- Не могу. Я дал обеты.
Молчание продлилось довольно долго.
- Иначе и быть не могло... - прошептала Комати. - Я встретила
любовь, равную моей любви, и она, разумеется, оказалась недосягаема.
Но раз уж мы не можем быть вместе, то хоть умрем вместе. Это я тебе
обещаю.
- Пусть будет так, - сказал Бэнкей. - Тогда мне уже будет не до
обетов...
- И ты улыбнешься мне... - мечтательно произнесла Комати.
- Этого еще недоставало, - буркнул монах. - Да уйдешь ты наконец?
- Твоя любовь равна моей любви, и ты сам знаешь это, - серьезно
сказала она. - А теперь прощай. Я люблю тебя и ухожу.
Монах, набычившись, уставился в стену. Его соединенные руки
сжались и напряглись с такой силой, как будто он хотел причинить себе
боль. Вдруг он отчаянно замотал бритой головой и замер, как изваяние.
В хижине стояла мертвая тишина.
Монах осторожно повернулся и покосился в угол.
Та, что лежала на ворохе зимних одежд, уже не была Комати. Лицо
округлилось, лоб прикрывала густеющая на глазах жесткая челка. Таяли
сверкающие одеяния, достойные государыни, и лишь серебряными точками
светились в воздухе обрывки узоров призрачной парчи.
Норико сцепила на груди руки, как будто стараясь удержать и
прижать к себе нечто ускользающее.
Бэнкей обвел взором хижину. Он хотел еще раз увидеть госпожу
кошку.
Но кошки уже не было.
Тогда он вышел из хижины и притворил за собой дверь.
Рядом как-то сразу оказался Остронос. Бэнкей отвернулся от тэнгу,
не желая слушать его шуточек. А подшутить тут было над чем -
отягощенный обетом целомудрия монах проводит чуть ли не всю ночь
наедине с женщиной...
Но Остронос молчал. Он только время от времени пожимал широкими
плечами и чуть разводил руки-крылья с веерами из серых перьев.
Очевидно, тэнгу прекрасно понимал, что такое - плохо.
Бэнкей мрачно покосился на него. И побрел прочь.
Тэнгу бесшумно шагал рядом. Плечи их были вровень, кисти рук на
ходу соприкасались.
Бэнкей остановился. Он еще мог вернуться. Мог позвать...
Остановился и тэнгу. Он молча стоял рядом, чуть наклонив голову набок,
с легкой и совершенно не обидной для монаха полуулыбкой. Бэнкей поднял
голову - вокруг на ветвях расселись большие черные вороны...
люди-вороны?.. Чего-то ему было невыносимо жаль - возможно, даже
самого себя, хотя Бэнкей вовеки никому бы в этом не признался.
- Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу, а со мною - девять тэнгу... - вдруг
негромко пропел Остронос. Похоже, он ждал, что Бэнкей подхватит
немудреную песенку.
Монах остолбенел. Такого странного утешения он не ждал.
- Тэнгу, тэнгу, восемь тэнгу, а со мною - девять тэнгу, - снова,
уже чуточку громче, упрямо пропел Остронос. - Если дождик не пойдет,
будем до утра плясать!
И, хотя его мощные крылья были опущены, Бэнкею почудилось, будто
крепкая рука легла на плечо.
Бэнкей выпрямился. Что, в самом деле, за нытье он тут устроил!
- Тэнгу, тэнгу, девять тэнгу, а со мною - десять тэнгу! - так же
тихо, но вполне уверенно пропел монах. - Если тигр не придет, будем до
утра плясать!
- Если тигр не придет, будем до утра плясать! - подхватил Остронос
и действительно сорвался в пляс. Он подпрыгивал, хлопая себя концами
крыльев по коленям, поворачиваясь с поклонами вправо и влево, пока
Бэнкей не усмехнулся.
Так они и пошли вместе: один, в драной рясе, клочковатом
оплечье-кэса и стоптанных варадзи, - широким размеренным шагом
опытного ходока; другой, в длинном черном одеянии из плотно
прилегающих перьев, вприпрыжку, разлаписто шлепая по коленям серыми
веерами.
Так они и ушли, а вороны снялись с веток и полетели следом.
* * *
Когда Бэнкей умирал, вокруг собрались молодые монахи. Они
разбирались в искусстве боя и врачевания, но никто не знал, как
извлечь из широкой груди обломанную стрелу.
Старенький настоятель горного монастыря тоже был рядом - его
принесли на руках два юных послушника. Он все больше дремал, но когда
просыпался - поражал всех внезапной и пронзительной мудростью. Сколько
ему было лет - никто уже не помнил.
Настоятеля усадили рядом с Бэнкеем, но он, похоже, смутно понимал,
что за человек лежит на окровавленной циновке.
Когда стало ясно, что жить Бэнкею осталось считаные мгновения, в
помещении вдруг появилась небольшая кошка счастливой трехцветной
масти. Она проскользнула между монахами и прыгнула умирающему на
грудь.
Кто-то из молодых монахов взмахнул рукой, отгоняя ее, но кошка
сразу же легла, прижалась всем тельцем к Бэнкею, и в полной тишине
раздалось мерное мурлыканье.
Бэнкей приоткрыл глаза и еле заметно улыбнулся.
- Убрать ее? - спросил тот, кто стоял ближе к изголовью.
- Не надо, - вдруг вполне ясным голосом отвечал настоятель. - Не
трогайте их. Пусть умрут вместе.
Так и случилось.
Рига
1996
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг