столом больше, одной меньше - какая ей разница? Лишний голос в хоре на
кулинарные темы. Она была в другом, тоже весьма пристойном, даже
изысканном платье с драпировками по левому боку, которые она еще могла
себе позволить. И прическу сделала иную - чуть покороче, с напуском на лоб.
Другие тоже отличились туалетами - кроме бабы Стаей. Та была в домашнем
фланелевом платьице самого старушечьего покроя и расцветки, что-то вроде
мелких цветочков и ромбиков по коричневатому немаркому фону. Баба Стася
явно пренебрегала здешним ритуалом.
- Уже?- шепотом спросила она меня, а я, естественно, села рядом с ней.
- Что - уже?
- Сбылось?
- Нет еще.
- Так что же ты сюда приперлась?- сердито спросила она.
Мне это даже понравилось.
- Бабушка, я Зелиала видела,- прошептала я ей на ухо.
- Ну!- обрадовалась моя замечательная бабуся.- А ну, на кухню, на кухню!
Там все расскажешь!
Мы выбрались из-за стола.
И я ей рассказала действительно все - про поединок демонов над свежей
могилой, про странные разговоры об ангеле справедливости, про договор и,
наконец, про то, что я в растерянности - знала, что милиция нам с Сонькой
не поможет, а сама и рада бы, но не представляю, с какого конца взяться за
дело.
Баба Стася заставила меня еще раз и с подробностями рассказать всю
Сонькину историю и описать место действия.
- Проще простого!- авторитетно объявила она, подумав с минуту.- Живут в
том доме старухи аль нет?
- Какие старухи?- изумилась я.
- А бабкины ровесницы.
- Какой еще бабки?
- Не соскучишься с тобой, подружка, - совершенно по-молодому преподнесла
мне баба Стася.- Сони твоей семья как разменялась? Добрые люди бабушку к
себе век доживать взяли, а в ту квартиру Соня вселилась, ведь так?
- Поняла, поняла!- обрадовалась я.- Только как мне тех старушек
допрашивать? У меня ведь такого права нет.
- Допрашивать, права нет! - передразнила меня баба Стася. - Экие у тебя
слова нечеловеческие. А мы их не допрашивать, а попросту спросим. Ведь
знают же они, с кем соседка встречалась, кто к ней в гости ходил, а иным
часом и жил у нее. Все на квартире завязано, помяни мое слово. Соня твоя
никому, пигалица, не нужна.
- Это точно,- я вспомнила следователя, внутренне сопротивлявшегося моему
потоку информации.- И даже хорошо, что она в милицию идти не захотела. Как
бы она там нарисовала мой вылет из окна? А? Ее бы точно в дурдом увезли!
- А что, видела она, как ты перекидывалась?- забеспокоилась Баба Стася.-~
Это уж вовсе ни к чему!
- Нет, я ее в комнату отпихнула, она даже на пол, кажется, села. Она
уверена, что я по стенке с третьего этажа сползла!
Баба Стася хихикнула в кулачок.
- А ведь сползла бы!- давясь смехом, прошептала она.- Ох, сползла бы! Кабы
я перекидываться не обучила!
- Наивная, она, Сонька,- объявила я.- Ей что угодно можно внушить.
- И такую ты в подруги выбрала?
- Да нет, это она меня выбрала...
- ...и присушила? Другие-то подруги есть иль нет?
- Обхожусь.
- А мужик?
- Обхожусь.
- Да-а...- помрачнела баба Стася.- Мы все хоть детей родили, кроме
Ренатки, у той бутылки с какой-то заразой в лаборатории заместо дитяти.
Отказалась бы ты от этой затеи, пока не поздно. А договор Зелиал порвет
или сожжет. Ты не смотри, что он нечистая сила. Он добрый.
- Это я, бабушка, уже заметила.
- Снился он мне, Зелиал,- призналась баба Стася.- Хоть и не мужик, а
нечисть, нежить, непонятно как устроенная. Молодая была, тридцать аккурат
стукнуло. А мой с войны не вернулся.
- Поздно мне отступаться, баба Стася,- сказала я.- Если отступлюсь, мне
уже никогда покоя не будет.
- А хочешь, я все это заместо тебя сделаю?- тут у бабы Стаей даже глаза
вспыхнули.- Все равно греха уже на душу взяла, ну, еще и за твой грешок
отвечу. Ты не беспокойся, я все по-умному сделаю и так твоего насильника
проучу - не обрадуется, И ты будешь спать спокойно.
Я задумалась. В чем-то старуха была мудрее меня - это я уже сообразила.
- И с чего же ты, бабушка, начнешь? Она задумалась.
- В разведку пойду! - вдруг объявила она.- Вот твое дело молодое, тебе
некогда кости греть на солнышке. А состаришься, и главное у тебя
удовольствие будет - все дела переделав, на солнышко к подружкам
выбраться. Подружки-то - они тоже старенькие, в кино не побегут, а
соберутся на скамеечке и неторопливо так беседуют, а сами все замечают.
Ну, переврут чего, это случается. Ну, на детей жалуются без меры, вот
этого не терплю. Что же ему, дитяти, всю жизнь за твою юбку держаться да
твоим мелким умишком жить? Так ты его заодно с собой на лавочку усади и
веревкой привяжи, чтобы все бабьи бредни слушал да терпел!
Видно, это были воспоминания о недавней бурной дискуссии на лавочке. Не
иначе, соседки проехались по молчанию пятерых "малых", а баба Стася
разбушевалась, и тут уж досталось и правому, и виноватому.
- Так что полетели в разведку!- вдруг решительно объявила баба Стася и
принялась отворять кухонное окно.
- Как, сразу?
- А чего тянуть? Успеть надо, пока ящик работает.
- ???
- Ну, пока он работает, все в него уставятся, таращатся и чай
прихлебывают. А как все программы кончатся, люди спать ложатся. Пока они в
ящик глядят - они для отвода глаз самые подходящие. Ну, давай,
перекидывайся. И я за тобой следом.
Бабкин азарт передался мне. Но, пока я перекидывалась, на кухню вошла Анна
Анатольевна с пустыми тарелками.
Увидев на подоконнике живую ворону, она от неожиданности попятилась.
- Станислава Игнатьевна!- воскликнула она, глядя, как баба Стася ведет по
себе руками и берется за плечи.
- Что Станислава Игнатьевна?- осведомилась баба Стася. - Полетаем,
воздухом подышим, как раз к коронному блюду вернемся! Ты только, Аня, окно
не запирай!
Тут баба Стася живенько перекинулась, мы снялись и полетели.
.Сонькин дом мы облетели со всех сторон, заглянули во все окна, но нигде
не нашлось искомой старушки - видно, они уже спали. Баба Стася покружила
над двором, над дорогими ее сердцу лавочками, и на сей раз безошибочно
вычислила, где может обитать приятельница интересующей нас помирающей
бабули. С первого захода мы опустились на нужный подоконник.
Там, как в сказке, сидели за столом дед да баба, только вместо курочки
Рябы верещал и кудахтал телевизор. Если бы не видели своими глазами -
никогда не поверила бы, что дед да баба могут наслаждаться концертом
рок-музыки, пусть и с приглушенным звуком.
Говорили они при этом о ценах на картошку магазинную и рыночную, а также
анализировали причину разницы в этих ценах.
К нашему счастью, окно было открыто и на улицу ускользнул край занавески.
За нее мы и спрятались.
- Слушай, мать, давно я не видал ту твою подруженьку ненаглядную из дома
напротив, - вдруг сказала баба Стася, невзирая на птичий облик, совершенно
человеческим и своим голосом. - Жива еще, а? Что-то на похороны тебя вроде
не звали. Болела она, что ли?
- А вот не знаю. Как ее дочка с внучкой забрали к себе, так я и след
потеряла. А болеть она болела, - согласилась почтенная соседка, наливая
себе чаю.
Дед, который спрашивал совсем о других событиях, ошалело уставился на
супругу. Баба Стася воспользовалась его молчанием.
- Я почему спросил - внука ее на днях встретил, - заявила баба Стася. - На
улице, у ларька.
- Нет у нее внука,- возразила соседка.- Две девочки были, трех внучек ей
родили, а внука не было!
- Как не было? - продолжала блефовать баба Стася. - Высокий такой мужчина,
приходил к ней: Или не помнишь?
В это время дед явственно сказал: "Да ты что, старая? Какие еще, к бесу,
внуки?!" Но на шевеление его губ наложились слова бабы Стаей, которые
соседка воспринимала, как видно, в мужском грубоватом и басовитом
исполнении.
Я впервые видела, как отводят глаза, и просто любовалась уверенностью и
артистизмом бабы Стаей. Это был совершенно очаровательный блеф.
- Так это не внук! - обрадовалась тому, что ситуация прояснилась, соседка.
- Это младшей сестры ее сынок. Сестру Бог наказал - с сыном одно горе.
Когда не в тюрьме, так в нее собирается. С детства от рук отбился. Сестра
его и принимать не хочет, так он к тетке подлизался. Надеялся - пропишет,
а она, видать, не успела.
- И как же она его, подлеца, в дом не боялась пускать? - выразила
негодование баба Стася.
Дед тоже выразил негодование - хватил кулаком по столу. Думал, видно,
вывести спутницу жизни из транса. Но оба негодования замечательно совпали.
- Чего же бояться?- даже удивилась соседка. - Он же к ней с добром. Дров
однажды машину пригнал. Денег давал. Он у нее и ночевать оставался. Она
его жалела.
- Жалеть его, гада!-проворчала баба Стася.- Стрелять таких надо! Подлей-ка
в заварочник кипяточку.
С этими словами она спорхнула с подоконника. Я полетела следом.
Военный совет мы устроили на ближайшем заборе.
- То же самое узнал бы любой салага-лейтенант, если бы ему поручили взять
показания у жильцов Совиного дома насчет прежних обитателей квартиры, - со
злостью констатировала я. - Это же элементарно!
- Элементарно, Ватсон!- согласилась лукавая баба Стася.
- Ну, я не сообразила, что в это дело замешана бывшая хозяйка квартиры, но
они-то должны были докумекать, почему эта сволочь так старательно пытается
туда забраться!- продолжала бушевать я.
- А почему она старается туда забраться?- задала баба Стася, в сущности,
мной же поставленный вопрос.- Что он там ищет? Что он там забыл?
- Или спрятал!
- Или спрятал,- согласилась баба Стася.- Ну, милиция-то могла бы узнать,
когда его в последний раз посадили и когда выпустили, ей это легче, чем
нам с тобой. Но я так понимаю, что когда его сажали, тетка еще жила в
квартире, а когда он вышел, ее уже забрали родственники. Он приходит - а
там чужой человек. Что тут станешь делать?
- Мог бы ключи подобрать и залезть, пока Соня на работе,- предложила я
самый гуманный вариант.
- Если ключи старые, то их не так просто подобрать,- заметила баба Стася.-
А выбить эту дверь, сама говорила, невозможно. На века сделана.
- Но душить ни в чем не виноватого человека?..- все-таки это до сих пор у
меня не укладывалось в голове.
- Из-за связки ключей на полчаса? Ох, милая ты моя, из-за буханки хлеба
убивали, из-за махорки пачки... Видно, спрятанное того стоило.
Я отшатнулась. Со стороны выглядело, наверное, забавно - ворона на заборе
ни с того ни с сего шарахается от другой вороны, да еще и машет на нее
крылом. И все это - в то время, когда вороны давно спят.
- Опять же,- продолжала баба Стася,- люди есть разные. Вот ты, к примеру,
в таком положении вежливо бы днем явилась - так, мол, и так, бывшая
хозяйка прислала, пакетик в тайничке позабыла. А если человек весь век по
тюрьмам, то он иначе просить не умеет, как кулаком. Он уже не так устроен,
как мы с тобой. Может, сам по себе он еще и не так уж был плох,- а тюрьма
всякого погубит. Еще никто оттуда лучше, чем был, не возвращался. Хуже -
это да, это бывало.
Баба Стася говорила общеизвестные вещи. При нужде я и сама кому угодно
наговорила бы таких прописных истин. Да, люди от природы разные - истина
первая. Да, для уголовника лучший, если не единственный способ без
затруднений побывать в квартире - придушить на полчасика хозяйку и взять
ключи. На то он и уголовник. Абстрактно все эти истины я знала. Когда
увидела их в конкретном применении - не желала верить собственным глазам.
- А дальше все совсем просто. Ты ладошками тепло и холод Чуешь?- вдруг
спросила баба Стася.
Не знаю, как насчет тепла и холода, но какие-то странные способности у
меня есть. Мне приходится иногда массировать бегемотиц - так, на скорую
руку, когда они чего-нибудь потянут или остеохондроз даст себя знать.
Однажды прямо на тренировке у одной бегемотицы отнялась левая рука. Шуму
было! Единственное во всей медицине, в чем я ориентируюсь,- это массаж. Я
прикрикнула на свое стадо, чтобы не кудахтали - мол, это все минутное
дело. И стала массировать бесчувственную руку. Результата, конечно, не
было никакого. Я вспомнила старое правило - массаж при травме нужно вести
выше места поражения. Определила границу чувствительности и принялась мять
плечо и спину. Тут оно и случилось. Где-то, под лопаткой я ощутила как бы
бугорок. Он вырос и приник верхушечкой к кончику моего пальца. Я с силой
нажала на него, загоняя обратно в спину, и тут моя пациентка заверещала -
по руке мурашки побежали, да еще какие свирепые! Так и должно быть,
ответила я, продолжая растирать ее левую лопатку и жать на бугорок.
Мурашки - это было замечательно! Через минуту чувствительность в руку
вернулась полностью, а бегемотицы уставились на меня с религиозным
почтением. Вообще они удивились меньше, чем я сама. Потом я не поленилась
и проконсультировалась у знакомого врача. Оказывается, я набрела на точку
с китайским названием, отвечающую за остеохондроз. Потом я таким же
методом тыка нашла на бегемотицах еще несколько точек - в общем, что-то
мои пальцы чуяли.
Эту историю я рассказала бабе Стасе, и она успокоилась.
- Значит, и без меня найдешь спрятанное,- сказала она.- Могла бы я тебе
помочь, да только лучше привыкай сама.
- А ты, бабушка, научишь меня глаза отводить?
- Этому обучу. Невелика наука. А теперь лети-ка ты к подружке своей,
разбирайся. А я вернусь к Ане. Нужно там до конца досидеть.
- Зачем, бабушка? Скучно же тебе с ними!
- А ты не понимаешь? Все мы одним грехом повязаны, все душу дьяволу
продали, хоть и с добрым намерением. Вот сидим мы вместе - и вроде не так
нам страшно. А отколется кто-нибудь одна - других сомнение возьмет, не
нашла ли она ход к спасению да не спаслась ли тайком от всех? Нет, лучше
уж честно сидеть с этими бедолагами.
- А ты сама - разве не боишься?
- Ну, побаиваюсь... Так ведь я хитрая! Я ведьмовской дар получила, чтобы
зерно из колхозного амбара незаметно украсть, а потом его на добрые дела
пустила. И опять же - я по справедливости это зерно взяла, не может быть,
чтобы человек всю весну и все лето спину горбил, а ему за это - горсточку
на трудодень. Все зачтется! Я же не сижу за пирогами и не жду околеванца!
Помяни мое слово - выручит нас всех Зелиал. А то еще, может, своего ангела
справедливости найдет. Совсем ладно будет.
Она вздохнула.
- Встретились мы тогда - я молодая, он вроде бы тоже. Запал в душу! Никому
не говорила, засмеют, а тебе скажу. Ты не больно смешливая. И вот сколько
лет прошло - я седая, старая, а он - все такой же. Погляжу на него -
словно и лет этих не бывало.
Баба Стася замолчала.
- Всякое у меня в жизни было. И мужу верности не соблюла, не то, что
другие. Полсела у нас вдов было. Иная так до смерти и блюла, это я
доподлинно знаю. А я - нет. И вот теперь могу тебе сказать, одна у меня
была думка - уж если не он, нечистая сила, бес треклятый, так пропадай моя
телега, все четыре колеса! Диковинно, правда? Ну, ладно уж, лети! Лети!..
Каждую ночь это повторяется - из-под земли вырастают белые тени, вся
радость которых отныне - полет и справедливость.
Давным-давно умерли и Теофиль Готье - поэт, и Карлотта Гризи - его
синеглазая подруга, танцовщица, и Жюль Перро - танцовщик, которого она
тоже когда-то любила и который сочинил ей танцы. Те трое, тот извечный
треугольник... Они и не знали, что угадали правду.
А я это знаю. И до них каждую ночь виллисы во главе с повелительницей
Миртой неслись над землей. И после них несутся. Они лишь развели в стороны
пару дев с гипсовыми лицами и в неживых веночках, чтобы поставить между
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг