велели отнести.
- Кто велел, хозяин, что ли? - не унимался разносчик.
- Что ты пристал, как крышка к туеску? - огрызнулся Мач. - Ступай
ты своей дорогой, а я - своей.
- Ишь, брыкливый какой попался, пошли тебе Бог цыплячий век,
воробьиное здоровье! - благословил обиженный разносчик.
- А тебя чтоб Бог в маленькое окошко увидел, а в большое -
выбросил!
Когда доходило до словесных схваток, Мач никогда в долгу не
оставался. Тем более - человек ему попался простой, языкастый,
сцепиться с таким - одно удовольствие!
Мач повернулся и пошел прочь, не оборачиваясь.
А разговорчивый мужичок почему-то вернулся на почту.
Пробыл он там недолго. Вышел вместе с Александром и Васенькой.
- ... ну, куда ему после такого скандала? - развивал начатую еще
на почте мысль Александр. - Это же надо было додуматься - пьяным, как
зюзя, в непотребном месте тосты в честь барышни возглашать и
благосклонностью ее хвалиться! И ведь не нашел фамилии попроще!
Графиню ему, чудаку, подавай! Вот они всю родню и подняли на ноги.
Теперь Орловский хоть Наполеона в охапке притащи - помереть ему в
поручиках! И он сие прекрасно уразумел.
- Сколько я об Орловском слышал, ему так и так помирать было в
поручиках, - возразил Васенька. - Шуму-то сколько подняли, позор на
всю армию. Чтобы офицера в другой полк перевели!.. А ведь такого
сабельного бойца во всех гусарских полках не сыщешь, хоть в
Павлоградском, хоть в Мариупольском, а уж там ли не рубят в капусту!
- Он когда еще должен был прибыть и доложиться!
- А что, коли ранен? Скрывается? Будь он в плену - черта с два
оттуда бы малого прислал.
- А что, коли жив, здоров и в новом чине? Ведь и такие случаи
бывали!
- Бывали... Федор! Ты куда нас ведешь?! - спохватился Васенька. -
Тут же грязи не по колено, а по самое гузно!
- Не извольте беспокоиться, переулочек короткий, - отвечал
разносчик. - Здешние мещане все никак от свинок и коровушек не
избавятся. Сейчас на улицу выйдем, а там уж чисто. Зато к аптеке
живенько поспеем.
- Твоя мысль присмотреть за почтой погубит нам немало обуви, -
заметил Александр. - И тебе, Федя, тоже.
- Мы к господину Рубцову претензиев не имеем, - отвечал Федор. -
Должность такая, что обувка долго не держится.
- Ишь! Претензиев! - и оба молодых господина так звонко
расхохотались, что переполошили в соседнем дворе курятник.
Мач, понятия не имея, что его кто-то выслеживает, останавливал на
ходу прохожих попроще и спрашивал дорогу. Конечно, многое в большом
городе его удивляло, да только очень уж оттянула руку проклятая
корзина. Он решил, что сперва избавится от нее, а потом уж будет
таращиться по сторонам.
Миновав Петровскую церковь, даже не подняв глаза на шпиль Домского
собора, он сдуру добежал до самого Рижского замка, наскоро удивился
его малой величине, повернул назад, добрался до Замковой улицы, до
Коронной аптеки и толкнул тяжелую дверь.
И замер на пороге - такой в аптеке стоял свирепый запах.
В отличие от почты, чистота здесь была неимоверная, на полках
блистали белизной фаянсовые бочата с наклейками, стеклянные банки,
какие-то начищенные медные посудины невиданной формы. Торчали также из
полок штырьки, а с них на довольно толстых цепочках свисали чашки
весов. И этого добра тут было немало - от больших, с хорошую миску, до
крошечных, с детскую ладошку.
Моложавый приказчик был опрятно одет и беспредельно улыбчив. А
коли не улыбался, так делал губки бантиком, чтобы уж вовсе
соответствовать картинке в модном журнале. Имел он мелко завитую
шевелюру, аккуратные усики, но насчет его здоровья Мач усомнился -
парню не понравился лихорадочный румянец. И он даже удивился - как
это, трудясь в аптеке, не полечиться господскими снадобьями?
Если бы Мач подошел на два шага поближе, то уловил бы в общей
сумятице запахов аромат помады для волос, а также, возможно,
сообразил, что это за румянец такой бешеный. Но ему и в голову не
приходило, что мужчина, даже такой кукольный, может размалевывать себе
физиономию.
Душка-приказчик держал в одной руке продолговатый пузырек
коричневой глазурованной глины, в другой - воронку и толковал молодой
щекастой купчихе, что лучшего товара она нигде не добудет.
- А если вам предложат бальзам Кунце с фабрики господина Лелюхина,
так это не бальзам, а так - блох выводить! - внушал приказчик. - Я не
удивляюсь, что он вам не помог. Подлинный бальзам имеют право готовить
только в восьми рижских аптеках, и мы знаем настоящий секрет Кунце. А
господин Лелюхин хоть и добился в самом Петербурге права торговать
своей настоечкой, только проку от нее вовсе нет. Мы же получили рецепт
от самого Абрама Кунце! Наш бальзам лечит зубную боль, переломы
костей, ожоги и вывихи, колотые раны и змеиные укусы! Пяти дней не
проходит - все заживает!
- И детям его можно давать? - деловито осведомилась
покупательница.
- Можно. Только по ложечке, - подумав, сказал приказчик. -
Прикажете?
- Сейчас... - купчиха уставилась на фунтики, загромождавшие
прилавок. - Значит, кофе, изюм, мускатный орех, лавровый лист... Я
возьму на пробу.
Приказчик вставил в пузырек воронку и налил по горлышко темной
жидкости.
- И еще... Ту вашу тинктуру... - почему-то с некоторым смущением
попросила купчиха. - Только наклеечку извольте другую... А то муж
увидит...
Приказчик достал стопку заранее написанных наклеек.
- Микстура от кашля? - шепотом спросил он.
- Можно и от кашля.
Нырнув под прилавок, приказчик вернулся оттуда с другим пузырьком.
Разгладив только что прилепленную наклейку, он протянул купчихе
покупку.
Они обменялись подозрительно лукавыми взглядами.
- Я к вам соседку пришлю за тинктурой, - весело пообещала купчиха,
пряча покупки в корзиночку. - Она скажет, что от меня за микстурой от
кашля.
- Рад служить! - понимающе улыбнулся приказчик, и купчиха,
завернутая в черно-желтую полосатую, да только не парижской выделки
шаль, покинула аптеку.
Мач с изумлением оглядывался да принюхивался. Такое заведение он
видел впервые в жизни.
А вот приказчик насмотрелся на подозрительных покупателей, которые
на самом деле норовят выведать секреты. Взять тот же бальзам - немалая
из-за него велась война, коли дело дошло до Петербурга. Да и
тинктура-микстура тоже стоит того, чтобы за нее повоевать. Есть немало
любительниц употребить крепкую, сладкую, пахучую настоечку тайком от
мужа и домочадцев. А где еще добыть такую почтенной горожанке, как не
в аптеке?
- Тебе чего нужно, парень? - без лишней вежливости обратился
приказчик к Мачу.
- Господина Липински ищу, - сказал Мач. И поставил на пол корзину,
как бы намекая - если ты Липински, то вот твоя корзина!
- И зачем же пареньку потребовался господин Липински? - уже
помягче спросил приказчик. Сомнение все же не покидало его - парень
хоть и одет курляндским хлебопашцем, а глаза шустрые, так по полкам и
бегают!
- Ему господин Каневски кланялся, велел передать эту корзинку.
- А где же паренек видел господина Каневски? - для надежности
поинтересовался приказчик.
Мач рассказал.
- Хорошо... - пробормотал приказчик. - А не рассказывал ли паренек
кому по дороге, что нанялся донести корзину? И от кого она? И кому он
ее несет?
- Никто не спрашивал, - удивленно отвечал Мач.
- И не шел ли кто за пареньком следом?
- Зачем?
- Ну, хотя бы, чтобы украсть эту корзину.
- Я не оборачивался! - обиженно сказал Мач. - Если господин и есть
Липински, то пусть забирает подарок. А нет - пусть позовет господина
Липински!
- Тише, тише, не галди! - вскинулся приказчик и вдруг засуетился.
- Давай сюда, под прилавок, скорее, да только тише!..
И тут дверь распахнулась.
На пороге стояли Александр и Васенька, причем у каждого в
опущенной руке был черный пистолет.
- Стоять! - приказал Александр. - Ну, что, Липински, дождался
подарочка? Не дергайся, поднимем пальбу - все хозяйские горшки и
плошки перебьем!
- Что вы меня преследуете?! - воздев руки, в отчаянии воскликнул
приказчик. - Я же все растолковал! Ни сном, ни духом!..
- Вот и мы думали, что ни сном, ни духом, - заметил Васенька. -
Любопытная, однако, корзинка! Ну-ка, малый, скажи прямо - кому ее
несешь?
- Велено передать господину Липински, - признался Мач, смертельно
перепугавшись.
- А прислал тебя в Ригу поручик Орловский? - уточнил Александр.
- Знать не знаю никакого поручика Орловского! - встрял приказчик.
- Помолчи, Липински!
- И никаких корзин я ни от кого не жду!
- Да помолчи ты! Рубцов, растребуши это сокровище, а я за
красавцами присмотрю.
Васенька опустился на корточки и развязал веревку, которая
удерживала холстину. Под холстиной лежали вязаные носки с узором,
полотенце, старый молитвенник. Он аккуратно выложил их на пол, полез
дальше - и вдруг присвистнул.
- Александр! Ты погляди!
- Они? - без особого удивления спросил Александр.
- Они. И много. Да что же это делается? Скоро их уже не фунтами, а
пудами станут сюда возить! Ну, Бонапартий! Ну, проныра! - с веселым
изумлением говорил Васенька, перебирая в корзине плотно увязанные
пачки. Одну он надорвал и, поднявшись, сунул прямо под нос приказчику
Липински.
- Ну, шпионская твоя рожа? Видишь? Одной такой бумаженции хватит,
чтобы тебя надолго в едикуль запереть!
Мач вытянул шею.
В руках у Васеньки Рубцова была обыкновенная российская
ассигнация, только новехонькая. Мач видел такие на ярмарке. И он
сперва не понял, почему из-за нее подняли столько шума. Но вдруг
осенило - ведь вся корзина была битком набита этими аккуратными
пачками, а в каждой пачке - столько денег, что можно купить всю
усадьбу барона фон Нейзильбера! И он нес все это изумительное
богатство в Ригу всего за десять рублей!..
Александр тоже глянул на ассигнацию.
- Основательно поработано, - заметил он.
- Если слишком не приглядываться, от подлинной не отличить, -
помяв в пальцах бумагу и даже понюхав ее, сообщил Рубцов. - Кажись, мы
сегодня награждение себе заслужили!
Приказчик Липински вышел из-за прилавка.
- Заявляю! - громко сказал он. - Парня этого впервые вижу! Что
было в корзине - я понятия не имел! Мало ли с кем меня перепутали!
При этом он подвигался все ближе и ближе к приоткрытой двери.
- Ничего, поговорим по душам - все вспомнишь, - пообещал
Александр. - Гляди, Рубцов, ниточка-то протянулась! Сперва поручик
Орловский, безмерно обиженный, в захваченной Курляндии сгинул! Потом
от его имени фальшивые ассигнации в Ригу прибывают! И тут их уже ждут,
чтобы всю куплю-продажу вверх дном поставить! А мы-то каждого бродягу
теребим - не приверженец ли Бонапартов! А эта зараза уже и до наших
армейцев докатилась! Стой, сволочь!
Его рука лишь скользнула по шивороту приказчика. Но тот, выскочив
за дверь, угодил в объятия Федора.
Федор, видно, для того и был оставлен снаружи, чтобы хватать
возможного беглеца. Лоток свой и фартук он аккуратно сложил на
соседнее крыльцо. При всем своем малом росте имел Федор, как видно,
медвежью хватку, потому что приказчик не то что завопил - заверещал.
Рубцов выскочил вслед за Липински.
А Мач, сообразив, что дело оборачивается совсем для него плохо,
нырнул под протянувшейся к нему рукой Александра, и совсем было боднул
лбом закрывавшуюся дверь, да только был ловко ухвачен за шиворот.
- Куда?! - Александр заломил ему руку за спину, и сделал это
весьма умело, у Мача чуть локоть не сломался. - Это так-то ты несешь
письмецо поручику Орловскому? Ну-ка, что у тебя еще хорошего за
пазухой?
Уверенная рука нырнула туда - и вернулась с добычей.
- Смотри ты, послание без адреса! Кому несешь?
- Господину... господину...
Фамилия "Тидеман", как на грех, выскочила у Мача из головы.
Тут на улице грянул выстрел.
Александр, не отпуская Мача, кинулся к окну аптеки и, отодвинув
подвешенного сушеного крокодила, выглянул.
Очевидно, он увидел что-то неожиданное, поскольку даже хватку
ослабил.
Мач рванулся - и вылетел в дверь, и припустил по улице!
Письмо от поручика Орловского, от которого зависели секретные
переговоры между Эссеном и прусским генералом Йорком фон Вартенбургом,
осталось в руке у Александра.
Глава двадцать вторая, о народной избраннице
- Наполеон продолжал наивно считать в числе резервов, которые он
может привести в движение, прусскую, баварскую, саксонскую армии,
армии своих вассалов и союзников, - вполголоса прочитала я. - Но едва
лишь стало известно о поражении и гибели наполеоновской армии в
России, как все изменилось. Еще остатки наполеоновской армии не
добежали до Немана, как прусская армия генерала Йорка фон Вартенбурга,
находившаяся под командованием маршала Макдональда, вышла из
повиновения и повернула штыки против французов. 30 декабря в Таурогене
было подписано соглашение о перемирии между прусскими и русскими
войсками.
Все это было черным по белому напечатано на шестьсот пятьдесят
четвертой странице книги Альберта Манфреда "Наполеон Бонапарт".
- Ты что там бормочешь? - спросил Гунар.
- Размышляю, - отвечала я.
За немытым окном электрички тянулся все тот же пейзаж - кустарник
вдоль железнодорожного полотна, а за ним - сквозной лес.
Читая, я уже знала, что старый дурак и трус, прусский Вильгельм,
приказывал Йорку вовсе не это, но генерал набрался духу и ослушался
своего короля. К чему немало приложил руку некий немец Гарлиб Меркель.
Был и еще один немец, разделявший его взгляды, по фамилии Бротце, но о
Бротце потом, потом, уж без него-то мне никак не обойтись! Я и Меркеля
бы впрягла в общую телегу. Да только он в то время сидел в Ревеле...
Если бы национал-идиоты продолжали и дальше действовать в том же
духе - то улица Меркеля точно была бы переименована, как улица Ленина
и ей подобные! Но они знали о Меркеле только то, что он боролся против
крепостного права в Латвии.
А о том, что Латвии при Меркеле, собственно, не было, а были
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг