смахнул со стула какие-то журналы и небрежно пододвинул его мне.
- Садитесь.
Сегодня я заметил то, что не бросилось мне в глаза при первой встрече:
Шпагин уже не молод, по крайней мере за сорок, в черных волосах серебрится
седина. Лицо бледное, хмурое и утомленное.
- Извините за беспорядок, - сказал он, не глядя на меня. - Нет
настроения. Всех разогнал в отпуск и сижу, как сыч, один.
Он устремил на меня цепкий взгляд.
- Не проболтались?
Я возмущенно, но внутренне гордясь собой, передернул плечами.
- Ну вот и отлично, - равнодушно констатировал Шпагин. Он помолчал,
поглаживая рукой плохо выбритую щеку, и невесело усмехнулся:
- Что, верно, не прочь поболтать с Логиком? Я улыбнулся.
- Очень даже не прочь.
Шпагин отвел глаза и хмуро буркнул:
- Нет больше Логика.
- Как нет? - удивился я.
- А вот так, - зло ответил Шпагин, - нет и все! - Он полез в карман,
достал портсигар. Портсигар был пуст, и Шпагин с досадой почесал затылок.
- Курить у вас нет?
- Не курю, - виновато ответил я.
- Ну и правильно, что не курите.
Шпагин' привстал с дивана, наклонился над пепельницей, выбрал окурок
побольше, чиркнул зажигалкой и жадно затянулся.
- Нет больше Логика, - с какой-то безнадежной грустью повторил он.
- Поломка? - сочувственно спросил я.
Шпагин неожиданно усмехнулся и снова помрачнел.
- Если бы поломка, - мечтательно проговорил он, - я был бы счастлив как
мальчишка, которому купили велосипед с мотором.
Он бросил окурок в пепельницу и отрывисто произнес:
- Логик сошел с ума.
Некоторое время я продолжал сочувственно улыбаться, только потом до меня
дошел подлинный смысл слов Шпагина.
- Что?
Шпагин поднял на меня глаза и негромко, внятно повторил: - Сошел с ума,
понимаете? Тронулся, психом стал! Пришлось выключить его и стереть всю
благоприобретенную оперативную память.
Он отвел глаза в сторону и хмуро закончил:
- Нет Логика. Есть машина, громоздкая мертвая машина, ждущая нового
эксперимента.
Шпагин сидел задумавшись, а я осмысливал услышанное и понемногу приходил
в себя. Машина, созданная руками человека, сошла с ума. Сумасшедшая машина!
Взбесившийся автомобиль, ошалевший экскаватор, рехнувшийся прокатный стан,
чокнутый автомат по продаже прохладительных напитков, пишущая машинка -
шизофреник! Это же карикатура, гротеск, а не действительность, такое можно
сказать лишь в шутку! Однако ж логос - это не просто машина, а машина
мыслящая, своеобразный машинный эквивалент человеческого мозга. Логосы
мыслят, а мыслить можно по-разному: и правильно, и неправильно. Неправильное
мышление и есть психическая неполноценность, крайнее выражение которой
безумие. Сумасшествие мыслящей машины - своеобразная разрегулированность,
что-то вроде помпажа реактивного двигателя или непроизвольного
самовозбуждения радиотехнической схемы. И все-таки - сумасшедшая машина! И
смешно, и страшно.
Но не только смешно и страшно - жалко. Не машину, не логосов вообще, бог
с ними! Жалко Логика. Какой это был забавный и своеобразный парнишка! Как
это он говорил? Кошка живая, а не мыслящая, муха живая, а не мыслящая, а я -
мыслящий! Сколько гордости было в этих по-детски наивных словах. - "Почему
это все живое ограничено в пространстве такими сложными поверхностями, что
их нельзя выразить через элементарные функции?" - А правда, почему? Почему в
природе все так криво и неопределенно? Почему, ухитрившись разместить в
одной крохотной клетке сложнейшую биофабрику, природа так и не удосужилась
изобрести простейшего колеса или червячной передачи? Да, интересные вопросы
ставил этот любознательный мальчишка. И вот его нет.
- Жаль Логика, - вздохнул я, - просто жаль! Шпагин покосился на меня и
скривил губы в усмешке. Я сразу понял, какой я остолоп. Что значит мое
мимолетное огорчение по сравнению с настоящим горем Шпагина?!
- Не все ведь получается сразу, - я постарался, как мог, утешить Шпагина,
- уверен, следующий опыт будет удачнее!
- Уверены?
В голосе Шпагина явственно слышалась ирония.
- Уверен, - бодро подтвердил я, - аппаратура, как правило, барахлит в
первых опытах. Стоит устранить неполадки...
- Первые опыты, неполадки, - Шпагин передразнил меня, он вообще был, как
я успел заметить, весьма бесцеремонен в обращении, - вашими устами да мед
пить!
Он привстал, опять было полез в пепельницу и даже выбрал окурок, но потом
с досадой бросил его прямо на пол.
- Это не первый, а сто первый опыт! - хмуро сообщил он, не глядя на меня.
- И. ..
- И всякий раз логосы сходили с ума. Одни немного раньше, другие позже,
но всякий раз конец был удивительно однообразным! И заметьте, ни разу, ни
единого разу нам не удалось обнаружить в машине даже самой крохотной
неисправности.
- Не понимаю.
Шпагин передернул плечами.
- Вы думаете, я понимаю?
- Может быть, контроль был недостаточно тщательным? - нерешительно
предположил я.
- Забавный вы человек! - Шпагин разглядывал меня с невеселой усмешкой. -
Любите пошутить. Два года, понимаете вы, два года коллектив бьется над
доводкой логосов! Для нас это вопрос всей жизни! Да знаете ли вы, что если
до конца этого года мы не получим нужного результата, то скорее всего нашу
группу разгонят ко всем чертям собачьим! Разве мало юродствующих идиотов,
которые готовы использовать любой предлог, чтобы прикрыть нашу работу? И вы
допускаете, что в такой обстановке контроль был недостаточным?
- Я ведь не знал этого, - сконфуженно пробормотал я и спохватился: -
Кстати, а что думает по поводу всего этого Горов?
Шпагин нахмурился.
- Горов болен. У него был инфаркт, и врачи категорически запретили его
волновать. Мы уверяем его, что все в порядке и победа близка.
- Да, - сказал я сочувственно.
- Одно к одному, - подтвердил Шпагин.
- Но причина должна быть, хотя бы какая-то внешняя причина сумасшествия!
Шпагин впервые за время нашего разговора улыбнулся просто, без горечи и
иронии.
- Да причина давно известна. Логосы сходят с ума, когда ими накоплен
некоторый определенный минимум информации.
- Как? - не понял я.
- Очень просто. После запуска, который, если хотите, аналогичен
человеческому рождению, их интеллект равен нулю, у них есть лишь
конструктивная способность к мышлению, но не само мышление. Они похожи на
новорожденных детей - ведь и человек не рождается готовым мыслителем. Сами
знаете, какая уйма времени и сколько труда нужно для того, чтобы человек
научился мало-мальски четко мыслить. Примерно так обстоит дело и с логосами.
Само собой, полной аналогии между ребенком и логосом нет не только с
субстанциональной, но и с функциональной точки зрения. Если развитие ребенка
начинается, в общем-то, с нуля, то логос к моменту запуска уже имеет
некоторый объем безусловных истин, которые заложены в него в виде жесткой
программы.
- Прежде всего математика, - сказал я, вспомнив Логика.
- И не только математика, но и самые общие сведения о человеческой морали
и эстетике. Короче говоря, логосы от рождения уже довольно
высокообразованны. Если сравнивать их с детьми, то это необыкновенно
одаренные, гениальные дети. И все-таки - это дети, сущие дети.
Глядя в пол и хмурясь, Шпагин замолчал, словно забыв о моем
существовании. Через десяток секунд он потер лоб и вяло продолжил:
- В общем, период детства, то есть период начального накопления
информации, протекает у логосов нормально. Осложнения начинаются, когда у
них развивается отвлеченное, абстрактное мышление. Появляется и
прогрессирует раздражительность. Прежняя непринужденность мышления
осложняется приступами излишней возбудимости или напротив - заторможенности.
Все эти явления довольно быстро развиваются, логос становится
подозрительным, у него появляются неясные страхи, а потом и галлюцинации, -
Шпагин покосился на меня и сердито подтвердил: - Да-да, не удивляйтесь, и
галлюцинации. Они видят чудовищ, эклектически сконструированных из самых
различных, случайно подобранных и часто несовместимых элементов, невероятные
поверхности и тела, переплетающиеся самым причудливым образом, загадочные
огни, вспыхивающие по закону, который никак не поддается расшифровке. В
общем, машинный психоз, другого названия этой чертовщине не подберешь.
Шпагин несколько секунд собирался с мыслями, потирая свой крутой выпуклый
лоб, и в прежнем вялом тоне продолжал:
- В конце концов, это завершается либо неуемным буйством, либо полным
оцепенением. Особенно поражает оцепенение. Поначалу кажется, что логос
просто-напросто выключен! Но нет! Приборы показывают, что он работает на
полную мощность, напряженно, иступлено мыслит о чем-то. Впрочем, мыслит ли?
Кто знает это?! Пробыв неопределенное время в оцепенении, логос ненадолго
приходит в себя. Отвечает на вопросы, довольно здраво рассуждает, а потом
впадает в буйство. Кричит, бормочет бессвязные слова, ужасается, бессистемно
применяет эффекторы, если они подключены, и наконец снова впадает в
оцепенение. И так без конца, как маятник: буйство - оцепенение, буйство -
оцепенение, выхода из порочного круга лет.
Шпагин поднял на меня глаза.
- Вот такие невеселые пироги выпекает наша группа. Будете сочувствовать
или обойдемся без этого?
- Ну зачем же вы так, - сказал я, знаете, мне кажется, что во всем этом
есть кончик, за который можно уцепиться, а? У меня такое ощущение, что стоит
как следует подумать, как... тайное станет явным!
Шпагин презрительно усмехнулся.
- Николай Андреевич, - сказал он безнадежно, - такое чувство преследует
нашу группу два года, прямо с момента запуска первого логоса. И до сих пор -
нуль!
В этот момент я вспомнил о Гранине. За Сергеем в институте стойко
держалась репутация своеобразного специалиста по разгадыванию запутанных
дел: экспериментальных ошибок, просчетов, необоснованных выводов и
парадоксальных результатов, в общем по всем тем каверзам, которыми столь
богаты дороги в неизведанное. Я сам несколько раз и всегда с неизменным
успехом прибегал к его помощи. В его способности проникать в самую суть
захламленной, перекрученной проблемы было что-то, похожее на волшебство, на
озарение, а отнюдь не на строгую, чопорную науку. Как это я сразу не
вспомнил об этом?
- Юрий Иванович, - сказал я не без торжественности, - я знаю человека,
который может вам помочь.
- Вот как, может? - Шпагин не выразил никакого воодушевления.
- Может, - уверенно подтвердил я.
- А вы знаете, сколько их находилось, таких вот могущих, и как плачевно
все это выглядело в итоге?
- Этого я не знаю, - ответил я хладнокровно, - зато я уверен, что если
вам не поможет Сергей Гранин, так уж никто не поможет.
На лице Шпагина появилось выражение заинтересованности.
- Как вы сказали? Имя я не расслышал!
- Сергей Владимирович Гранин. Я имею честь работать с ним в одном
институте и отлично его знаю.
Шпагин усмехнулся и потер свой выпуклый лоб.
- Любопытно, черт возьми!
- Что, собственно, любопытно? То, что мы работаем с Граниным в одном
институте? - с некоторым раздражением спросил я.
Шпагин вскинул на меня глаза.
- Знаете, мне уже советовали обратиться к Гранину. Я был приятно удивлен,
но постарался сохранить невозмутимость.
- Вот видите.
- Вы знаете Сашку Медведева?
- Мы учились с ним в одной группе.
- А сейчас мы с ним в одной группе. Так вот Сашка говорил примерно то же
самое, что и вы.
- Что ж тут удивительного, он знает Гранина!
- Но ведь это смешно, понимаете? Черт его знает, как смешно! И глупо!
Обращаться к случайному человеку, после того как куча специалистов,
полностью отдавшихся этому делу, потерпела неудачу!
- Знаете ли, иногда со стороны виднее.
- Это верно!
- А потом, - продолжал я убежденно, - Сергей - это же настоящий Шерлок
Холмс в науке! Это у него от бога!
- По мне все равно, от бога или от черта, - махнул рукой Шпагин, - от
черта даже лучше. Ладно, хоть это и смешно, - едем!
3
Не без основания полагая, что и Гранин и Шпагин - люди с достаточно
развитым самолюбием и в науке величины если и не эквивалентные, то одного
порядка, я опасался за ненормальное развитие их знакомства. Знаете, как
нередко бывает: неосторожно оброненное слово, ответная реплика, обмен
острыми фразами - и вместо делового - разговора получается КВН, состязание в
остроумии, извлечь из которого что-нибудь путное так же трудно, как решить
десятую проблему Гильберта. Но все обошлось как нельзя лучше. Правда,
вначале оба держались скованно, приглядываясь, почти принюхиваясь друг к
другу. Но потом обстановка быстро разрядилась, главным образом благодаря
тому, что Шпагин избрал очень правильный тон: он не жаловался, не
драматизировал ситуацию, а рассказал о затруднениях своей группы в шутливом
тоне, хотя, если говорить правду, юмор его порой принимал мрачный оттенок.
- Потерпев сто первую, ну, а если без иносказаний, то сто сорок третью
неудачу, я не стал дожидаться сто сорок четвертой. Страшно стало, как,
знаете, иногда бывает страшно в темной комнате, когда начитаешься Эдгара По.
Ну и предложил своим ребятам передохнуть и осмотреться. Опасался возражений,
но нет! Если и были протесты, то больше ради формы. Устали, надоело. Явление
это, конечно, временное... Неудачи вообще очень быстро надоедают, не то что
успехи. И что любопытно, все разъехались, ни одна душа не осталась в городе!
Если без трепа, то и я бы удрал куда-нибудь к черту на кулички - в Гималаи
или Антарктиду, лишь бы там ни вычислительных машин, ни отчетов, ни
руководящих организаций не было - одна природа в самом первозданном виде! Но
мне не то что в Антарктиду, а и в Сочи нельзя: надо подводить итоги, делать
выводы и готовиться к фундаментальному разносу, который, это уж наверняка,
устроит мне начальство.
Гранин засмеялся, сочувственно глядя на Шпагина.
- Знаете, Юрий Иванович, когда надоедает ретивое начальство, мне тоже
иногда хочется в Гималаи. На самую макушку Джомолунгмы! - он прошелся по
комнате и остановился напротив Шпагина. - Насколько я понимаю, Юрий
Иванович, вам нужно не радикальное решение проблемы, а только идея, скелет?
- Скелет! Дайте хотя бы череп и несколько костей!
- И вы, как Дюбуа, восстановите по ним весь облик своего логического
питекантропа?
Шпагин хмыкнул.
- Потенциально этот питекантроп поумнее нас с вами. Гранин присел на край
письменного стола.
- Скажите, - уже серьезно спросил он, - вы не пробовали обращаться к
психиатрам?
Шпагин усмехнулся.
- Не по поводу собственного здоровья, - поспешил уточнить Гранин, - по
поводу логосов. Я понимаю - это довольно оригинальный шаг, но он
напрашивается.
Шпагин кивнул.
- Верно, - напрашивается. И мы обращались, конфиденциальным образом - не
хотелось преждевременной огласки. Представляете, какая поднимется
свистопляска, если наши враги узнают, что логосы сходят с ума? Сенсация! В
общем, я обращался к одному весьма известному психиатру. Он приходится
каким-то дальним родственником жене, мы давно знакомы частным порядком.
Только из этого обращения ничего не вышло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг