: обвал, обычные
и ядерные взрывы, формирование новых видов животных на специфичной
генетической основе, цепочка научных открытий после формулировки ранее
неизвестного фундаментального закона природы. Полушутя-полусерьезно Клим
утверждал, что и случайные находки - счастливые и несчастливые -
подчиняются тому же принципу. Стоит сделать одну, как они начинают
сыпаться как из рога изобилия. Поиски на Перл еще более утвердили его в
этом мнении. Совершая ежедневный контрольный облет острова, Клим наткнулся
на такой феномен, что после короткой посадки прекратил выполнение задания
и вернулся на корабль.
Лобов, который вместе с Алексеем занимался профилактическим осмотром
унихода, при виде Клима посмотрел на часы и спросил:
- Что случилось?
Клим с некоторой торжественностью извлек из кармана большую ярко-синюю
шишку и протянул ее командиру.
- Ну и что? - спросил недовольно Иван, машинально беря ее правой рукой.
И прикусил язык. Форма шишки была поразительна. Она представляла собой
точную копию корпуса "Торнадо". У Кронина, который смотрел через плечо
командира, вытянулось лицо.
- Это с той самой елочки, которую вчера Иван привязал к шесту, -
уведомил штурман, наслаждаясь изумлением товарищей, - и все шишки такие.
Все до единой!
- Да-а, - несколько растерянно протянул Иван, не пытаясь скрыть
удивления.
- Копия корабля, - сообщил Клим таким тоном, точно он собственноручно
изготовил эту копию.
- Да копия-то какая! - взглядом попросив разрешения, Алексей осторожно
взял чудо-шишку у Ивана и принялся внимательно разглядывать ее,
поворачивая длинными ловкими пальцами. - Сохранены все главные детали:
шасси, люки, антенны, иллюминаторы. Не шишка, а сувенир!
- А может быть, не сувенир, - Клим ревниво забрал свою находку из рук
инженера, - а своего рода сигнал, обращенный к нам.
- Странный сигнал, - усомнился Лобов.
- Сигнал, конечно, совершенно необычный, - согласился Кронин, - но,
возможно, аборигены не могут или не желают вступать с нами в прямые
контакты, а другие сигналы мы не способны воспринять или не замечаем.
- Не доросли? - усмехнулся Клим.
- Не исключен и такой вариант.
- А если, - Лобов было замолчал, но потом все-таки продолжил, - если
этот сигнал не от аборигенов, а от Майи Верней?
Космонавты переглянулись. В этот момент они вспомнили о Жане Вернее. Он
страшно исхудал перед смертью, и труп его не столько разложился, сколько
мумифицировался. Но что самое странное - Жан был с головы до ног выпачкан
землей. Земля у него была не только на одежде, но и в волосах, в складках
кожи, в уголках глаз. А ногти у Вернея были забиты землей так, словно он
голыми руками рыл себе ход и, как крот, прополз под землей. Он отчаянно
спешил, но эта изнурительная предсмертная спешка привела его не в кабину
глайдера, не в униход, а в машину, которая может ходить под землей.
Торнадовцы не сомневались, что аборигены держали супругов Верней в плену,
где-то в подземелье. Когда Кронин в своей флегматичной манере высказал
недоумение по поводу целей такого пленения, Клим зло спросил, что он
думает по поводу целей содержания в земных зоопарках обезьян и медведей.
Инженер тогда непривычно смутился и задумался. Может быть, поэтому он
теперь немедленно поддержал командира.
- Как это нам сразу не пришло в голову? Да и как иначе Майя может
подать весть о себе из подземелья?
- Значит, она жива? Тогда мы не имеем права медлить! - вскинулся Клим.
- Не будем пороть горячку, - спокойно сказал Лобов, - Майя, если она
жива, смогла протянуть здесь целых четыре года. Вряд ли несколько дней
могут что-либо изменить.
- Ты забываешь о судьбе Жана!
- Я думаю, - хмуро сказал командир "Торнадо", - что Жан Верней сам
выбрал свою судьбу. Как бы то ни было, совершенно ясно одно: надо
внимательно, детально обследовать и эту загадочную елку, и все, что ее
окружает.
8
Клим вошел в кают-компанию так тихо, что Лобов, сидевший за
микропроектором, его не заметил. Освещение было выключено, сумрак
раздвигал стенки помещения, накинув покрывало таинственности на мебель и
оборудование. Зато салатный столб солнечного света, врывавшийся в овальный
иллюминатор, казался до того осязаемым, что его хотелось погладить рукой.
Этот контрастный неземной свет обливал зеленью обеденный стол и кресло,
бросавшие на пол густые черные тени, зеркалом ложился на светлую стену, а
самым краешком освещал затылок Лобова. Лицо Ивана, освещенное только
отраженным рассеянным светом, казалось землистым, а голову его украшала
какая-то чертовщина, не волосы, а трава или водоросли. Он был так непохож
на настоящего живого Ивана, что Клим протянул руку и щелкнул кнопкой
корабельного освещения. Миг, и теплый розоватый свет погасил таинственное
сияние неземного солнца. Лобов поднял от проектора голову и двумя пальцами
- большим и указательным - помассировал уставшие глаза.
- Что нового?
- Чудеса! - доверительно сообщил штурман, Иван видел, что он очень
доволен результатами анализа.
Обследование удивительной елочки и прилегающей местности порядком
затянулось. Были взяты образцы тканей самой ели и окружающих деревьев,
пробы почвы, воздуха, воды, было заложено несколько шурфов разной глубины.
С глайдера произвели съемку местности в различных лучах электромагнитного
спектра, прочесали лагуну и побережье биолокатором.
Ничего сенсационного обследование не принесло, хотя мелочей набралось
изрядно. Например, пробы почвы оказались заметно беднее микроорганизмами,
чем в других районах Перл, вода лагуны несколько опреснена, болезнь елочки
объяснялась не близостью ее к морю, а грибным поражением и так далее, и
тому подобное. Никаких следов Майи Верней или заточивших ее в подземный
мир аборигенов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг