Тут старичок как раз настолько увлекся рисунком, что перестал
таращиться на своего натурщика. Мач сделал шаг вперед, нагнулся над
листом - и что-то молниеносно треснуло его по лбу. Было не больно,
зато ошеломительно. Глаза сами с перепугу закрылись, парень замотал
головой. А когда открыл глаза - увидел в руке у старичка длинную
линейку.
- Я всегда говорил, что нужно уходить с учительской должности,
когда более не хватает терпения выносить легкомыслие молодежи, -
нравоучительно буркнул старичок. - А мое терпение, молодой человек,
давно уж на исходе. Нужно было мне все-таки набраться мужества,
настоять на своем и уйти в священники. Ибо старый священник не так
вреден, как старый учитель...
Мача успокоили две вещи. Во-первых, старичок оказался учителем и
почти священником. Колдовством он вроде бы не промышлял. А во-вторых -
физиономию Мача он и не собирался рисовать, его действительно
интересовал лишь короткий льняной кафтан, так что и с этой точки
зрения колдовство как будто отпадало.
- Молодой человек, должно быть, недавно в Риге, - заметил
старичок, - коли не успел приодеться на городской лад. Как обстоят
дела в Курляндии? Очень ли обременили население пруссаки?
Говорил он заковыристо, но Мач понял.
- Очень! - сердито сказал он. - Мы-то думали, они к нам с добром!
А они обещанной свободы не дали, на господ работать заставляют, парней
с подводами и лошадьми из хозяйств берут!
- Это кто же вам свободу пообещал? - с веселым интересом спросил
господин Бротце. - Неужели до вас сочинения Меркеля дошли? Так он ведь
прожекты строит...
- Император Наполеон! А пруссаки чертовы все переврали по-своему,
- объяснил старичку Мач.
- Не мешало бы вдуматься молодому человеку в то, что он мне тут
сейчас наговорил, - усмехнулся господин Бротце. - Выходит, если бы
пришли не пруссаки, а французы, то они принесли бы свободу?
Всенепременнейше?
- А разве нет? Просто эти чертовы пруссаки делают не то, что им
велели французы! - вдруг сообразил Мач.
- Разумеется, - согласился господин Бротце. - Они соблюдают
порядок, и не более того. И что же было бы, если бы пришли эти
долгожданные французы?
- Они от господ бы нас освободили!
- А потом?
- Потом? Мы бы пахали, сеяли... жили... урожай бы собирали...
свадьбы играли...
- Еще, молодой человек?
- В Ригу за городским товаром бы ездили!
И тут фантазия Мача иссякла.
- Вот тут молодой человек как раз неверно выразился. Вряд ли бы вы
жили вообще, - с улыбкой сообщил господин Бротце. - Как молодой
человек считает, для чего Бонапарт дал бы латышам свободу? Для того,
чтобы они свадьбы, когда захотят, играли? Каков в этом деле его
интерес?
Мач пожал плечами.
- Ведь французы сами себя освободили, они и другие народы хотят
освободить...
- Молодой человек бы еще вспомнил времена Конвента и Робеспьера! -
воскликнул господин Бротце, подойдя поближе и прощупывая шов на
кафтанчике. Мач таких времен знать не знал и ведать не ведал. - Знаете
ли вы, ради чего Бонапарт дал волю польским крестьянам? Для того,
чтобы поляки служили в его армии! И проливали за него кровь с
восторгом? Угодно ли молодому человеку с восторгом проливать кровь?
- За свободу?! - восхищенно спросил Мач.
- За императора Бонапарта, - поправил старый учитель. - Вот пусть
мне молодой человек скажет, сколько рекрутов должны давать русскому
царю курляндские крестьяне? Он не знает? Так я сам скажу - три-четыре
человека на пятьсот мужчин, не моложе семнадцати и не старше тридцати
пяти. А сколько солдат возьмет в Курляндии Бонапарт? Если молодой
человек и этого не знает, так я и тут сам скажу - всех! Всех мужчин,
способных носить оружие, уведет он за собой! Как сделал это во
Франции! И во всей Европе! Угодно ли молодому человеку идти под
командой Бонапарта завоевывать Индию?
- Если это не очень далеко и до весны обернемся, то можно, -
рассудительно сказал Мач. - А весной пахать надо, сеять...
- Это так далеко, что и через десять лет можно не вернуться... -
покачав головой, ответил господин Бротце. - И зачем тебе, латышу,
погибать под непонятно чьим знаменем за Бог весть чью страну? Лишь
потому, что тебе вовремя напели в уши про свободу? Корсиканец не
промахнулся с Польшей - как бы он не оказался прав и в случае с
Курляндией... Польшу-то от его проказ ждут одни беды.
Мач не понимал, почему так хмурится старый учитель. Возможно, и
впрямь с корсиканцем дело было нечисто. Странные дела затевал он в
Риге - корзины с ассигнациями зачем-то присылал...
- Если так, то можно и без Наполеона обойтись, - подумав, сказал
Мач. - Мы свою свободу и сами завоюем...
Сказал - и испугался. Слова-то вырвались опасные...
- Свободу вы не завоюете, а вам ее дадут, - строго и уверенно
возразил господин Бротце. - А как вы ею распорядитесь - это уж ваше
дело. И если вы соберетесь приумножить свою свободу, то вам же
придется за сие расплачиваться. Довольно с Европы дурного французского
примера...
Мач призадумался. Но действие зелья, которым попотчевала его Кача,
оказалось сильнее доводов разума.
- Дадут или не дадут - это еще неизвестно, милостивый господин. А
добиваться мы будем!
- Ради того, чтобы потом сказать с великой гордостью: "Мы добились
свободы"... - проворчал старичок. - Это напоминает мне логику малого
дитяти, которое, сунув в карман кусок хлеба, убегает из дому на целый
день и слоняется окрест, воображая себя взрослым господином. И
премного сим гордится...
- Дитя вечером вернется домой, - заметил Мач, - потому что оно ни
сеять, ни жать, ни хлеб печь не выучилось. А мы, слава Богу, пахари!
Мы себя прокормим!
- Точно так же, как кормите вы себя теперь, - согласился господин
Бротце. - Вы ведь и сейчас едите то, что произрастает на вашей земле.
Полагаете, она начнет производить финики, цитрусы и арбузы?
Тут возразить было нечего. Мач прекрасно знал, каких трудов стоило
садовнику Прицису вырастить в теплице раннюю землянику, а цитрусы - те
привозились из-за моря.
- Ну, значит, не будем мы есть арбузов. А только то, что наша
земля дает!
- И сахара есть не будете, - стал развивать его мысль старичок. -
Но это еще полбеды. Лопаты и косы у вас будут деревянные.
- Деревянные косы? - Мач ушам своим не поверил.
- И лемеха, и конские подковы! - весело добавил старичок. - И
удила! И ножи! Ведь здешняя земля не родит железа.
- Господин шутить изволит, - с немалым облегчением сказал Мач. - А
свободы мы добьемся.
- Вы свободу не завоюете, а вам ее дадут, - повторил старенький
учитель. - Пусть молодой человек вспомнит мои слова, когда
обнаружится, что с завтрашнего дня он свободен. Но любопытно мне
знать, что же вы первым долгом сделаете со своей свободой? На что ее
употребите?
- Всех выгоним! - без размышлений заявил обиженный Мачатынь. - И
немцев, и русских... и поляков! Только и знают - простых латышей
обманывать! Они деньги наживают, а мы стоим и смотрим, разинув рот!
Нет, хватит, на своей земле мы сами хотим деньги зарабатывать!
- Значит, ты и Ригу с землей сравняешь? - не менее сердито
осведомился господин Бротце. - Ведь в Риге и немцы, и русские, и
поляки, и французы, и даже итальянцы!
- На что мне она, эта Рига?
- А куда молодой человек повезет продавать масло, сыр, яйца,
овчины, ветчину? До Парижа отсюда, помнится, далековато...
Мач вспомнил - из Парижа была Адель Паризьена. Стало быть, ехидный
господин Бротце прав.
В дверь поскреблась, а затем и просунула голову краснощекая Лизхен
в поникшем от кухонной сырости накрахмаленном чепчике.
- К господину господин пришел!
- Как зовут? - спросил учитель.
- Из этих, русских.
- Их тут двенадцать тысяч, - отвечал господин Бротце, имея в виду
весь рижский гарнизон. - Кто именно? Он раньше бывал?
- Бывал! - радостно доложила служанка. - Господин ему свои
картинки показывал.
- Капитан Веденеев? - сам себя спросил старичок.
- Господин без мундира, - отвечала служанка.
- Веди его сюда, - и когда голова скрылась, а дверь захлопнулась,
господин Бротце заторопился:
- Молодому человеку здесь больше делать нечего. Вот двугривенный,
который молодой человек заработал.
- За что?.. - изумился Мач.
- За то, что постоял вот тут, пока я рисую. Ну, пусть молодой
человек теперь поспешит...
Но Мач не уходил. Он прикидывал. Если за полчаса приятной беседы и
полного безделья получен двугривенный, то сколько же выйдет за целый
день?
- А нельзя ли к господину наняться? - решительно спросил он. - Я
буду стоять, сколько потребуется!
Старый учитель неожиданно громко расхохотался.
- А я буду за это платить? - воскликнул он. - Молодой человек
получил сейчас двугривенный всего лишь за то, что он родом из
Курляндии, где носят именно такое платье. А если молодой человек
рассчитывает впредь получать деньги только за то, что он родом латыш,
так ему придется с голоду помереть! Или найти себе поскорее другое
занятие! Ну, пусть Господь хранит молодого человека...
Старичок словсем было собрался вежливо выпроводить парня за дверь,
как в нее решительно постучали. Господин без мундира, о котором
докладывала служанка, успел подняться по лестнице и собирался войти.
- Не туда, - почему-то прошептал господин Бротце и, резко
развернув Мачатыня, направил его за ширму. - И молчи!
Пришлось повиноваться.
Уверенным шагом вошел мужчина, которого Мач, понятное дело, сквозь
ширму не видел. Одни только сапожки, модные, светлые, с отворотиками,
призванные подчеркнуть стройность ног, которой в то время мужчины
гордились не менее женщин.
- Ах, да это господин Рубцов! - в голосе учителя было вроде бы и
облегчение, но Мач уловил какую-то новую тревогу. - Немедленно прикажу
сварить кофе!
- Все ли вы сделали, как я велел? - первым долгом спросил, после
по-военному четкого поклона, господин Рубцов. - Я ведь о вас, Иван
Христофорович, от всего сердца беспокоюсь!
- Не стал я никуда отправлять свое семейство, потому что не вижу
опасности, - отвечал старичок.
- Вот это прекрасно! - весело воскликнул гость. - Господину
Тидеману только опасность и мерещится, господин Эссен спит в обнимку с
горным единорогом, а вы, человек штатский, вовсе не боитесь?
- Господа Тидеман и Эссен - люди молодые, с буйным воображением, -
тут господин Бротце препотешно вздохнул. Гость не сразу нашелся, что
ответить.
Очевидно, ему потребовалось время, чтобы понять - Эссен и Тидеман
годятся старенькому учителю в сыновья, как сам он годится в сыновья
Эссену и Тидеману.
- Однако я к вам явился, чтобы предупредить, - сменил тему
господин Рубцов. - Все знают про ваши симпатии к городскому мещанству,
про ваши обширные знакомства, и так далее...
- Как бы иначе я пополнял свое собрание? - спросил господин
Бротце, указывая на кучу картонных папок, загромоздивших гостиную. - И
чем такие знакомства могут быть опасны для пожилого благонамеренного
человека?
- Знаете ли, почему господин Эссен распорядился сжечь рижские
предместья?
- Потому что ошиблась ваша разведка, - без тени сомнения отвечал
господин Бротце. - Потому что какой-то дурак принял пыль от стада
коров за приближающуюся колонну солдат. Об этом вся Рига знает.
Господин Рубцов вздохнул.
- Дураков у нас изрядно, и сам я во всем этом деле - первый дурак,
- сообщил он. - Как ответ держать перед Яковом Ивановичем - уж и не
знаю.
- Вы доверились мне... - начал было господин Бротце взволнованно.
- Вы знали мой образ мыслей...
- Иван Христофорович, если не вам, так кому же тут доверять? - в
отчаянии спросил господин Рубцов. - И вы мне верьте... Знаете ли
подоплеку этого пожара? Эссен боялся, что мещане перейдут на сторону
французов. Он так и заявил - мы уничтожили очаг французской заразы! А
если нет более предместий, если их жители разбрелись кто куда, - то и
опасности более нет! Куда как мудро! Был, видно, у него с Тидеманом
уговор - воспользоватьсяя первым же случаем, чтобы сжечь предместья. И
вот Тидеман сообщает об итогах разведки - а на следующую же ночь
вспыхивают предместья! Поди теперь докажи, подняли там коровы пыль или
же не подняли!
- Как это отвратительно, - пробормотал господин Бротце.
- Дальше будет еще хуже, - обрадовал Рубцов. - Как вы понимаете,
весь город поднялся против Эссена. Ему нужно чем-то отбиваться. Он
заявляет, что Рига кишьмя кишит французскими шпионами, что население
на их стороне. И, как на грех, сегодня мы одного чуть не словили!
- Хотелось бы мне посмотреть на французского шпиона...
- Иван Христофорович, уж вы мне поверьте, что одет он точно так
же, как и все смертные... Оказался это молодой парень, который пронес
в Ригу - угадайте, что! Полную корзину фальшивых российских
ассигнаций. Почему я и поспешил к вам - теперь пойдут тормошить всех,
кто навлекает на себя хоть малейшее подозрение! И до вас, пожалуй,
доберутся.
- Что же это был за шпион? - казалось, вовсе о себе не заботясь,
спросил господин Бротце.
- Парнишка, лет восемнадцати. Его, видно, наняли отнести корзину.
Доставил он свой груз одному человечку, который и без того был у нас
на подозрении. Тот молчит, хоть его на ремни режь. Худо то, что малый
принес еще и крайне подозрительное письмо от одного русского офицера.
Тот был недавно переведен в... в один из наших кавалерийских полков. И
до полка не доехал. Оказался он в Курляндии, но сам почему-то к своим
не пробирается, а вот, вишь ты, письма шлет! Ну и вообразите -
приходит паренек с письмом от поручика Орловского и с корзиной
ассигнаций! Прямо как на блюдечке - государственная измена! После
пожара и общего возмущения - драгоценный подарок господину Эссену! Мне
бы с парнишкой потолковать...
- Ничего он вам путного не скажет, - вздохнул старенький учитель.
- Вот именно это мне от него и нужно! - воскликнул господин
Рубцов. - Сейчас, когда он удрал, его Бог весть каким Иродом и злодеем
господин Эссен населению преподносит! Мол, гонец ко всем рижским
бонапартовым агентам сразу, мол, не все письма успел передать... А я
бы паренька припрятал до поры до времени. Якову Ивановичу бы срочно
про все это дело сообщил. Государь должен знать правду о рижском
пожаре. Старый трус Эссен французскую заразу вообразил - но если
мирному населению все время толковать, какая в нем сидит зараза, то
она и впрямь заведется...
- Очевидно, вы, Василий Степанович, желаете, чтобы я совершил две
вещи взаимно противоположные, - ехидно заметил господин Бротце. -
Прекратил бы порочащие меня связи с рижским простонародьем и помог
найти в городе этого загадочного паренька, которого непременно нужно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг