Арктику. Пришел "Ломоносов" с Земли Франца-Иосифа, с Новой Земли прибыли
"Русанов" и "Сибиряков", с Карского моря вернулись "Таймыр" и "Малыгин".
Ледокол "Ленин", проведя из устья Енисея в Баренцево море последний
караван иноземных лесовозов, зашел в Архангельский порт.
В кабинете начальника порта все чаще появлялись опытные ледовые
капитаны. Прибыв в Архангельск, они брились, подстригали усы, сбрасывали
двухпудовые кожухи, надевали пальто лучших фасонов, с золотыми нашивками
на рукавах, и фуражки с большими гербами торгового флота, шутливо
называемые матросами "капустой".
В кабинете начальника порта их встречали не только веселые
приветствия, но и тревожный вопрос:
ї Не встречали ли вы "Лахтака"? А может быть, слышали что-нибудь про
него?
Но никто не мог ничего сказать, кроме того, что уже знал начальник
порта. Четыре недели назад капитан "Лахтака" передал по радио: "Подошел к
острову Уединения. Думаю сегодня закончить съемку и возьму курс на
Архангельск".
Вечером того же дня в Карском море начался сильный шторм. Он отнес к
югу "Малыгина", выбросил на мель шхуну "Белуху". Несколько дней
электрические разряды в атмосфере не позволяли береговым радиостанциям
связываться с судами. Но вскоре заработали все радиостанции. Один за
другим откликались пароходы. Молчал только радист "Лахтака".
Всем радиостанциям было поручено вызывать "Лахтак" и внимательно
слушать, не отзовется ли он. Всем пароходам, плавающим на Севере,
приказано следить, не увидят ли "Лахтак". Но никаких сведений об этом
пароходе не было.
Последняя радиограмма от капитана "Лахтака" Гагина была датирована 10
сентября. С тех пор никто не слышал и не видел этот пароход.
Ровно через месяц, 10 октября, в Архангельском порту было созвано
совещание лучших ледовых капитанов и штурманов-полярников.
Их собралось человек двадцать: коренастые люди разного возраста, с
лицами, дубленными ветром, солнцем и морской водой. Пожилых было больше.
Начальник порта кратко информировал:
ї Месяц с небольшим назад пароход советского торгового флота "Лахтак"
с паровой машиной в восемьсот лошадиных сил под командой капитана Гагина
покинул восточный берег Новой Земли. Там он высадил группу охотников и
персонал метеорологической станции. "Лахтак" имел задание подойти к
острову Уединения и, если будут благоприятные условия, произвести
картографическую съемку этого острова. Десятого сентября было получено по
радио сообщение от капитана Гагина, что он подошел к острову Уединения.
Самое позднее через два дня они должны были закончить работу и направиться
к Архангельску. С того дня мы не имеем от них никаких сведений. Но мы
знаем, что десятого, одиннадцатого и двенадцатого сентября в Карском море,
особенно в его северной части, бушевал сильный шторм. Это вызывает
опасение, не погиб ли пароход. Правда, никто не слышал сигнала "SOS". Если
у береговых радиостанций в те дни была очень плохая слышимость, то радисты
пароходов, плававших в Карском море, на это не жалуются. Они все время
поддерживали связь между собой, но ни просьбы о помощи, ни какого-либо
другого сигнала с "Лахтака" не слышали. Все это и заставило меня собрать
вас, чтобы посоветоваться, что нам нужно сделать для розыска "Лахтака" и
его экипажа.
Несколько минут длилось молчание. Только кое-кто сдержанно
покашливал.
Против начальника порта сидели два старика, прославленные на Белом
море капитаны, ї высоченный Иван Федорович Шеболдаев и низенький, горячий
Федор Иванович Мамуев. Ивану Федоровичу было лет шестьдесят, а Федору
Ивановичу, наверное, семьдесят. Они были старинные друзья, но никогда и ни
в чем не соглашались друг с другом.
Начальник порта решил спросить их мнение:
ї Федор Иванович, что вы скажете?
Маленький старичок выплюнул черную табачную жвачку, обернулся к Ивану
Федоровичу и сказал:
ї Наверное, разбило о камни. Нужно искать на юге, у восточного берега
Новой Земли. Только теперь там темно.
Иван Федорович приготовил на ладони нюхательного табаку и, видимо,
ожидал, когда его спросят.
ї А вы что нам скажете, Иван Федорович? ї спросил начальник порта.
Высокий старик втянул правой ноздрей табак, сощурился и громко
чихнул, словно показывая, что чихал он на мнение своего друга. Потом он
вытащил большой платок, высморкался и только после этого сказал:
ї Вряд ли найдете кого-нибудь. Наверное, взорвало котел. Но, если
хотите искать, ищите на севере, у восточного берега Новой Земли. Только
теперь там штормы.
Больше старые капитаны ничего не сказали. Зато сказал молодой капитан
Кривцов:
ї Нужно немедленно отправить в Карское море спасательный пароход с
самолетом. Он должен попытаться подойти к острову Уединения, а после этого
попробовать пройти вдоль восточного берега Новой Земли и с помощью
тамошних охотников обследовать все побережье.
С мнением Кривцова согласились начальник порта и большинство
капитанов.
Только старики что-то недовольно бубнили, но и они не возражали.
ГИлИаИвИаИ IV
Начальнику порта Архангельск.
Рейсовый отчет капитана шхуны "Белуха" Кривцова Д. П.
12 октября с. г. шхуна "Белуха" под моим командованием, взяв на борт
самолет щ 6 с пилотом Барилем, вышла из Архангельска, имея назначением
западную часть Карского моря. Нашей задачей было пройти к острову
Уединения, когда это позволят лед и погода, обследовать этот малоизвестный
остров, чтобы разыскать пароход "Лахтак" или его обломки, а также экипаж
этого парохода. Если бы нам не удалось ничего там найти или если бы
неблагоприятные обстоятельства не позволили нам подойти к острову
Уединения, мы должны были взять курс на мыс Желания и оттуда пройти на юг
вдоль восточного берега Новой Земли, разыскивая этот же пароход и его
экипаж. "Белуха" взяла трехмесячный запас горючего, полуторамесячный запас
воды и десятимесячный запас провианта для экипажа на тот случай, если бы
нас затерли льды.
16 октября, преодолевая шторм в Баренцовом море, мы подошли к Новой
Земле против пролива Маточкин Шар. Пройдя бухту Самойловича, мы чуть было
не наскочили на камни у мыса Бараньего. С большими трудностями удалось
разглядеть в тумане знак Пахтусова и войти в пролив, где мы нашли защиту
от штормового ветра.
В проливе, в бухте Белужьей, шхуна стояла два дня. Когда ветер упал
до пяти баллов, я поднял якорь и вышел в Карское море. Пришлось
поторопиться, чтобы использовать последние короткие дни. Перед выходом в
море я отдал якорь против радиостанции Маточкин Шар. На шхуну прибыл
начальник геофизической обсерватории и сообщил, что никаких сведений о
"Лахтаке" они не имеют. Из бухты Примета, где "Лахтак" высаживал
зверобоев, недавно приезжал охотник. От него узнали, что "Лахтак" оставил
Примету еще 7 сентября и больше не возвращался.
Выйдя в Карское море, я взял курс на ост, к острову Уединения. 19
октября утром встретили первую льдину. Погода стояла хорошая. Абсолютное
отсутствие облаков и ветра. В первом часу дня пилот Бариль с бортмехаником
Зеленцом вылетели на разведку льда. Ввиду того, что на самолете не было
радио, я предложил им не удаляться от шхуны за пределы видимости. Но,
очевидно, они не обратили внимания на мое предостережение и исчезли из
виду.
Тем временем с норд-оста поднялся туман и через десять ї пятнадцать
минут окутал все вокруг.
Не более чем через два часа совсем стемнело. На протяжении всей
долгой осенней ночи мы через каждые десять минут пускали со шхуны ракеты.
Утро следующего дня было таким же туманным. Туман был такой густой, что с
капитанского мостика нельзя было разглядеть, что делалось на носу или на
корме. В конце того же дня подул зюйдовый ветер и начал сгонять туман.
Обледенение моря доходило до шести-семи баллов. Я решил простоять на месте
всю ночь, чтобы 21-го идти искать самолет щ 6. Однако ночью начался шторм
силою около девяти баллов, который погнал к северу шхуну вместе со льдами.
Боясь быть затертым льдами, я взял курс на вест, к берегам Новой Земли. 23
октября шторм начал стихать, но ненадолго. На следующий день он снова
разбушевался, достигая десяти баллов. К шторму присоединился мороз, и
шхуна начала обледеневать от волн и брызг. На протяжении шести дней весь
экипаж был на ногах. Как могли оббивали и обрубали лед на бортах,
фальшбортах, полубаке и мачтах. Палубная и машинная команды работали с
большой отвагой, несмотря на то что при тридцатипятиградусном размахе
качки каждую минуту можно было поскользнуться и упасть в море. Привязывали
себя к мачтам, бортовым поручням, кнехтам* паровой лебедки. Особенно
отличились матросы Сосновый и Клаб, которые во время большого размаха
качки по нескольку раз взлезали на мачты и оббивали лед на реях и самих
мачтах. Машинист Рачок шесть суток не отходил от машины и на седьмые
потерял сознание. Его пришлось поместить в судовой лазарет. Антенна
обрывалась несколько раз, и у нас зачастую не было возможности сообщить о
себе. 30 октября шторм стих. Льды прижали нас к Новой Земле.
Воспользовавшись относительно спокойной погодой, я прошел по разводьям к
бухте Примета, где и отдал якорь 1 ноября. Там я нашел отряд охотников и
метеорологическую станцию. От них узнал, что на "Лахтаке" было два
пассажира: научный работник гидролог Запара и охотник Юрий Вершомет. По
моему совету 2 ноября охотники бухты Примета отправили две санные партии
на розыски обломков "Лахтака" или его экипажа, а также самолета щ 6. Одна
партия пошла берегом на север, другая ї на юг. Такие же партии, как я
узнал по радио, вышли им навстречу с Маточкиного Шара и с мыса Желания. 3
ноября, несмотря на полярную тьму, я снова попробовал пройти на восток, в
Карское море. Приблизительно в восемнадцати милях от берега попал в
торосистый лед, повредил винт, обломав лопасть. Получив от вас
распоряжение вернуться, с большими трудностями выбрался из льдов и прошел
до пролива Маточкин Шар. Там простоял до 23 ноября, когда возвратилась
разведывательная партия, которая ходила оттуда навстречу партии, шедшей из
бухты Примета. Ни одна из этих партий ничего не нашла. 28 ноября снялся с
якоря и 5 декабря пришел в Архангельск. Считаю, что шхуну нужно немедленно
послать в Мурманск на ремонт, чтобы успеть принять участие в весенней
зверобойной кампании.
_______________
* КИнИеИхИт ї небольшой железный столбик на палубе парохода или
на пристани, за который крепят канат.
Считаю необходимым возбудить ходатайство о награждении за
самоотверженную работу матросов Соснового и Клаба и машиниста Рачка и о
назначении пенсий семьям погибших летчика Бариля и бортмеханика Зеленца.
Хочу еще обратить ваше внимание на сообщение с Северной Земли,
перехваченное по радио моим радистом. В сентябре во время шторма с
островов далеко в море наблюдалось какое-то судно. Возможно, это был
"Лахтак", но, скорее, какой-нибудь норвежец, который забрался так далеко
на охоту.
5 декабря. Капитан Кривцов.
ГИлИаИвИаИ V
Сбросив резким движением спасательные круги, штурман Кар перестал
смотреть на шлюпку, подпрыгивавшую вверх дном на волнах. Он должен был
сберечь свое судно или спасти хотя бы тех, кто остался на пароходе. В его
распоряжении было пять-шесть, максимум десять минут.
ї Боцман! ї прогремел штурман, пересиливая бурю. Его голос изменился
и стал звонким, а обычно мягкие серо-голубые глаза потемнели. ї Всех
наверх! Надеть пробковые пояса ї и в шлюпку.
Лейте двадцать лет был боцманом, и ни разу не случилось, чтобы он не
плюнул перед тем, как выполнить какой-нибудь приказ. Однако на этот раз
боцман съехал по трапу на нижнюю палубу, прежде чем язык его успел
пошевелиться во рту.
Кар наклонился к телефону, свистнул в машину, а потом закричал:
ї Полный вперед! И все наверх!
Котовай выхватил из небольшого сундука пробковый пояс, подошел к
штурману и обвязал его. Кар этого не заметил. Оставив незакрытой трубку
телефона-свистка, он, облокотившись на фальшборт и прищурив глаз,
казалось, вычислял, когда нос парохода ударится в берег. Котовай, взяв
другой пояс, подошел к Соломину. Матрос оставался неподвижным. Только
время от времени он быстро перебрасывал из руки в руку колесо штурвала,
держа курс на мысок, расположенный на зюйд-остовой оконечности острова.
Только бы проскочить мимо этого мыска, и пароход будет спасен. Но шторм
сбивал пароход с курса и быстро относил к берегу.
ї Два градуса на себя! ї крикнул Кар Соломину, наклоняясь к нему.
ї Есть! ї Соломин быстро крутнул штурвальное колесо.
На палубе собрался весь экипаж, оставшийся на пароходе. Лейте
насчитал одиннадцать моряков. Не хватало только механика Торбы и кочегара
Павлюка.
ї Где механик? ї налетел Лейте на машинную команду.
ї Остался в машине.
ї Черти бы его там оставляли! ї выругался боцман и прыгнул в машинный
люк.
Через полминуты он стоял в машинном отделении. Паровая машина так
грохотала и дрожала, что казалось, вот-вот вылетит из своего крепления.
Механик дал полный пар. Но, очевидно, этого было ему еще мало. Лейте
увидел, как Торба и Павлюк, побагровев от напряжения, нажимали на какой-то
рычаг. Они закрывали пару буквально все выходы, чтобы направить всю его
силу на вал, вращающий винт парохода. Из-за грохота машины Лейте не
слышал, как механик говорил кочегару:
ї Вместо семидесяти максимальных мы дадим сто двадцать оборотов
винта...
Может быть, механик сказал бы еще что-нибудь, но Лейте не дал ему
закончить, потому что знал, что жить им оставалось вряд ли более пяти
минут.
ї К черту отсюда! ї заорал боцман, хватая их за плечи. Наверх!
По выражению лица боцмана механик понял всю опасность положения и
крикнул:
ї Павлюк, наверх!
ї А ты? ї И боцман схватил механика за руку.
ї Я оставлю машину последним! ї крикнул Торба.
Разъяренный боцман мигнул Павлюку. Немедля четыре сильные руки
подняли низенького механика и, не обращая внимания на его возмущенные
выкрики, потащили по трапу наверх. Машинное отделение опустело, только
гулко гремела машина. Подходила последняя минута. Пароход приближался к
зюйдовому мыску острова.
Обвязавшись пробковыми поясами, люди готовились спустить шлюпку в тот
момент, когда "Лахтак" ударится килем о берег. Только Котовай, который
всем раздавал пояса, забыл обвязать себя самого. Грустными глазами глядел
он на корму, которую заливали волны, и на вспененное бурливое море. Рядом
с ним стал юнга Степа. Взгляд юнги скользнул по борту парохода и
остановился на канате лага*, тянувшемся по воде.
_______________
* ЛИаИг ї прибор для измерения расстояния, пройденного
пароходом.
Он возбужденно обернулся, толкнул Котовая и показал рукой туда, куда
смотрел сам. Матрос выпрямился и нахмурился.
ї Ого! ї Он взмахнул кулаком над головой и, подбежав к группе людей,
ожидавших на спардеке своей последней минуты, закричал: ї Боцман, человек
за бортом!
За кормой в волнах боролся за жизнь человек. Он ухватился за лаг, и
пароход буксировал его за собой. Волны заливали голову тонущего, не давая
его рассмотреть. Да в тот момент никто и не пытался это сделать. Лейте
забыл, что через минуту ему самому придется спасаться от разбушевавшихся
волн берегового прибоя, и смело бросился на корму. Волны гуляли по корме,
заливая людей до колен. Котовай и боцман потянули за лаг-линь*. Корма
подпрыгивала на волнах, словно мяч. Моряки едва стояли на ногах. Человек,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг