Далия ТРУСКИНОВСКАЯ
ШАЙТАН-ЗВЕЗДА
роман
(фрагмент)
Часть вторая
* * *
Сухая земля пустыни гудела - шло войско.
Ни одного пешего не было в нем - ибо войско спешило.
Неслись взявшие хороший разбег белые беговые верблюды, невысокие и
поджарые и на каждом сидело по всаднику в белоснежной джуббе, с
подвязанным к ноге длинным гибким копьем, у кого - самхарским, у кого
- рудейнийским, с небольшим луком. Копья слегка наклонились вперед, и
зубцы на них блестели, и отряд за отрядом, ощетинившись, летел вслед
за предводителями.
Шли размеренным галопом прекраснейшие в мире кони, благородные
кони арабов, рыжие, белые и вороные, с выгнутыми шеями, с летящими по
ветру хвостами. Они несли бойцов в индийских кольчугах, вооруженных
ханджарами и круглыми кожаными щитами в железной оковке, сделанной так
хитро, чтобы улавливать и ломать ханджар противника.
У этого войска не было влачащегося обоза - ибо войско спешило!
А впереди, возглавляя знаменосцев, торопились трое всадников, на
лучших конях.
И справа ехал высокий, статный мужчина с черным лицом, плечистый,
подобный хмурому льву, залитый в железо.
А слева скакал человек не столь выдающегося роста, но зато
плотного сложения, и борода у него была, точно банный веник, и сам он
со своим немалым пузом сильно смахивал на кабана, который проглотил
черные перья, и концы их торчат у него из горла.
Между ними же ехала женщина с открытым лицом, и если бы красавицы
всех времен увидели ее входящей в свой круг, то встали бы и крикнули:
"Пришедшая - лучше!"
Она была, подобно мужчинам, затянута в длинную кольчугу, не
скрывавшую высокой груди, стана, заставляющего устыдиться ветку ивы, и
округлых бедер, с томными глазами, вытянутыми сходящимися бровями и
овальными щеками, но локон, который, подобный черной раковине, должен
был лежать на блюде ее лба, встречним ветром развило и отнесло назад.
Ее кудрявые волосы были заплетены в две длинные и толстые косы,
чтобы от ветра не обратиться в войлок, но покрывало, которому
следовало скрывать их от глаз правоверных, сбилось и сползло, а
постоянно поправлять его на всем скаку женщина не желала.
Вслед за этими тремя неслись юноши-знаменосцы, и к их копьям были
подвязаны белые треугольные знамена Хиры, а ленты знамен, что всегда
завиваются вокруг древка, словно локоны красавиц, были зеленые.
Из середины войска вырвался и нагнал предводителей всадник,
залитый в железо так, что были видны лишь уголки его глаз, в
развевающемся плаще из малинового атласа с золотыми нашивками.
- О Джабир! - обратился он к чернокожему всаднику. - Мои люди
увидели с верблюдов пыль вдали. К нам движутся какие-то конные.
Свернем ли мы с дороги, чтобы пропустить их?
- Пусть сворачивают они, о Джудар ибн Маджид! - отвечал
чернокожий. - Но если это путешественники из Хиры, нужно взять их в
плен и расспросить.
- Это не путешественники, о аль-Мунзир! - возразил названный
Джударом. - Я же говорю тебе - они скачут к нам во весь опор, как
будто спасаются от врага!
- Если их враг - царь Хиры, то, клянусь Аллахом, они - наши
друзья! - ни мгновения не колебавшись, решил Джабир аль-Мунзир. - И мы
непременно окажем им покровительство!
- Может быть, среди них есть женщины, которые нуждаются в помощи,
как нуждалась я, когда бежала из царского дворца, - добавила
красавица, не поворачивая головы к собеседнику. - И поспешим, ради
Аллаха! Вряд ли эти проклятые надолго отложат казнь аль-Асвада!
- На голове и на глазах, о госпожа! - восторженно воскликнул
аль-Мунзир.
- Как ты выдерживаешь эту скачку, о Абриза? - осведомился
Джеван-курд, усердно погоняя своего большого рыжего жеребца.
- В Хире я свалюсь с коня и просплю не меньше суток, и то еще
неизвестно, смогу ли я после этого сделать хоть шаг, о Джеван! -
прокричав это, Абриза усмехнулась ему, и он понял эту усмешку, ибо она
означала - пока Ади аль-Асвад в беде, я не могу предаваться заботам о
своем драгоценном здоровье.
- Да хранит тебя Аллах и да приветствует, о Абриза! - крикнул и он
ей, потому что топот копыт, конских и верблюжьих, заглушал голоса.
Абриза скакала в одном ряду с мужчинами, от возбуждения не ощущая
усталости, и более того - тогда, когда ей полагалось бы от изнеможения
заснуть в седле, ее ум работал особенно пронзительно, и в голове
возникали цепи слов, связанных между собой изысканными ритмами, и она
поражалась образам, в которые складывались эти слова, и не могла
понять - слышала она такие стихи когда-то прежде, или же сама на скаку
сочинила их.
Вот и сейчас тревога за Ади аль-Асвада была столь велика, что его
сухое темное лицо как живое обозначилось перед глазами Абризы, и не
стало больше ни пыльной пустыни, ни тысячи всадников, ни даже
аль-Мунзира и Джевана-курда, все это исчезло, а были только огненные
черные глаза возлюбленного под сходящимися бровями и рождающиеся
слова!
И Абриза произнесла их нараспев, и голос ее оказался до того
громок, что перекрыл шум движущегося войска. И это были два бейта,
достойные лучших поэтов, а ведь арабы славятся своими поэтами:
Мой любимый стоит всегда пред глазами,
Его имя начертано в моем сердце.
Его вспомню, так все во мне - одно сердце,
Его вижу, так все во мне - одно око.
- Велик Аллах! - воскликнул в великом восхищении Джеван-курд. А
Джабир аль-Мунзир, направив коня так, чтобы его колено соприкасалось с
коленом скачущей Абризы, потребовал задыхающимся голосом:
- Прибавь, о госпожа!
И она прибавила, ибо цепи из слов клубились у нее в голове, и
вытягивались, и каждое слово тянуло за собой другое, и каждое слово
переливалось в другое слово, так что рожденные бейты были похожи на
струю драгоценного румийского вина, крепкого и выдержанного, льющегося
в цветной стеклянный кубок из серебряного кувшина:
Твой призрак меж закрытых век я вижу,
В движенье и в покое тебя помню.
Любовь к тебе в костях моих так льется,
Как льется сок в плодах и в гибких ветках!
- Вперед, вперед! - прокричал Джудар ибн Маджид, и его плащ
плеснул по лицу Джевана-курда, потому что Джудар обогнал его и теперь
вел скачку. - Вперед, о лесные львы, о горные барсы! Если мы спасем
аль-Асвада - пост и паломничество для нас обязательны!
И тут же он придержал коня, ибо углядел в облаке пыли нечто
неожиданное.
То же самое сделал и аль-Мунзир.
- Клянусь Аллахом, это или призрак, или аль-Асвад! - воскликнул
он.
- Не бывает призраков среди ясного дня, о несчастный! - возразил,
нагоняя его, Джеван-курд.
- Но ты посмотри, как сверкает его лицо! Разве это не маска
аль-Кассара?
- Всякий может нацепить маску, снятую с пленника!
- Но он - из воинов, посмотрите на его длинные волосы! - добавил
Джудар ибн Маджид.
- Вперед, вперед! - крикнула Абриза, обгоняя их всех. - Разве
мужчины у арабов боятся призраков? Да пусть хоть целое войско
призраков встанет между мной и Ади!
Тот, кто несся навстречу, стал виден яснее.
- Гляди, о Джеван, это же аль-Яхмум! - крикнул курду в ухо Джудар
ибн Маджид.
Его слова услышала Абриза.
- Те, что подобрали золотую маску, увели и коня! - прокричала она
курду в другое ухо. Он кивнул, а Абриза сразу же вспомнила, что маска
оказалась в руках переодетой женщины, которой аль-Яхмум оказал
предпочтение, и сознание того, что эта женщина любит аль-Асвада,
обожгло Абризу.
- Клянусь Аллахом, сейчас я выясню, что это за призраки! - с
такими словами аль-Мунзир, вырвавшись вперед, подбоднул коня
стременами и, вовсю работая поводом, приблизился к загадочному
всаднику.
- Ради Аллаха, кто ты? Если ты порожденье шайтана - то убирайся к
себе в геенну! А если ты мой брат аль-Асвад - дай верный знак! Ибо
всякий может сесть на вороного коня с белыми ногами и надеть
позолоченную маску! - крикнул он.
- Если ты из людей Джубейра ибн Умейра, то прочь с дороги, или я
убью тебя! - отвечал всадник в золотой маске. - А если ты мой брат
аль-Мунзир - то вспомни ночь после гибели моей матери и подаренную
тебе джамбию, которой я поразил врача!
- Это могли знать только мы двое, о аль-Асвад! - Джабир придержал
пляшущего коня. - Нужно ли тебе доказательство?
- Нет, клянусь Аллахом!
И оба они, съехавшись вплотную, обнялись крепчайшим объятием.
- Как ты оказался тут, посреди пустыни, о Ади? Ведь мы едем
спасать тебя от топоров палачей! - только и успел сказать аль-Мунзир,
и тут первой подскакала Абриза, за ней - Джудар ибн Маджид, а уж за
ними - Джеван-курд.
- Ты жив, о любимый! - восклицала Абриза. - Ты спасен!
- Ради Аллаха, не останавливайте войска! - приказал аль-Асвад,
одной рукой обнимая аль-Мунзира, другую протягивая к Абризе. - Скорее
туда - там остались те, кто спас меня от смерти! Их верблюды не
выдерживают скачки, а за нами - погоня! И все - из-за этого
бесноватого аль-Яхмума!
- Ты бросил тех, кто спас тебя от смерти? - изумился Джеван-курд.
- Это самая странная история, какая когда-либо случалась с
человеком, имеющим коня! - отвечал Ади, занимая положенное ему место
во главе войска, под развевающимися знаменами. - Он вытворил еще одну
из своих штук, но она, благодарение Аллаху, привела к спасению! За
мной, о друзья Аллаха! Доставайте стрелы из колчанов, доставайте
ханджары из ножен! И почему вы едете без песни?
- Ты отучил нас от песен и шума, о аль-Асвад, - упрекнул его
Джеван-курд.
- И мы не знали, застанем ли тебя в живых, - добавил Джудар ибн
Маджид. - О львята, предводитель хочет, чтобы вы пели!
И грянули боевые литавры, и, подобно громоносному ветру, полетела
песня, и это была песня воинов, опоясанных ханджарами и облаченных в
нанизанные кольчуги:
Стройтесь в ряды под сенью мечей,
приобретайте величье!
Тот, кто всегда на коврах возлежит,
мужа теряет обличье!
- О Джеван, возьми своих людей и заезжай справа, во имя Аллаха! -
приказал на скаку Ади.
Джеван-курд кивнул, приотстал и кликнул из отряда знаменосцев
двоих, на рыжих конях. Вместе с ними он отклонился вправо и, встав на
стременах, дал рукой знак, по которому часть всадников тоже отошла
вправо, под его знамена.
- А ты, о Джудар да будет доволен тобой Аллах за то, что ты спас
мое войско, заезжай со стрелками слева! - приказал аль-Асвад и Джудару
ибн Маджиду. - Ты опишешь плавную дугу, чтобы расстрелять сбоку
погоню!
- На голове и на глазах! - отвечал тот, отставая, чтобы также
взять знаменосцев и оказаться возле наездников на верблюдах.
- А тебе, о брат, достанется самое опасное! - обратился Ади к
аль-Мунзиру. - Ты вместе с тремя десятками всадников вырвешься сейчас
вперед, и встретишь тех, за кем гонятся люди Джубейра ибн Умейра, и
вступишь в бой с его людьми, чтобы никто из моих спасителей не
пострадал! И ты будешь вести этот бой, оставаясь на одном месте, чтобы
Джудар ибн Маджид успел зайти сбоку и расстрелять наших врагов из
луков. И они побегут, и их встретят бойцы Джевана-курда, и погонят их
к Хире, и мы ворвемся в город, держась за концы их джубб и плащей,
клянусь Аллахом!
Войско на полном скаку перестраивалось так быстро, как если бы оно
показывало боевые приемы и уловки на ристалище, чтобы развлечь царя.
- Поиграйте копьями и повеселите мое сердце! - крикнул вслед
уносящимся навстречу пыльной туче аль-Асвад и тогда лишь повернулся к
Абризе, все это время молча скакавшей с ним рядом.
- Как вышло, что ты оказалась с моими людьми? - спросил он. - И
где твой ребенок?
- Я не знаю, где мой ребенок, о аль-Асвад! - отвечала Абриза. - С
того дня, как меня похитили из города, где ты поселил меня, я не
видела его. И я не знаю, где его искать! Но я нашла тебя, о Ади, и ты
жив, и жив аль-Мунзир! А что касается Джевана-курда - то этот обязан
жизнью мне, и он все тебе расскажет после боя. И ты тоже расскажешь
мне все, что с тобой случилось, о Ади! И ты снимешь эту золотую
маску!..
- Я не могу ее снять, о госпожа, - возразил аль-Асвад. - Ведь я
дал обет, что ни один человек не увидит моего лица, пока я не
восстановлю твою честь и твой сын не сядет на престоле Хиры. Довольно
того, что ее сорвали с меня, когда взяли в плен... А теперь оставайся
здесь, со знаменосцами. Я хочу сам возглавить людей Джевана-курда,
чтобы вместе с ними ворваться в Хиру!
- Погляди, кто едет сюда, о Ади! - воскликнула вдруг Абриза. - Да
это же наше бесноватое войско!
- Бесноватое войско? - переспросил озадаченный аль-Асвад.
- Ну да, о любимый, мы с Джеваном-курдом встретили в пустыне этих
бесноватых, которые не умеют набирать воду из колодца! - смеясь,
отвечала красавица Абриза. - Это же были просто обезьяны, которые
где-то отыскали кучу женских платьев, изаров и покрывал, и нацепили
все это на себя, и ехали с воплями на старых верблюдах! Неужели эти
верблюды дошли до Хиры? Джеван-курд утверждал, что они при последнем
издыхании!
- Нет, о Абриза, это - те верблюды, на которых меня, и Хабрура, и
Мансура ибн Джубейра, и еще многих везли к месту казни, - вовсе не
разделяя ее веселья, сказал аль-Асвад. - Когда мы подъедем поближе, ты
убедишься, что они все еще обвешаны лисьими хвостами, лентами и
колокольчиками. И на них мы бежали из Хиры, а за нами гнались люди
проклятого Джубейра ибн Умейра. А что касается тех, кого ты назвала
обезьянами, - так это мальчики, не достигшие шестнадцати лет, которые,
очевидно, впервые увидели нарядную одежду. И они рисковали своей
жизнью, чтобы спасти меня, ибо их не больше трех десятков, и у них
даже нет ханджаров, и их оружие - остроги, которыми жители озер бьют
кабанов. А если бы они не привели мне аль-Яхмума, то вы, аль-Мунзир,
Джудар и Джеван, приехали бы как раз к моему последнему издыханию!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг