Но Виктор несся по лестнице вниз, на этаж, где находился кабинет
начальника. Добежав до дверей, он затормозил и заметался взад-вперед,
поскуливая от страха и нерешительности.
"Ну что, что я ему скажу? - думал он, содрогаясь от многочисленных
желаний. - Здрасьте, Петр Геннадьевич, мы с вами одной крови? Добавьте
зарплату, похлопочите о квартире? Распорядитесь насчет того-то и
того-то?.. Выгонит, как пить дать, выгонит! Как я ему докажу? Пароля не
знаю, и вообще... Может, он не наш?! Черт, как все запуталось, не поймешь,
где свои, где чужие..."
Внезапно он остановился, почувствовав на себе взгляд. За стеклянной
дверью приемной сидела секретарша с круглыми изумленными глазами. Рот у
нее был раскрыт, а правая рука неуверенно зависла над телефоном.
Виктор опомнился и оскалил зубы, изобразив улыбку. Наверное,
получилось плохо, потому что секретарша вздрогнула и, схватив зеркальце,
стала суетливо поправлять прическу, кидая на Виктора вопросительные
взгляды. Он махнул ей рукой и поспешно ретировался.
"Прочь, прочь, прочь!" - думал он, сбегая вниз, и ступеньки лестницы
отзывались паническим грохотом.
Оказавшись на втором этаже, он остановился, перевел дух и достал
сигарету, чтобы успокоить нервы.
Было очевидно, что дела обстоят куда серьезнее, чем казалось сразу.
Кроме него и начальника, наверняка, имелись и другие агенты. Каждый
находился на нелегальном положении, и поди разберись, кто чем дышит.
Виктора занимал вопрос, кто из них с начальником главнее на невидимом
фронте. Неужели опять начальник? Тогда у него хрен чего допросишься,
только неприятностей не оберешься. Лучше пока помалкивать и не
раскрываться. В конце концов, указаний выходить на связь с Петром
Геннадьевичем никто не давал.
"И вообще, - решил Виктор, - надо ему пореже на глаза попадаться. Не
хватает еще, чтобы он меня и по этой линии прихватил".
В коридоре послышались голоса, какой-то гудеж и смешки. Виктор открыл
дверь и увидел компанию технарей во главе с руководителем Шурой Шуйским.
Ребята вышли на перекур, заняли весь подоконник и прилегающее
пространство.
- Привет, Витя. Вали сюда. Новый анекдот есть.
Анекдотов оказалось несколько, все ржали, дымили сигаретами, и
коридор в считанные минуты стал похож на конюшню во время пожара. Никотину
в воздухе плавало предостаточно, но жеребцы чувствовали себя прекрасно, и
сдыхать никто не собирался.
Виктор слушал невнимательно - больше рассматривал знакомые лица,
отыскивая на них следы подпольной деятельности. Они были почти у каждого.
Взять, например, Гришу Бибина. У него постоянно такой вид, будто он знает
больше всех, но ничего никому не скажет. И ведь не говорит, прохиндей.
Иногда для маскировки вставит в общий разговор фразу невпопад, и снова
молчком. Себе на уме товарищ. Прикидывается, конечно, давно такие
подозрения ходят, а зачем ему это надо? Или Гена Гнездовой. У этого вечно
какие-то темные дела на стороне. На работе появляется только по большим
праздникам. Скоро Новый Год, поэтому он тут и крутится, а чем занят
остальное время - никто не знает. И начальство его не трогает, тоже,
видать, нужен для чего-то. А остальные... Если хорошо копнуть, то у всех
рыльца в пушку окажутся. Но самое главное - не понять, кто на кого
работает. Не может быть, чтобы одна организация так нашпиговала агентами
небольшое учреждение. Когда разведчиков слишком много, и каждый работает в
одиночку, не зная соратников, то рано или поздно все начнут мешать друг
другу и погубят общее дело. Свой будет следить за своим же, а третий -
тоже свой - донесет на обоих. Бессмыслица получается. Наверное, каждый из
эмиссаров имеет тут свои интересы и служит каким-то своим хозяевам. Кто
они? Где находятся? Что им нужно? Ничего не понятно.
- Ну ладно, хватит, - подвел черту Шура Шуйский. - Кто за вас
работать будет, я что ли?
Все потянулись по рабочим местам, а Виктор остался, почуяв нутром,
что Шуйский хочет ему что-то сказать наедине. И точно, Шура скосил глаза и
спросил многозначительно:
- Ты сегодня после работы никуда не спешишь?
"Вот оно! - мелькнуло в голове. - На связь выходит!
- Никуда... - Виктор нервно сглотнул. - А что?
- Мне тут должок принесли. - Шуйский шевельнул рыжими усами. - Литр
водки. Можно посидеть.
- Согласен, - машинально произнес Виктор и лишь потом опомнился: "Что
я делаю? Зачем? Может, он специально меня споить хочет, чтобы все
выведать?"
- Ровно в шесть, - процедил Шура сквозь зубы и двинулся в свой
кабинет.
"Не приду! - решил Виктор. - Ишь, целый литр заготовил. Пусть сам
пьет".
Он еще немного посидел на подоконнике, поразмышлял и понял, что не
прийти не имеет права, поскольку навлечет на себя подозрение. Однако
приходить ровно в шесть было опасно - возможно готовилась ловушка. В
общем, Виктор решил нарушить планы Шуйского и посмотреть на его реакцию.
- Слушай, Шура, - сказал он, открыв дверь кабинета, - а зачем нам
ждать до шести? Давай прямо сейчас.
- Сейчас? - Шуйский удивленно поднял глаза. - Но ведь еще нет и
двенадцати.
- Ну и что? - запальчиво произнес Виктор.
Шура посмотрел в окно, повертел в пальцах карандаш и задумчиво
сказал:
- Вообще-то можно и сейчас...
Минут через сорок Виктор покинул кабинет Шуйского, будучи в
уверенности, что Шура человек хороший и, наверное, все-таки свой. Правда,
вторую бутылку зажал, да и в первой еще оставалось, но сказал, что в шесть
продолжим. Опять в шесть... И почему все вертится вокруг шести часов?
Какая, в конце концов, разница, когда? Сейчас было бы даже лучше,
своевремен... нем... своевррв... Сво-е-вре-ме-нне-ее. Вот! Ну да ладно. В
шесть, так в шесть...
Подойдя к своей комнате, Виктор внутренне подобрался, сделал
озабоченное лицо и вошел.
- Вот, посмотри, - Галина Семеновна протянула какие-то бумаги. -
Командировку выписали и даже билет взяли.
- Правильно, - сказал Виктор, стараясь дышать в сторону. - Начальник
знает, что делает.
Галина Семеновна хотела что-то возразить, но внимательно посмотрев на
руководителя группы, промолчала.
Едва Виктор уселся за стол, и приготовился мирно покемарить до обеда,
как зазвонил телефон, и его пригласили на совещание к самому Петру
Геннадьевичу.
- Надо идти, - вздохнул Виктор, а про себя обреченно подумал: "Влип,
голубчик. Засыпался".
Идти в таком виде было неразумно, а не идти вообще - никак
невозможно. Он наугад взял со стола пару каких-то бумаг, поднялся и пошел
к выходу. У двери замешкался, обернулся. Сотрудники смотрели выжидающе,
напряженно, и Виктор понял, что должен что-то сказать.
- Всех выведу на чистую воду! - грозно пообещал он и сразу
почувствовал облегчение. Сотрудники тоже расслабились, заулыбались, и на
душе стало хорошо. Выпитая водка по-прежнему находилась в организме, но
теперь будоражила мозг, пузырила кровь и звала к решительным действиям по
перестройке производственного процесса.
В кабинете Петра Геннадьевича собрались все крупные начальники.
Виктор был самым мелким, и поэтому скромно устроился в стороне, рядом с
Шурой Шуйским, который сосредоточенно смотрел в стол и дышал в кулак,
приставленный к губам.
Первым взял слово начальник отдела глобальных направлений. Его речь
была краткой, и Виктор ничего не понял. Потом выступил начальник отдела
конкретных реализаций, но его речь оказалась еще короче. Затем стали
выступать начальники других отделов, но ясности не прибавлялось. Слова
казались знакомыми, но, складываясь во фразы, они теряли первоначальный
смысл. Ухватиться было не за что, и Виктор вопросительно взглянул на
Шуйского. Шура сделал страшные глаза и снова уткнулся в стол.
"Заговор!" - догадался Виктор и позвал на помощь ангела-хранителя.
Тот оказался на месте, быстро во всем разобрался и дал сигнал срочно
сматывать удочки.
"Как?!" - ошарашенно возопил Виктор, но ангел-хранитель уже исчез.
Как покинуть производственное совещание, не имея уважительной
причины, не знает, наверное, никто. Если об этом позаботиться заранее, то
можно найти несколько вариантов. Например, звонит ваш друг и вызывает по
срочному делу. Однако всего не предусмотришь, и время от времени
приходится идти на экспромты. Виктор резко отбросил стул, вскочил на стол
и, оттолкнувшись, сиганул прямо в окно навстречу ядреному декабрьскому
солнцу. В мгновение полета он представил, как замрут на секунду
начальники, а затем, опомнившись, начнут вскакивать с мест, выхватывая кто
откуда пистолеты различных систем и калибров. Как, опрокидывая мебель,
ринутся они к окнам и станут палить ему вслед, а он, словно заяц, будет
убегать от них, петляя по глубокому снегу. Поднимется ужасная трескотня и
паника, которая привлечет других секретных агентов, и вот тогда-то
начнется настоящий гон. Виктор будет прыгать через заборы, нырять под
вагоны, а рядом будут свистеть пули, вжикая о металл и выбивая труху из
гнилых досок...
Звон стекла и голос Петра Геннадьевича раздались одновременно:
- Виктор Алексеевич, вам слово.
Виктор очнулся и ошалело крутнул головой. Стекло было целым, сам он
сидел на прежнем месте, начальники смотрели на него, а у Шуйского были
страшные глаза. По-видимому, все уже выступили. Виктор не имел понятия,
чего от него ждут, но от того, что он скажет, зависело его будущее.
- Работать надо лучше! - выпалил он и глянул на всех холодно и со
строгостью.
Возникло замешательство. Все молчали, а Петр Геннадьевич к тому же и
нахмурился. Первым не выдержал начальник отдела конкретных реализаций
Василий Миронович. Хрястнув кулаком по столу, он крикнул:
- Верно говорит!.. - и зашелся в кашле.
Тут загомонили все разом, застучали, задвигали стульями, а Петр
Геннадьевич, довольно улыбнувшись, сделал пометку в настольном календаре.
"Кажется, пронесло", - решил Виктор и взглянул на Шуйского. Тот
сидел, зажмурившись, а правой рукой лихорадочно шарил под пиджаком возле
внутреннего кармана. Внезапно выхватив оттуда тяжелый маузер, Шура
принялся бешено колотить рукояткой о стол, разбивая полировку и оставляя
глубокие вмятины. Это послужило сигналом. Остальные начальники тоже
подоставали оружие и стали размахивать им в воздухе, выкрикивая угрозы
врагам и призывая на помощь каких-то союзников. Кто-то пальнул в люстру,
сверху посыпались осколки, а Василий Миронович швырнул на стол лимонку
самодельного образца. Лимонка юлой завертелась на скользкой поверхности,
фонтанируя дымом и трескучими искрами. Все повалились на пол, а Виктор,
как собака, на четвереньках засеменил вон из кабинета. Едва он очутился в
приемной и захлопнул за собой дверь, как сзади бабахнул взрыв.
- Что там у вас происходит? - спросила секретарша, не отрываясь от
пишущей машинки. На голове у нее были наушники, а из цветочной вазы
торчала длинная антенна. Виктор хотел метнуться в коридор, но заметил за
стеклянной дверью чью-то плотно сбитую фигуру в костюме и при галстуке.
Вероятно, пути отхода были перекрыты надежно, и Виктор счел более разумным
вернуться обратно.
В кабинете уже все успокоились и только раздраженно переругивались,
выясняя, кто виноват. Никто особенно не пострадал, если не считать царапин
и легких ожогов. Тяжелый дубовый стол спас жизнь Петру Геннадьевичу, да и
всем остальным тоже. Василий Миронович был обезоружен, усажен в кресло и
охранялся с двух сторон людьми с суровыми лицами - начальником отдела
перспективной проблематики и начальником отдела подотчетных подразделений.
Оба были при парабеллумах, и сразу становилось понятным, кто у Петра
Геннадьевича ходит в любимчиках. Остальные, выстроившись в очередь,
подходили к сейфу и добровольно сдавали личное оружие. Последним сдал
маузер Шура Шуйский, после чего Петр Геннадьевич недоверчиво покосился в
сторону вооруженных охранников. Очевидно, решив, что одного будет
достаточно, он кивнул руководителю отдела подотчетных подразделений. Тот
все понял, подчинился, но мимикой лица выразил неудовольствие и обиду.
Лицо же второго охранника стало совсем каменным, а глаза засветились
решимостью пальнуть в кого угодно по первому приказанию. Петр Геннадьевич
удовлетворенно кивнул, собрался закрыть сейф, но тут его взгляд упал на
Виктора.
- А ты? - строго произнес он. - Чего стоишь?
Виктор смутился и принялся хлопать себя по карманам, демонстрируя
безоружность и добрые намерения, с которыми явился на производственное
совещание.
- Та-ак, - протянул самый главный начальник, а остальные, как по
команде, встрепенулись и стали потихоньку окружать Виктора.
- Чужак... чужак... - зашелестело вокруг.
С губ шефа было готово сорваться приказание "Взять!", которого все
ждали, но он чего-то медлил. Неопределенность ситуации вносила сумятицу в
умы, и люди волновались. Начальник отдела перспективной проблематики
совсем ошалел от напряжения и нервно водил стволом парабеллума от Виктора
к Василию Мироновичу и обратно.
Петр Геннадьевич пошарил глазами по полу, поднял остатки календаря,
пошелестел страницами, выбрал одну и принялся ее изучать. Вероятно, это
была та самая страница, на которой он сделал пометку о предложении Виктора
насчет улучшения работы предприятия.
- Ладно, - махнул он, наконец, рукой. - Разберемся сначала с ним. - И
ткнул пальцем в Василия Мироновича.
Дуло парабеллума, как флюгер, качнулось в указанном направлении.
Приговор был вынесен быстро и решительно: "Расстрелять!" Однако у
Петра Геннадьевича возникли сомнения относительно того, куда девать труп.
Тогда чья-то горячая голова предложила выставить Василия Мироновича на
подоконник перед разбитым окном и жахнуть сзади из парабеллума. Тело
выпадет наружу, покинет пределы здания, а остальное, мол, нас не касается.
Вообще создавалось впечатление, что всем хочется поскорее покончить с
формальностями, поскольку стекла были выбиты взрывной волной, и в кабинете
стоял лютый колотун. Люди дрожали от холода, а Василий Миронович еще и
зубами лязгал. Но Петр Геннадьевич не любил скоропалительных решений, так
как всегда смотрел далеко вперед и видел там возможные нежелательные
последствия.
- Не стоит привлекать лишнего внимания, - сказал он, окинув взглядом
почтенную публику. - Не забывайте, что мы на нелегальном положении.
Предлагаю на первый раз ограничиться лишением квартальной премии.
Он посмотрел на Василия Мироновича и погрозил пальцем:
- Но на заметку я тебя возьму. - И что-то записал на листке
календаря.
Вопрос решился, все расслабились и стали ободряюще подмигивать
новорожденному. Не очень хорошо выглядел начальник отдела перспективной
проблематики. Повертев в руках парабеллум, он неловко сунул его в карман и
попытался присоединиться к коллективу. От него все отодвинулись. Зато
руководитель отдела подотчетных подразделений чувствовал себя на коне.
Улыбался, радостно суетился и блестел глазами, заглядывая всем в лица по
очереди. Виктор, молча наблюдавший эту картину, поразился Петру
Геннадьевичу. Ловко сыграв на человеческой психологии, тому удалось
одновременно продемонстрировать твердую руку и еще теснее сплотить вокруг
себя присутствующих. Все без исключения испытывали чувство благодарности:
народ - за то, что его избавили от необходимости учинить расправу, Василий
Миронович - за подаренную жизнь, а у начальника отдела перспективной
проблематики вообще не было иного выхода, как верно служить вождю,
поскольку других друзей он больше не имел. Да и руководителю подотчетных
подразделений мягко намекнули на шаткость его положения, и теперь-то уж он
будет стараться. Петр Геннадьевич возвышался над руинами собственного
кабинета, как грозный мессия. Казалось, вот-вот послышатся отдаленные
грозовые разряды, и в эфир ворвется истеричный голос, отдающий любые,
пусть самые чудовищные приказания, и люди пойдут. Слепо повинуются и
начнут исполнять. Не рассуждая.
Цель была достигнута, и совещание объявили закрытым.
Глава IV
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг