вернется!
XIV
В торговый город армов Мерко и Тора вошли ночью. Удивительно, но в
Большой Град можно было проникнуть с любой стороны, вокруг города не было
ни стены, ни защитного канала или рва. Похоже, что армы действительно не
боялись нападения извне и были уверены, что необходимую защиты приносят
города-крепости, стоящие на границах их владений.
На улицах города было светло: повсюду возвышались столбы, на которых
крепились большие яркие факелы. Домики стояли разнообразные по зодчеству,
но все какие-то приземистые, отчего казались совершенно безликими
творениями неумелого мастера. Людей встречалось мало. Только пара бродяг и
отряд воинов быстро прошагали мимо, даже не обратив внимание на путников.
Они шли недолго и свернули в самую первую корчму, что попалась им на
пути. Внутри пахло крепким мужским потом, прогоркшим вином, несвежей кашей
и кислыми щами. За столами сидели в большинстве своем грузные мужики в
рубахах, женщин было мало, лишь за тремя столиками уместились толстые
краснощекие бабы, те самые, что в поглощении вина почти не уступают своим
волосатым собратьям.
Тора и Мерко прошагали за свободный столик, кстати единственный, что
был пока не занят, и стали ждать. На столе стояли две кружки и кувшин с
прохладной водой. Мерко наполнил кружки и одну протянул девушке.
- Пей, - сказал он. - Это вода.
- Я поняла, что не вино.
- Ну, что скажешь по поводу этого местечка?
- Тут грязно и ужасно воняет. Эти армы, наверное, никогда не моются.
Хотя у нас все точно также, правда сказать. В таких местах я стараюсь
обычно не появляться.
- Мне тоже это не по душе, но только здесь мы можем рассчитывать на
комнаты.
Тора вертела головой по сторонам. Выражение ее лица все время менялось,
она недовольно хмурилась, качала головой. Большие серые глаза взирали со
злостью, иногда проскальзывало удивление, тонкие губки были плотно сжаты,
от напряжения даже побелели.
- Где этот корчмарь? - уже начинал ворчать Мерко.
Почти сразу после этих слов появился пухленький высокий мужик, с
длинными рыжими усами, зато бритый наголо, одетый в широкую красную
рубаху. На Мерко корчмарь посмотрел с недоверием, мол, что это за парень
такой, откуда взялся. Сам мужик был высок, здоров в плечах, но прибывший
парень выше на полторы головы, если не больше, а о мышцах и говорить не
стоит.
- Что желаете, путники? - спросил корчмарь сухо, узенькие глазки хитро
посматривали на молодого ирба.
Мерко выложил на стол несколько монет, проговорил спокойным голосом:
- Свежей каши и вина. Доброго вина!
Корчмарь, хмурясь, зыркнул на девушку, что сидела рядом с парнем.
Красивая. Лицо белое, чистое. А в глазах уверенность и бесстрашие. Молодая
бестия любого может свести с ума, достаточно лишь одного взгляда. Однако,
подумал корчмарь, странная парочка: один здоров как лось, но лицо как у
ребенка, а другая хрупкая, как богиня Рита, зато в ярких очах горит злость
сурового воина.
- Только неси все самое лучшее и самое свежее! - пригрозила Тора, когда
корчмарь уже собирался уйти. - А не то заставлю тебя съесть все то дерьмо,
что мне не понравиться!
Незаметно оскалив гнилые зубы, корчмарь развернулся и лениво поплелся в
сторону кривой арки, уводящий в темный коридор, в котором мужик и пропал
из виду, направившись, видимо, на кухню.
Тора смотрела ему вслед пристальным строгим взглядом, с силой сжимала
маленькие кулачки. Видно было, что внутри ее все кипит, прямо булькает.
Мерко задумался над тем, что его спутница злится по-настоящему, раньше
казалось, что это она так, для начала, чтобы произвести впечатление этакой
непреступной богини, но теперь он заметил и понял, что ошибался. Все это
далеко не так. Тора за что-то ненавидит мужчин, всех без исключения, во
всяком случае, пока не узнает чуть поближе. Но первые ее мысли всегда
отрицательны, всегда предвзяты и пристрастны.
- Чего они все так на меня смотрят? - спросила Тора раздраженным
голосом.
Мерко нервно сглотнул, голос чуть дрогнул:
- Ты... красивая. Они здесь таких не видели. Это место не для таких...
как ты.
Тора даже не показала виду, что ей было приятно выслушать такое о себе,
вся она была в глубоком напряжении, как кошка, в любой момент готовая к
прыжку.
Наконец появился корчмарь. Он принес вина и две миски с вязкой остывшей
кашей.
- Спасибо, - поблагодарил Мерко.
- На здоровье, - кинул корчмарь безучастно. - Это все?
- Гмм... А не будет ли у вас здесь двух лишних комнат?
Корчмарь посмотрел на парня с глубочайшим изумлением. Потом
издевательски улыбнулся, спросил:
- А зачем тебе две?
- Мне и ей.
Корчмарь уже хотел засмеяться на весь зал, но внезапно перехватил
злобный взгляд Торы, отчего тут же уяснил, что не стоит этого делать, а то
эта девчонка может вцепиться в глотку так, что не оторвешь.
- Это не твое дело! - рыкнула Тора. - Есть две комнаты?
Корчмарь осторожно подмигнул Мерко, проговорил напыщенно равнодушным
тоном:
- Двух нет, но одна есть. Все занято, вы не одни в Большом Граде.
Путников и всяких так торговцев полным-полно, а комнат здесь, знаете ли, -
не каждому чужаку.
- Мы можем найти и другую корчму, - сказал Мерко.
- Попробуйте, - бросил корчмарь равнодушно.
- Что ж, тогда нам одну! - отрезала Тора. - А теперь, давай, проваливай
отсюда!
Пригрозив крючковатым пальцем девушке, корчмарь наклонился к Мерко и
произнес шепотом:
- Ох и нелегко тебе будет ее уговорить. - А когда уже уходил, обернулся
и добавил: - Но она правда того стоит!
Они неспешно ели кашу, запивали теплым вином. Тора продолжала гневно
зыркать по сторонам, а Мерко все время смотрел в ее прекрасное лицо,
глубокие очаровательные глаза и думал, конечно же, о ней. Кто она? Откуда
она взялась? Зачем приехала сюда, из своей далекой таинственной Ламулии?
Собирается ли обратно или навсегда останется здесь?..
Неожиданно к их столу подсел бородатый красноглазый мужик с немытыми
сальными волосами. Запах от него шел просто ужасный, Тора тут же заткнула
носик двумя пальцами. Мерко смутился, на девушку посмотрел с укором.
- Эй ты, парень! - обратился красноглазый. - Я даю тебе за нее золотой!
Мерко ухмыльнулся, подвинул красноглазому тарелку каши и сказал:
- Бери.
Мужик глядел с непониманием:
- Издеваешься?
Ирб забрал кашу обратно, в недоумении пожал плечами.
- Ты понял меня или нет, я говорю: золотой!
Тора уже потянулась за мечом, но Мерко отвечал все так же спокойно:
- Понял-понял. То хочу, то не хочу. Раньше надо было, когда я предлагал.
Красноглазый покачал головой, запыхтел, приподнялся на стуле и стал
говорить еще более выразительно, прямо Мерко в лицо:
- Но я же не забираю ее у тебя навсегда, только на полчаса! Что
скажешь, парень? Она же твоя?
- На пол часа?
- Ну!
С сомнением посмотрев в тарелку, Мерко проговорил медленно, но уже с
угрозой:
- Иди вон из-за нашего стола!
Мужик покраснел от гнева, на ирба глянул как на умалишенного,
проговорил тихо и ласково, уже обращаясь к молодой ламулийке:
- Тогда я дам золотой тебе, девочка, а он останется с носом, раз такой
дурак.
- Ты что не слышал!? - закричала Тора так, что все в корчме повернулись
и уставились на них. - Пошел вон, недоумок!
Это был уже предел. Красноглазый зарычал, замахнулся на Тору. Мерко
стремительным движением перехватил выброшенный в лицо девушки кулак,
вывернул в сторону. Раздался хруст, мужик истошно завопил.
- Вон! - прошипел Мерко на зубах.
- За что? - прохрипел мужик, здоровой рукой он придерживал себя на
изуродованное запястье.
Тора наконец не выдержала, рывком вскочила из-за стола, выпрямилась,
потянула из-за пояса меч, перехватила двумя руками, подняла вверх и
рукоятью ударила красноглазого в лоб. Череп треснул, на стол брызнула
кровь. Мужик ухнул, глаза его закатились, спустя мгновение он замер на
деревянном полу.
В корчме воцарилось могильное молчание. Все перестали жевать, глотать и
спорить. Все взирали, как немые, каша валилась из открытых ртов и звучно
шлепалась о пол.
Мерко смотрел на Тору с непониманием. Она увидела, что он явно не
одобряет содеянного ею, не выдержала его взгляда, отвернулась:
- Он же сам напросился! Пойдем в комнату. - Не дожидаясь Мерко, Тора
повесила меч на пояс и устремилась в направлении лестницы, ведущей на
верх.
Сердце Мерко билось в груди и разрывалось от странного чувства. Он не
мог понять ее, только недавно она была такой доброй и милой, но во что
превратилась сейчас. Сейчас готова разорвать глотку любому, а вчера...
вчера была такая хрупкая, такая беззащитная. Почему? Наверное, ответ
кроется в ее прошлом...
Но убивать - это не для женщины. Пусть даже на кону честь. Да и разве
такая у женщины должна быть честь?
Этой ночью уснуть молодому ирбу так и не удалось. Ворочаясь с боку на
бок, он снова и снова вспоминал случай с красноглазым мужиком, который
может и был виноват, но смерти явно не заслуживал.
XV
Рано утром ирбы сняли шатры, собрали пожитки и снова тронулись в путь.
Новый день, как и предполагали минувшим вечером, действительно оказался
теплым. Облака разошлись, солнце светило ярко. Земля подсыхала, телеги шли
уже намного легче. Чувствовались перемены в настроении людей, ведь первая
ночь прошла спокойно, многие уже начинали привыкать, да и с погодой стало
лучше, а это обычно значит много.
К полудню прошли примерно столько же, сколько за весь предыдущий день,
тогда же решили остановиться ненадолго и перевести дух. Накормили лошадей,
быстро разожгли костры, разогрели пищу. Некоторые мужчины отправились на
кратковременную охоту, им повезло - удалось завались молодого мясистого
лося. Детей отправили собирать ягоды и грибы, те кто постарше, подпарубки,
полезли на деревья, чтобы достать яйца из птичьих гнезд.
- Обязательно оставляйте два или три! - наказывал Солнцеслав
требовательно.
То был Солнцеслав - самый старый среди всех ирбов, поэтому к его мнению
прислушивались, с ним считались, его уважали.
- Не допустите, чтобы птичий род прервался! Не берите грех на душу!
- Как я могу оставлять два или три, - удивлялся Торк, младший сын
Риккета, внук Войдана, - когда в каждом гнезде их не больше двух?
- Не ври! - злился Солнцеслав. - Быть такого не может! Птицы несут
много яиц.
- Может быть, - продолжал Торк, - и много. Зато таких как мы здесь тоже
пред пруди! А то стали бы эти птицы яйца нести посредине лета!
После того как отдохнули, ирбы отправились дальше. Лес часто менялся,
то сосновый, то березовый, то вдруг дубовый, с большим обилием самых
ценных грибов - белых. Путь был нетрудным, лес стоял не такой уж и
дремучий, расстояние между деревьями было достаточным, чтобы повозки
прошли без труда. Шли быстро, лошади сами выбирали дорогу, в тупики не
заводили. Пока что стало полегче, но что там дальше?..
Вождь шел мрачный, с виду напоминал угрюмую серую тучу. Ноги передвигал
с трудом, будто к каждой прикрепили пудовые гири, спину держал неровно,
сгорбатился, голова безжизненно повисла на плечах. Он думал, размышлял.
Мысли текли в голове мучительно медленно, так, как варится похлебка на
маленьком затухающем огне...
Дальше. Если бы знать, что там дальше. Жизнь напоминает полосатую
кобылу, которую южные племена обзывают грубым и непонятным словом "зебра".
Так или иначе, но схожесть отметить можно. То тебе хорошо, то тебе плохо,
потом вдруг прекрасно, а тут раз и все опять рушится и становится ужасным.
Как же придать своему пути немного постоянства? Как сделать так, чтобы
стало полегче, понадежнее, поувереннее?..
Кто-то скажет: "Смешайте краски, смешайте черный и белый!" Но ведь в
этом столько же лжи, сколько правды. Смешивая краски, получаем один цвет,
и это будет серый цвет. В жизни не будет ни радости, ни горести. Плохо ли
это? Это также плохо, как хорошо. Люди почти все до единого скажут: "Это
ужасно!" Странно, но ведь большинство из них существуют именно так... Вся
эта серость притупляет людей, а чтобы развиваться, совершенствоваться -
нужны перемены, к сожалению, зачастую в худшую сторону.
И все-таки, наверное, серым быть все же легче. Живи себе, да живи. Но
ирбы потеряли возможность быть серыми, они потеряли свой дом. Теперь в их
жизнях могут быть победы, а могут быть и поражения.
Победа приносит радость. Любая победа. Но без войн ведь побед не бывает.
XVI
Аран, главный стражник, не смыкал очей уже два дня и две ночи. Ему было
велено ждать Мерко, сына вождя, но он все это время не сидел без дела,
решив сделать еще кое-что. Он, не щадя себя, трудился, не выпуская из рук
топора и молота, делая короткие перерывы лишь затем, чтобы вскарабкаться
на стену и поглядеть вдаль, туда, откуда вскоре должны будут появиться
вражеские отряды.
Бритая голова блестела на солнце, большие капли пота скатывались,
падали на землю. Широкое лезвие топора то опускалось, то поднималось,
летели щепы, дерево трещало под напором стали, движимой руками и умной
человеческой головой. Аран рубил бревна, крепил их между собой, связывая
веревками. Работал упорно. Кряхтел от изнеможения, в некоторых местах
разодрал руки до кости, сильно оцарапал лицо, но продолжал неистово
взмахивать топором, вбивать стальные скрепы, натягивать толстые канаты.
Только он один знал, зачем все это делалось и только он один знал, что из
всего этого должно было в конце концов получиться.
Он не думал о том, сколько осталось времени. Он не думал о том, что
один. Он не думал о том, что все его старания могут оказаться попросту
напрасными. Нет, он не хотел никому ничего доказывать, не хотел ничего
доказывать и себе. Потребность в самовыражении покинула его, как покинула
и физическая боль, как покинул страх. Осталась только предельная
сосредоточенность на том, чего обязательно необходимо достичь в итоге, да
и она, по правде сказать, затерялась где-то там, в глубине сознания.
Он знал одно: все те армы, которые вступят в пределы их крепости,
целыми и невредимыми оттуда не выйдут. Уж он-то об этом позаботится, он
отдаст этому все силы и если для этого нужно будет расстаться с жизнью -
то он готов это сделать.
Рис25: Аран с топором в руках
XVII
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг