- Василий Федорович! - зашептал Сашка-Лешка. - Что это такое - инкуб?
- А черт его знает... - машинально отвечал Вася, и вдруг заткнулся. Точно
- черт его знает! Поскольку инкуб - это что-то вроде злого духа. В какой-то
книге попадался! Вроде бы сексуально ориентированный. Действительно - кроме
черта знать его некому. Впрочем...
- Только инкуба не трогай, - сказал киллер, гипнотизер, или кем там он
был. - Он - мой.
Очень любопытно, подумал Вася, как это работник угрозыска может трогать
инкубов? Чем? Которым местом?
Какое отношение может инкуб иметь к Ротману?
И почему с этим странным сообщением адресовались именно к Василию
Горчакову?
Было над чем Васе поломать голову, спеша к шестнадцатой школе.
Школа была современная, белобетонная, с площадкой перед входом,
выложенной бетонными же плитами. И плиты уже порядком покрошились. На
приличном отдалении торчал киоск, где школьники могли запастись интересными
журналами, пивом и презервативами. Вася нарочно пошел через площадку так,
чтобы заглянуть в витрины и оценить ассортимент. Точно - все три позиции
имелись.
И еще четвертая...
Из-за киоска высунулась знакомая круглая физиономия.
- Я тебя жду, жду, и от ожидания мозги мои, как весьма непривычные,
плесенью покрываться стали... - взволнованно зашептал Игорь. Как всегда, в
минуты тяжких испытаний его несло. - И если бы ожидание мое в камне
воплотить, то Родену бы сие и не снилось, так что...
- Короче! - рявкнул Вася.
- Тебе все необходимое скажут в учительской, - перешел на человеческий
язык Игорь. - Так ты потом пройди чуть дальше и заверни за угол! Там сразу
же будет дверь, и на ней табличка - одиннадцатый "а". Ты туда загляни и
попроси Маргариту Бояринову!
- Она что преподает?
- Она не преподает! Она... ну, учится...
- Ну и что мне сказать этой Маргарите Бояриновой?
- Что Игорь... ну, Игорь Петрович... но можно просто - Игорь, она
поймет... в общем, я ее тут, за киоском, жду и очень беспокоюсь!
Вид у Игоря Петровича был, мягко говоря, безумный. И не только в смысле
физиономии - на бывшем учителе имелись рубаха и штаны какого-то совершенно
немужского цвета, лиловато-розового, только что не в цветочек. А когда он
обеими руками вцепился в левый рукав Васиной форменной рубашки, то и вовсе
сделался похож на беглеца из Бедлама.
- Ты спятил? - воскликнул Вася. - Пойди сам в этот одиннадцатый класс и
говори там все, что хочешь!
Вовсе не желая назначать свидания для человека, по которому Бедлам
плачет, он сделал изящный финт левой рукой, сбил дурацкий захват и поспешил
прочь от киоска.
- Вася! Вась! - позвал, высунувшись, Игорь. - Ты просто скажи, что я ее
жду!
И тут же спрятался.
Не задумываясь, для чего Игорю вся эта дурацкая конспирация, Вася и до
дверей дошел, и в холле оказался, и к лестнице устремился, но был
перехвачен женщиной, которую только патентованный кретин принял бы за
что-то другое, кроме учительницы. Васе не доводилось мыться в женской бане,
но, наверно, и там любая посетительница, увидев сквозь серый пар эту крепко
сбитую, плотную, ровную, как ствол сосны, низкозадую фигуру, подсознательно
сказала бы себе - осторожно, учительница...
- Вы к кому? - спросила эта женщина в темно-синем костюме, прямом и
скучном, как асфальтированное шоссе. - Если вам нужен кто-то из педагогов -
я вас провожу в учительскую.
- Мне нужна Ирина... Ирина... - тут Васю осенило. Он же напрочь забыл
спросить у Игоря Иркину фамилию, не говоря уж об отчестве.
- Ирина, а дальше?
- Собственно, мне нужна не она лично, - тут Вася счел нужным достать и
показать свой документ. - У нее в классе учится девочка, Настя Петрова. Мне
нужно задать один вопрос этой Насте.
- Задать вопрос Насте вы сможете только в присутствии классного
руководителя и родителей! - учительница настолько обрадовалась, что может
перейти в нападение, что даже этой радости не скрывала.
- Вот и замечательно, - сказал несколько удивленный Вася. - Мне даже
скорее нужны ее родители, чем она сама.
- Ее родители? - в голосе учительницы послышалось разочарование.
- Ну да. Может быть, вы мне дадите их домашний телефон? И скажете, как их
обоих по имени-отчеству?
- А домашнего телефона я вам не дам!
- Почему? - поведение этой тетки казалось Васе все более странным, но он
знал, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут, и не хотел лишний
раз пускать в ход авторитет своего ведомства.
- Потому что вы позовете не родителей. а саму Настю, - вполне убежденно
заявила учительница.
- Ну и что же тут криминального?
Вася честно не понимал, какую амбразуру норовит закрыть своим телом эта
злобная тетка, а сама она, видимо, была уверена, что загнала его в тупик и
что его ответ - признак поражения, отступления и скорого бегства. Поэтому
она выдержала паузу - с ее точки зрения, идеальную, а с Васиной -
идиотскую.
- А что тут криминального - спросите у вашего друга!
- У которого? - Вася подумал, естественно, о сослуживцах.
- А у того, что за киоском прячется!
Мимо с гвалтом пронеслась толпа подростков, вся разом пропихнулась в
двустворчатую дверь и унеслась по выщербленному бетону.
Так, подумал Вася, за нами следили. Но знать, что я заявлюсь в гости, эта
мымра не могла. И вообще она меня впервые видит. Значит, она в окно
высмотрела Игорешку. Но, поскольку она - дама занятая, часами сидеть на
подоконнике не станет, то вывод один - Игорешка тут околачивается уже
довольно давно, это - раз, и околачивается не впервые, это - два...
Что натворил этот безумец?
- Вы имеете в виду Игоря Синицына? - профессионально бесцветным голосом
осведомился Вася.
- Да, я имею в виду Игоря Синицына.
- Который полтора года проработал в этой школе?
- Вот именно - полтора года. Теперь вы понимаете, почему я не могу
допустить, чтобы он узнавал телефоны наших учениц?
- Нет, не понимаю, - жестяным голосом отрубил Вася. Тетка стала его
раздражать. - Я был бы вам признателен, если бы вы объяснили, в чем дело.
- А ведь это я могла бы потребовать у вас объяснений, - тетка, похоже,
совершенно забыла, что имеет дело с представителем угрозыска. - Приходите,
ничего не объясняете, требуете сведения об ученице, требуете ее телефон! Я
вот сейчас пойду позвоню вашему начальству и узнаю, действительно ли вас
сюда посылали!
- Хорошо, - сказал на это Вася. - Звоните. Но если через двадцать четыре
часа вам придется искать себе другую работу, и не в системе образования, -
не жалуйтесь.
- Что?!.
- То, что слышали. Умышленно создавать препятствия для следствия,
скрывать важного свидетели, угрожать представителю органов власти - этого
всего, по-вашему, больше нет в уголовном кодексе? - не получив на свой
риторический вопрос никакого ответа, Вася перешел в атаку. - Я не хочу
тратить время на глупые препирательства. Через полтора часа я буду здесь с
представителями РОНО и специалистом по психологии подростков, в чьем
присутствии будет произведен допрос. Кроме того, будет интересно узнать,
кто и сколько получил от хозяев газетного киоска за то, чтобы не
вмешиваться в торговлю порнографией, спиртными напитками и наркотиками в
десяти метрах от школы! Газеты будут просто счастливы опубликовать такой
материал. Всего доброго!
Вася развернулся и зашагал к дверям.
Он знал эту гнусную породу склочниц, отточивших языки на беззащитной
публике и теряющих всякое соображение, если повезет напороться на строгое
сопротивление.
- Постойте, постойте! - завопила учительница. - Какой киоск? Я впервые
слышу про киоск!
- Тот самый, возле которого вы заметили меня с Игорем Синицыным, -
напомнил Вася, остановившись, но повернув только голову и всем видом
показывая - ухожу, ухожу, и через полтора часа ждите меня с наручниками.
- Да постойте же! - учительница забежала вперед. - Это все - одно
недоразумение! Сейчас я вам все объясню.
- Порнографию я видел своими глазами. Пока я не привезу верхушку РОНО и
прессу, Игорь присмотрит, чтобы никто из вас не предупредил киоскершу.
- Хорошо, пусть пресса приежает! У меня тоже найдется, что ей рассказать!
- Что вы имеете в виду?
- То, почему ваш друг Синицын вылетел из нашей школы!
Тут Вася очень кстати вспомнил одну испанскую пословицу из арсенала
Игоря. Весьма нелепо, имея стеклянную крышу, гласила пословица, кидать
булыжниками в соседей.
- Я полагаю, это несоизмеримо с наркотиками в газетном киоске, - возразил
он, не желая показывать, что крыша-то и у него - стеклянная.
Учительница задумалась.
Очевидно, она была все же лучше, чем показалась с первого взгляда.
Возможно, в своей студенческой молодости она даже играла в карты. И сейчас
дело явно дошло до размена козырей.
- Я думаю, лучше нам обо всем этом побеседовать не тут, а в учительской.
Меня зовут Марья Геннадьевна.
- Там полно народу, - как можно более брюзгливо ей возразил Вася. - Меня
- Василий Федорович. Нам будут мешать.
- Урок уже начался.
И она действительно привела следователя в учительскую, где, кроме
необъятного круглого, еще сталинских времен, стола имелся еще уголок
отдыха, недорогой, правда, но расположенный искусно - чтобы действительно
те, что исхитрятся туда пролезть между шкафами, оказались отрезаны от
внешнего мира.
С учительницей, стоило ей сесть в кресло, сделалось что-то странное. Вася
бы даже назвал это перевоплощением. Видимо, она связывала низкие кресла и
журнальный столик с образом дамы, принимающей в салоне высокопоставленных
гостей. В холле школы можно собачиться и грубить. В салоне, пусть даже
выгороженном обшарпанными шкафами, - томно язвить и выделываться под
графиню.
- Значит, вы не знаете, почему ваш друг вынужден был покинуть школу?
Артисткой, выдающейся артисткой была Марья Геннадьевна! И Вася слишком
поздно понял это. О-о, как она выговорила слово "друг", у нее даже шею
перекорежило, физиономию наискосок развернуло и рот набок поехал! А как
торжественно прозвучало "вынужден был"! А сколько шипу подпустила она в эту
невинную фразу! Ровно столько, сколько нужно, чтобы прозвучало зловеще, но
ни в коем случае не навело на мысль о гадюшнике.
- Очевидно, он не ужился с творческим женским коллективом, - предположил
Вася. Его интонации ему самому были противны, но ничего не поделаешь, салон
есть салон.
- С коллективом он как раз неплохо ужился, - неторопливо кивая, сообщила
Марья Геннадьевна. - Он ведь вежливый! И стульчик пододвинет, и пальто
подаст!
В последние слова она влила все презрение, на какое только должна быть
способна простая, но глубоко порядочная женщина.
- Вообще-то я сам женщинам пальто подаю, - Вася был невозмутим, как
деревянная вешалка для этих самых благопристойных и неприметных учительских
пальто, которую он приметил у дверей. - Криминала пока не вижу.
- Вот и мы не видели! - судя по голосу, близилось торжество
справедливости. - А он - вы не поверите, но он!..
Главное - вовремя сделать паузу, подумал Вася, вот она замолчала - и я
должен подумать, что Игорешка по меньшей мере спер у всех этих теток
норковые манто! Прямо отсюда. Ну, она эту паузу затеяла - она ее пусть и
тянет.
- Вы не поверите!.. - актерским чутьем угадывая, что молчание не должно
быть слишком долгим, воскликнула Марья Геннадьевна.
Вася молчал.
- Конечно же, вы такого от своего друга не ожидаете. И тем не менее...
Вася не хотел вопросами облегчать Марье Геннадьевне тяжкий труд
провозглашения истины. Кто кашу заварил - тот ее пусть и расхлебывает.
- Конечно, вы мне уже заранее не верите! - решительно заявила
учительница. Вася оценил ловкость хода. Теперь его молчание уже попахивало
бы потомственным кретинизмом.
- Да вы хоть намекните, в чем дело, - спокойно попросил он.
- Да чего уж тут намекать. Этот ваш друг, Игорь Петрович, попытался
изнасиловать школьницу.
Тут Вася даже рот приоткрыл.
Он допускал, что у тихих и безобидных людей кипят в душе и ниже пояса
бурные и темные страсти. Но... изнасилование?.. Ничего себе стеклянная
крыша!
И ничего себе кроткий безумец Синицын!
Причем Марья Геннадьевна не врала, он видел это явственно.
- Откуда это стало известно? - строго спросил Вася.
- Он давно уже за ней увивался. Это все заметили.
- Как увивался?
Вася действительно не мог себе вообразить процесс ухаживания учителя за
ученицей.
- Ну... Просил после урока задержаться. Когда она отвечала - он с ней по
двадцать минут общался. Весь класс на головах ходит, а он с ней воркует!
Вася вздохнул - вот это действительно было похоже на Игоря... Марья
Геннадьевна привела-таки настоящее доказательство.
- А что за девочка-то?
- Хорошая девочка, из приличной семьи, Маргаритой зовут. Очень милая
девочка. Такая чистая, знаете, совершенно несовременная! Трогательная.
Стихи прямо замечательно читает!
- И сколько же хорошей девочке лет?
- Шестнадцать! - с вызовом на смертный бой, как латную рукавицу, швырнула
Васе в лицо эту цифру Марья Геннадьевна.
Вася вздохнул - на каком же свете живет это несчастное чудовище? Газет
оно, что ли, не читает? Или опять - этюд по актерскому мастерству?
Итоги рейда, проведенного ровно неделю назад на проспекте Падших
Бабцов... тьфу, Павших Бойцов... В общем, из семидесяти с небольшим
повязанных девчонок явно несовершеннолетнего вида ровно тридцать девять
были моложе шестнадцати. И даже две тринадцатилетние попались.
Проспект был одновременно и проблемой для милиции, и большим ее
облегчением. Проблемой потому, что именно его выбрали для своих
вечерне-ночных дел местные путаны и их покровители. Облегчением - все,
включая милицию, знали, где эту публику искать.
А по данным городских гинекологов, шестнадцатилетняя девственница в школе
стала таким же редким явлением, как фирма, выплачивающая все налоги.
Но спорить с педагогом Вася не стал.
- Шестнадцать... - задумчиво повторил он. - Ну, и что же произошло?
- У нас проводили новогоднюю ночную дискотеку для старшеклассников, -
весьма неодобрительно сообщила Марья Геннадьевна. - Старый новый год
отмечали, теперь это модно. Педагоги дежурили. Ну и вот...
- Прямо на дискотеке?
- Да нет же! У нас комната есть на третьем этаже, ну, не комната, а такой
чулан, что ли, она всегда заперта... Даже не знаю, как вам объяснить...
- Да вы прямо говорите.
- Ну, в общем... там есть диван. И он ее туда увел. Как потом оказалось.
- Пока я не вижу состава преступления.
- Она с криком вырвалась оттуда и побежала вниз по лестнице! Если бы вы
слышали, как она кричала! Ее остановили мальчики. Она была... она была...
ну, у нее платье было на плече разорвано, вот так...
Марья Геннадьевна показала. Получалось, что девчонка неслась по лестнице,
голая по пояс.
- Мальчики вбежали в комнату, а он - там! И ничего не может объяснить! На
следующий день он подал заявление. После беседы с директором. У нас очень
умная директор, она не захотела шума поднимать, - Марья Геннадьевна поджала
губы и всей мимикой изобразила чувство собственного достоинства. - Но в
школе ему больше не работать. Это од-но-знач-но! Больных на голову нам тут
не надо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг