было очень плохо. Таро прыгнул на постель - и худая, серая,
морщинистая рука выбралась из-под клетчатого пледа, легла на густую
палевую шерсть.
Мы загалдели, полезли в холодильник - нужно вызвать врача, нужно
накормить больную!
- Нечем, - очень тихо сказала она и заплакала. - У меня только
пакет муки остался... Я Тарошку выпустила, чтобы добрые люди
подобрали... Что же - ему вместе со мной помирать?.. Еле до двери
дотащилась...
В холодильнике было тепло и пусто.
В кухонном шкафчике действительно стояли только жалкие остатки
геркулеса и этот самый пакет.
- Вам что, пенсию не принесли? - спросила Милка.
- Принесли. Я за квартиру заплатила...
- Перебилась бы квартира, так ее, перетак! - Милка в ярости блещет
таким красноречием, что хоть уши затыкай. Но у Марии Николаевны на это
движение уже не было сил.
- Как же можно за квартиру не платить? - искренне удивилась она. -
Девочки, миленькие, родненькие, позаботьтесь о Тарошке, чтобы в
хорошие руки, девочки, доченьки...
- Что же вы не позвонили? - домогалась я, выкидывая из своей сумки
на стол сосиски, колбасу, бананы.
- Скорая?! - рявкнула в трубку Милка. - Здесь человек умирает! От
голода! Старая женщина! Улица Свободы пятьдесят шесть - девятнадцать!
Ей ответили что-то официальное.
- Хорошо! - воскликнула Милка. - Я сейчас же вызову сюда полицию и
журналистов. Как ваша фамилия?
Очевидно, фамилию назвать отказались.
Милка раскрыла рот - и нетрудно было догадаться, что из этого рта
вылетит. Я выхватила у нее трубку.
- Если через десять минут не приедет машина, через пятнадцать
минут здесь будет весь Дом печати, - как можно спокойнее сказала я. -
И телевидение. А узнать вашу фамилию не проблема.
И сразу же положила трубку.
Действительно - скорая помощь прибыла через десять минут. Молодая
докторша еще и накричала на нас с Милкой - где мы были раньше?!. Она
выпалила какие-то многосложные медицинские названия с таким видом,
будто не знать их - преступление. Санитары тем временем уложили Марию
Николаевну на носилки и понесли из комнаты. Таро словно приклеился к
хозяйской руке.
- Тарошку возьмите... - просила библиотекарша, уплывая. -
Тарошку...
Я оттащила пса за поводок.
- Положение тяжелое, - сказала докторша. - Где же вы все были
раньше? Сперва не покупают старикам лекарств, а потом вызывают скорую!
- На какие шиши? - спросила яростная Милка. - Вы хоть знаете,
почем теперь эти проклятые лекарства?
Уж Милка-то знала...
- Хочу вас предупредить, - докторша вздохнула. - Надежды очень
мало. Организм старый, изношенный... недоедание, авитаминоз... В
общем...
- Ясно, - неожиданно лаконично отвечала Милка.
Таро, словно все поняв, отчаянно залаял.
Докторша, не прощаясь, вышла.
- Пакет муки... - сказала я. - Последний пакет муки...
Что-то в этом было такое... такое...
- Наследство! - воскликнула реалистка Милка. - Последний пакет
муки и барбос!
- Последний пакет муки и барбос... - повторила я, и прозвучали эти
слова на редкость тупо.
- Ты долго собираешься тут сидеть? - спросила она. - Где ключ?
Надо все запереть. Как ты думаешь, у нее в России есть родственники?
Тут оставалось лишь пожать плечами. Возможно, что-то знали в
библиотеке, откуда Марию Николаевну уволили за то, что она в
шестьдесят восемь лет не смогла освоить государственный язык.
Последний пакет муки и барбос...
- Пошли, Тарошка, - сказала я псу. - Где твой поводок? Пошли,
будешь теперь жить у меня.
Он посмотрел мне в глаза - и я снова почувствовала, что пес все
понял. Он покорно протянул шею, чтобы я могла пристегнуть поводок, и
пошел со мной, даже не обернувшись на комнату, где прожил всю свою
собачью жизнь.
- Тебе только собаки сейчас недоставало, - заметила Милка.
- Что-нибудь придумаю, - как всегда, беззаботно ответила я. Но
думалось вовсе не о том, что она имела в виду. Мне думалось о той
ночи, когда синеглазый друид кричал про старую и новую магию, про
болезненное и причудливое рождение магии!.. Если бы он успел
выкрикнуть побольше!..
Чувствуя, что делаю очень важную, хотя с виду и нелепую вещь, я
вышла вместе с Таро на кухню и открыла кладовку. Мария Николаевна
ошиблась - кроме пакета муки был еще начатый пакет соли. И я положила
их в старую хозяйственную сумку. Они были мне нужны... они уже стали
мне совершенно необходимы... и знать бы - зачем?..
Выходить из подъезда на поводке этот рыжий тип отказался. И в
самом деле - какое я имею право выводить его на прогулку? Для этого у
него хозяйка есть?
Пришлось Милке нести мою сумку, а мне волочь за ошейник
упирающегося пса. И что меня удерживало от непотребной ругани - я не
знаю.
Иного выхода не было - Милка проводила меня до самого подъезда.
- Ну, пока, - сказала она. - Позвони завтра. Поговори с Эриком...
Теперь она искренне радовалась, когда Эрик часами рассказывал мне
по телефону какие-то анекдоты из жизни своей лаборатории. Он знала -
человеку, которого лишили будущего, необходимо что-то светлое в
прошлом. И она не кричала с кухни, что он занимает телефон всякой
хреномудией. Свобода и независимость пошли Милке на пользу...
Вообразив, как придется втягивать Таро вверх по незнакомой
лестннице, я ужаснулась. Но забдерживать милку еще дольше не имела
права.
Я отворила дверь в подъезд и сразу же затворила ее.
- Мил!
Она обернулась.
- Ну, что там?
- Пьяная сволочь какая-то. Засела на лестнице!
- Много их там?
- Один.
- Чтоб он сдох!
До чего же мы озверели, подумала я, до чего же мы озверели!..
На Таро надежды было мало. Коккер-спаниэли могут разве что
погрызть хозяев, а вообще это псина не бойцовая.
Поди знай, кто и зачем меня там караулит...
Мы с Милкой вошли в подъезд вдвоем. Пьяная сволочь сидела на
нижней ступеньке, сгорбившись носом в коленки. Я вдоль стеночки, держа
Таро за ошейник, впритирку к своему бедру, обошла пьяную сволочь.
Милка убедилась, что обошлось без приключений, и закрыла дверь с
другой стороны.
А я поняла, что приключения этой ночи еще только начинаются.
Потому что у парня на нижней ступеньке был очень знакомый затылок... и
курточку эту, давно тесную в плечах, я тоже помнила... и блеснула в
ухе серебряная загогулина...
- Славка! - возмущенно крикнула я. - А ну, встань! Нашел где
дрыхнуть!
Он с большим трудом оторвал стриженую голову от коленок.
- Я пьян, - сообщил он, как будто этого я за версту не видела и не
чуяла. - Я пьян. Ты пустишь меня переночевать?
- Нет, я оставлю тебя сидеть на лестнице! - сказала я, спускаясь и
протягивая этому дураку руку. - Ты с какой такой радости?..
- Погоди... - сказал он. - Погоди, я все тебе расскажу... Только
возьми меня к себе... А это кто? Собака?
- Нет, крокодил.
Увидев, как я, сопровождаемая незнакомым псом, вваливаюсь в дверь,
обнятая здоровенным качком и обремененная большой сумкой, Ингус
кинулся было мне на подмогу - он не понял, что означает это странное
объятие.
- Иди, иди... на кухню, на комфорку!.. - велела я ему. - Чайник,
скорее...
Ингус обвил хвостом сумку и поволок на кухню.
Славку я обрушила в кресло и тогда лишь стянула с него куртку.
Рукав и подол оказались разодраны.
Большая кружка горячего кофе немного привела парня в чувство. Он
пил, обжигаясь, но зачем-то ему была нужна эта боль. Потом он грохнул
кружкой о столик.
- Сволочи! Суки! - сказал домашний мальчик, воспитанный на
Шекспире в оригинале. И добавил довольно много нецензурщины.
- Сама знаю, - я погладила его по руке. - Что еще?
- У меня одноклассник застрелился! Суки!..
- О Господи...
И Славка заговорил - да так, что понять было очень трудно. Как
будто два человека наперебой рассказывали мне эту дикую историю. Один
пытался в трех словах изложить биографию двадцатилетнего парня -
сперва школьника из приличной в прошлом семьи, потом безработного,
потом охранника, потом шестерки в какой-то дикой фирме, так неудачно
ставшего свидетелем заказного убийства, что на него же это убийство и
повесили. Другой перебивал - парень, около недели прожив на
нелегальном положении, успел обзвонить всех друзей и попрощаться с
ними, кое-кому даже подарки оставил. А пистолет у него был как бы
служебный...
- Вот! - Славка достал из кармана широких спортивных штанов
зажигалку в виде револьверчика. - Он мне говорит, что во вторник
поедет в Юрмалу и застрелится, а я, идиот, беру! Даже дураком его не
назвал! Даже не подумал!..
Зажигалка лежала на широкой ладони, а ладонь дрожала.
- Какая же я скотина! - воскликнул Славка. - Ты не прогонишь меня?
Я не могу домой... Я не могу... Там отец пьет. Слушай, ты же в газете
работаешь - это правда, что правительство даст субсидии отставникам,
которые захотят выехать в Россию?
- Брехня, - ответила я. - Если и даст, то по сто латов на рыло.
Далеко твой батька на них уедет? Ты пей, пей кофе, я еще сварю.
- Возьми, - Славка протянул зажигалку. - Спрячь... Я не могу,
понимаешь?.. Забери!
- Давай.
Пальцы мои коснулись смешного револьверчика - и вновь
почувствовала, что необходимая вещь отыскала меня. Ничего себе
приветик от самоубийцы... плюс наследство Марии Николаевны... мука и
огонь... к чему же это клонит судьба, к какой магии? Друид велел - не
проходи мимо, бери подарки судьбы, потому что иначе не возникнет новой
магии. Что же такое сейчас у меня возникнет?
Было уже довольно поздно, Славка уже заснул в кресле, когда в
дверь позвонили - но как-то нерешительно. Таро, забравшийся за кресло,
высунул морду, но даже не гавкнул. В конце концов, это не его дом,
чтобы охранять. Я пошла открывать.
На пороге стоял Гунар.
Под мышкой у него было что-то вроде корыта, завернутого в клеенку.
- Заходи, - с трудом поверив глазам, сказала я. - Какими судьбами?
Ты хоть знаешь, который час?
- Я по делу, ты только не удивляйся... - вид у Гунара был какой-то
изумленный. - Меня Лига прислала. За кулинарной книгой... Ты же
собираешь кулинарные книги?.. Со старыми рецептами? Ты же ей про них
говорила? Ну вот, она меня и прислала...
- А зачем ей в такое время суток кулинарная книга?
- Она хочет печь хлеб.
- Ночью?
- Ночью...
- А она... она - не того?
Я покрутила не то чтоб пальцем, скорее всей кистью, и не то чтоб у
виска, скорее у щеки. Это означало не то чтоб безумие, но близкое к
нему состояние.
- Похоже на то. Истерика... - отвечал Гунар. И замолчал
основательно.
Ладно - я пошла на кухню, где имелась целая полка кулинарной
литературы. Он поплелся следом.
- Извини, пожалуйста, - сказал он. - Я только возьму книгу - и
сразу же ухожу. Никакого чая.
- Без чая не отпущу.
- Мне только книгу... Квашню я у тетки Милды взял, она дала на два
дня, как положено, со старой закваской...
- Что стряслось? - решительно спросила я. - Давай, выкладывай!
Ведь что-то стряслось!
Он отвернулся к стенке.
Такое уже было недавно - когда у него сперли в троллейбусе
драгоценный никоновский объектив прямо из сундука. Редко мне
доводилось видеть плачущего мужика - и не хотела бы я еще хоть раз в
жизни смотреть на такое!
- С детьми все в порядке?
- В порядке...
- Так чего же она?..
- Ты же знаешь, я в долги влез...
- Она пронюхала?
Он покивал головой, когда-то - кудрявой, теперь волосы поблекли,
поредели, и вообще не так уж много осталось от его прежнего блеска...
примерно столько же, сколько от стройного глазастого мальчика,
читавшего по-английски сонеты Шекспира, - в заматеревшем Славке... И
мне зеркало тоже не льстило.
Нетрудно было догадаться - Лига закатила скандал. Четверо малышей,
да пятый в животе, а глава семейства позволяет украсть у себя
объектив. И до чего же она могла додуматься в ходе скандала? До
резкого сокращения расходов?
- Если бы я мог уйти... - пробормотал Гунар. - Если бы можно было
взять и уйти... Сил больше нет...
Я уже читала в каком-то конкурирующем издании, что многие старики
наловчились сами печь хлеб в газовых духовках по старым рецептам.
Вроде получается куда дешевле и даже вкуснее. Очевидно, и тетка Милда
тем же развлекается! Им легче - у них есть на эту возню время! Куча
времени. Воз времени. Умнее сидеть у духовки, чем торчать целый день
на рынке, распялив руки с гирляндами колготок. Заработать за день
двадцать сантимов или сэкономить их же на хлебе - так на так и
выходит.
Неужели у Гунара счет пошел на сантимы?
- Чайник... - сказала я Ингусу. - И лети куда хочешь, воруй у кого
хочешь, только чтоб через десять минут здесь была полная сумка
продовольствия!
Впервые я попросила его что-нибудь принести. И этическая сторона
дела была мне совершенно безразлична.
Ингус качнулся в воздухе, что выглядело согласным кивком, и
просочился сквозь оконное стекло.
- Что это? - спросил Гунар.
- Свет от фар, - ответила я. - Ступай в комнату, без чая я тебя не
отпущу. Держи! Сам смотри - где есть хлебные рецепты, а где их нет.
С десятком книг он поплелся в комнату. Я убедилась, что Ингус
зажег горелку под чайником, и достала из хлебницы батон. Без
бутербродов я это горюшко тоже не отпущу...
Плохо. Очень все плохо. Наследство от старушки и подарочек от
самоубийцы... Ничего себе вечерочек...
Таро залаял на Гунара. Очевидно, кошачий дух учуял. Дома у Гунара
с Лигой кошки не переводились.
Я, оставив бутерброды, поспешила в комнату.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг