Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
"Маковский".
     - Я потерял паспорт, - объяснял тем временем юноша, - а может быть, у
меня его украли. Я дал об этом объявление. Позавчера оно было напечатано в
газете, а сегодня мне позвонили, позвали сюда и сказали, чтобы я ждал вас.
Вы знаете, где мой паспорт?
     Аркадий Михайлович посмотрел на меня поверх очков, потом повернулся к
юноше, беспомощно развел руками и сказал:
     - Голубчик мой, впервые слышу и о вас и о вашем паспорте. Может быть,
нам объяснят, в чем дело, те, которые нас сюда вызвали?
     Вернулась сестра.
     - Снимите,  пожалуйста,  пальто и  наденьте халат,  -  предложила она
профессору. - Пойдем в палату. Доктор ждет вас возле больного.
     - Со мной этот товарищ, - Аркадий Михайлович указал на меня.
     - Товарищ тоже наденет халат.
     Выдав нам халаты,  сестра повела нас на второй этаж. В конце длинного
коридора она отворила дверь в тридцать вторую палату.
     В  большой,  с  голыми стенами комнате стояли три  кровати.  Две были
пусты,  на третьей лежал больной. Над ним склонилась светловолосая женщина
в халате.
     Как только мы вошли, она улыбнулась профессору и сказала:
     - Здравствуйте,  Аркадий Михайлович.  Я  не  видела вас больше десяти
лет,  но  узнала  сразу.  Когда  я  училась в  школе,  вы  преподавали нам
ботанику.
     Довгалюк,  по  всей  вероятности,  не  узнал свою бывшую ученицу,  но
приветливо пожал ей руку.
     - Очень приятно! Я к вашим услугам.
     - Прошу вас подойти к больному и посмотреть на него.  Он без сознания
сейчас... Знаете ли вы его?
     Склонившись  вместе  с   профессором  над   больным,   я   пристально
вглядывался в  его  лицо.  Насколько позволяли разглядеть бинты,  это  был
подросток со вздернутым носом и тонкими, плотно сомкнутыми губами.
     - Аркадий Михайлович, ведь вы видели фотографию? - спросил я.
     - Видел. Да разве по ней можно узнать?
     Фотографию   Тараса    Чутя    Аркадию   Михайловичу   показывали   в
Староднепровском детском доме.
     - Может быть,  и он, - проговорил наконец профессор, но уверенности в
словах его не было.  - Попрошу вас, - обратился он к врачу, - покажите мне
его уши.
     Умелые  пальцы  Корсаковой осторожно отогнули  марлю,  и  из-под  нее
показалось сначала одно, а потом и другое ухо. Меня они ничем не поразили.
Но Аркадия Михайловича этот осмотр совершенно удовлетворил.
     - Видите,  -  прошептал он,  -  уши без мочек.  А  верх левого словно
чуть-чуть срезан.
     Врач, сестра и я смотрели на профессора, ничего не понимая.
     - Это его приметы,  - объяснил он нам, но понял его только я. - О них
мне  сказали  в  Староднепровском  детском  доме.  Это  он...  он,  он!  -
взволнованно повторял профессор.
     - Вы знаете его? - спросила сестра.
     - Это Тарас Чуть, - ответил профессор, не сводя глаз с больного.
     - Так он не Адриан Маковский? - спросила доктор.
     - Нет,  Адриан Маковский сидит в  вестибюле.  А это Тарас Чуть...  Но
расскажите же нам о состоянии его здоровья и как он попал к вам.
     - Присядьте, профессор.
     Аркадий Михайлович сел у постели на предложенный ему стул.
     - Очень прошу вас, товарищ Корсакова, объяснить нам, что с мальчиком.
     - Состояние его тяжелое,  но не безнадежное, - ответила та. - Правда,
первые дни  мы  почти не  верили,  что он  выживет.  Его принесли к  нам с
проломленной головой и разбитой грудью.  Кроме того,  у него сломана рука.
Его  нашли  возле  высокого моста,  по  которому проходит железная дорога.
По-видимому,  он  упал с  этого моста и  разбился.  Мы три раза делали ему
операцию.  Только прошлой ночью он впервые пришел в  сознание и проговорил
несколько слов...  Из  всего,  что  он  говорил,  я  разобрала только вашу
фамилию,  профессор.  Он повторил ее несколько раз.  Я  и решила позвонить
вам.  Ведь мы ничего об этом мальчике не знаем.  Мы думали,  что его зовут
Адрианом Маковским -  при  нем  нашли паспорт на  это  имя,  -  но  вчера,
прочитав  в  газете  объявление  об  утерянном  паспорте  на  имя  Адриана
Маковского, мы вызвали владельца паспорта сюда.
     - Видел,   видел  этого  владельца,  -  кивнул  профессор.  Настоящий
Маковский его совершенно не интересовал. - Вы мне скажите, - он показал на
больного, - этот мальчик будет жить?
     - Я почти уверена в этом.
     - Очень вам благодарен!  И имейте в виду: чужих паспортов он не крал,
а  своего не  имел.  Хотя он  выглядит,  как шестнадцатилетний,  ему всего
тринадцать лет.
     Через минуту мы были в  кабинете врача.  Аркадий Михайлович составлял
телеграмму в Староднепровск, а я звонил в редакцию, чтобы сообщить Черняку
новость. Редакторский телефон был занят, и я набрал номер общего телефона.
Трубку снял Догадов. Он сразу узнал мой голос.
     - Послушай, друг, - закричал я, - позови редактора. Важная новость.
     - А что именно?
     - Скажи, что нашелся Тарас Чуть.
     - Где?
     - Зови скорее!
     - Он жив?
     - Жив, жив! Давай Антона Павловича.
     Черняк  прибежал немедленно и,  судя  по  голосу,  чуть  не  плясал у
телефона.
     - Сейчас я приеду к вам на машине,  -  взволнованно сказал он.  - Как
проехать?.. Ну, ждите. Позвони следователю, я за ним заеду.
     Прокуратура откликнулась сразу.
     - Хорошо,  -  сказал,  выслушав меня,  Томазян.  - Вы еще кого-нибудь
оповестили о Тарасе, кроме меня?
     Я сказал.
     - Не следовало бы...  Больше никому не говорите и  предупредите всех,
чтобы об этом деле не разговаривали.  Телеграмму в Староднепровск без меня
не посылайте. Маковского задержите до моего приезда.


                                 11. СПОР

     Академик Саклатвала,  встречая меня, любезно улыбался, и, казалось, в
его глазах светилось даже сочувствие.
     В  самом  деле,  заведующий прессбюро  -  это  человек,  которому  по
должности  положено  заботиться  о  многочисленных  статьях,   посвященных
строительству,  о специальных страницах в газетах, о широкой популяризации
всего,  что касается проектируемого туннеля.  Но у  меня пока все обстояло
наоборот.  Два  раза в  месяц я  писал коротенькие информационные заметки.
Кроме  этого,  мои  обязанности сводились к  беседам с  журналистами.  Они
интересовались будущим строительством,  а мне приходилось убеждать их, что
сейчас писать что-либо о туннеле нет никакого смысла.
     - Не огорчайтесь,  -  несколько раз говорил мне Саклатвала.  -  Скоро
обстоятельства изменятся. Будет и на вашей улице веселее.
     Наконец академик вызвал меня и  сказал,  что  в  ближайшие дни начнет
набирать штат для моего бюро.
     Это было в начале зимы. У академика Саклатвалы снова собрались видные
специалисты.  Заседал  комитет  проектирования  колоссального   подземного
строительства.   Мое   место   было   за   небольшим  столиком,  рядом  со
стенографисткой.  Лучшее  место,  чтобы  наблюдать  и  слушать.  Я   видел
известных ученых,  инженеров,  экономистов и среди них - трех моих друзей:
профессора Довгалюка,  Антона Павловича Черняка и майора Шелемеху.  Летчик
сидел  на  краю  длинного  стола  между  двумя  военными  -  полковником и
инженер-полковником. Этих военных я видел впервые.
     Самыми  молодыми  среди  присутствующих  были  инженеры  Макаренко  и
Самборский.  Я обратил внимание на то, что они, хотя и сидели рядом, почти
не разговаривали и не смотрели друг на друга.
     Академик Саклатвала открыл заседание.
     - Товарищи,  -  начал  он,  -  есть  указание  правительства ускорить
работу. Эскиз проекта почти закончен. Итак, если мы признаем принципиально
возможным  начать  подготовку к  строительству,  на  это  немедленно будут
ассигнованы необходимые средства.  Наряду с  работой по  окончанию проекта
можно   будет   начать   заготовку  материалов,   проектирование  и   даже
строительство   соответствующих  заводов,   электростанций,   организовать
геолого-геодезическую разведку,  а  также  заложить на  трассе нашего пути
некоторые шахты.  Сейчас мы  заслушаем информацию полковника Файзулова,  а
потом инженеров Макаренко и Самборского.
     Полковник Файзулов тоже  сказал немного,  но  из  его  выступления мы
узнали,  что за рубежом уже известно о  подготовке к  какому-то подземному
строительству в нашем Союзе.
     - Там  еще  не  имеют  достаточного  представления о  значении  этого
строительства,   -   говорил  полковник,   -   но,   очевидно,  скоро  это
представление получат.  Нет никакого сомнения в  том,  что задуманное нами
гигантское сооружение, помимо народнохозяйственного, будет иметь и большое
оборонное  значение.  Разумеется,  засекретить наше  строительство нам  не
удастся.  Шила в мешке не утаишь.  А тут шило такое, что пройдет через всю
нашу страну до самого Тихого океана. Вот почему мы стоим за возможно более
скорое начало и окончание строительства. Военное командование выделило нас
троих для работы в комитете,  а потом - в совете начальника строительства.
Инженер-полковник    Дубков    будет    заниматься    обороннотехническими
сооружениями,  а  майор Шелемеха -  вопросами обороны надземных строений с
воздуха.
     После  полковника  Файзулова  докладывали  Макаренко  и   Самборский.
Странное дело:  споры,  возникшие между инженерами в  самом начале работы,
теперь разгорелись еще сильнее.  Единственное,  в чем они были согласны, -
это намеченная трасса туннеля:  пятьдесят шестая параллель и  ни на шаг от
нее!  Но,  когда речь заходила о  диаметре,  о внутреннем оборудовании,  о
количестве материалов, энергии, рабочей силе, тут мнения их расходились.
     - Макаренко хочет строить туннель с излишним великолепием,  -  уверял
Самборский.  -  Но туннель -  не метрополитен. Сегодня страна еще не может
позволить себе такой роскоши,  да  это и  не нужно.  Предложения Макаренко
обойдутся в  лишних два,  а  может быть,  и  три миллиарда рублей,  работы
затянутся на лишний год!
     И, когда он приводил цифры, с ним нельзя было не согласиться.
     В   противоположность   ему,   доводы   Макаренко   были   обоснованы
недостаточно.  Он  главным образом настаивал на том,  что такое сооружение
должно быть долговечным.
     Снова,   как  и   прежде,   большинство  присутствующих  поддерживало
Самборского.
     Военные  представители  по  этому  поводу  не  выступали.   Полковник
Файзулов подошел к Саклатвале и тихо сказал ему, что в этих вопросах у них
тоже нет единого мнения и они должны посоветоваться с командованием.
     Я сидел неподалеку и слышал этот разговор. Меня очень заинтересовало,
кто же из военных поддерживает Макаренко.
     Заседание  окончилось.  Саклатвала прекратил дебаты  заявлением,  что
выступления членов комитета дают  ему  смелость в  ближайшие дни  доложить
правительству о  возможности начать подготовительные работы.  Что касается
установок  Макаренко  и   Самборского,   он  обещает  объективно  изложить
правительству их содержание.
     - Кроме  того,  -  сказал  академик,  -  члены  правительства  читают
стенограммы наших выступлений.
     После  заседания академик  на  несколько минут  задержал  меня,  и  я
спросил у него:
     - О несогласиях между Самборским и Макаренко можно писать?
     - Разумеется,  можно,  -  чуть улыбнувшись,  ответил он.  -  Только я
просил бы делать это в академическом,  так сказать, плане. Окончательно мы
условимся обо всем после моего доклада правительству.
     В  вестибюле я догнал Шелемеху и Аркадия Михайловича.  Летчик любезно
предложил довезти и меня в своей машине.
     Дорогой мы с Аркадием Михайловичем много говорили, а Шелемеха молчал.
Я  высказал мнение,  что  аргументы Самборского убедительнее,  чем  доводы
Макаренко. Профессор согласился со мной.
     - Мне кажется, - сказал он, - что поведение Макаренко можно объяснить
только его упрямством.  Эта черта всегда была в его характере. Я помню его
совсем мальчишкой.  Он и тогда был такой же...  Это постоянно вредит ему в
жизни.
     - Во всяком случае,  -  заметил я,  -  это может привести к тому, что
Макаренко не будет работать на строительстве.
     - Конечно. Он такой, что может отказаться, если сделают не по нем.
     - Нет,  это вы  слишком,  -  отозвался наконец майор.  -  Работать он
будет,   Аркадий  Михайлович.   И...   я,   знаете,  не  убежден  доводами
Самборского.  Правда,  в  технике я  слаб.  Может быть,  меня  убеждают не
столько цифры, сколько... Самборский, конечно, выступал очень пылко, но...
     - Что "но"? - спросил Аркадий Михайлович.
     Я  был  удивлен.  Сколько  я  помнил,  Шелемеха всегда  говорил очень
уверенно и ясно, без пауз и умолчаний.
     - ...но я согласен с аргументами Макаренко, - подумав, сказал он.
     - Отчасти  вы  правы,  -  задумчиво  сказал  профессор.  -  Макаренко
фантаст.    Поэтому   у   него   перспектива   больше.   Зато   Самборский
непревзойденный мастер любого конкретного дела.
     Мое  любопытство  в  отношении  того,  кто  из  военных  поддерживает
Макаренко, было удовлетворено.
     Шелемеха внезапно перевел разговор на другую тему. Он спросил Аркадия
Михайловича, как здоровье Тараса Чутя.
     - Мальчик выздоравливает, хотя выглядит очень плохо и говорить еще не
может,  -  охотно ответил профессор.  -  К  нему  никого не  пускают.  Это
Томазян, как мне кажется, распорядился, чтобы Тараса никто не видел.
     - Когда же выяснится наконец, как он попал с поезда в больницу?
     - Не знаю. Я сам этим очень интересуюсь.
     - Когда  можно  будет  с  Тарасом говорить,  вы,  Аркадий Михайлович,
позовите и меня.
     - Хорошо.
     Я  обратился к  профессору с  той же просьбой и получил его согласие.
Тем временем мы подъехали к гостинице, и я вышел из машины.
     В  гостинице  портье  сообщил  мне,  что  меня  ожидает  дама.  Очень
удивленный, я быстро поднялся в приемную.
     Действительно,  в пустой приемной,  повернувшись лицом к окну, стояла
женщина.  На  ней  было  элегантное пальто из  серого каракуля и  такая же
шапочка.  По-видимому,  она  очень внимательно всматривалась в  сумеречную
темноту за окном,  а может быть, глубоко задумалась, потому что обернулась
только тогда, когда я подошел совсем близко и спросил:
     - Простите, вы хотели...
     Я не договорил. Передо мной стояла Лида Шелемеха.
     - Да, Олекса Мартынович, у меня к вам просьба.
     - Зайдемте ко мне.


                      12. РАЗГОВОР С ЛИДОЙ ШЕЛЕМЕХА

     Не  сняв  пальто  и   не  слушая  моих  приглашений  присесть,   Лида
остановилась  посреди  комнаты.  Светлые  пряди  волос,  выбившись  из-под
шапочки, прикрывали ее ухо и щеку. Сильная электрическая лампочка освещала
девушку, давая возможность видеть каждую черточку ее лица.
     "Зачем она  пришла,  что  случилось?"  -  думал  я,  но,  не  решаясь
спросить, заговорил о заседании комитета.
     В глазах Лиды блеснул интерес. Перебив меня, она спросила:
     - Разумеется, Ярослав был там?
     - Макаренко? Был.
     Она прошлась по комнате и зажгла настольную лампу.
     - Электричество режет мне глаза. Погасите, пожалуйста, верхний свет.
     Я  поспешил выполнить ее  просьбу.  Лида села в  кресло и  достала из
сумочки конверт.
     - Я  прошу  вас  передать это  письмо  инженеру Макаренко.  Я  хотела
послать письмо почтой, но не уверена, что оно до него дойдет.
     Я был удивлен.  Зачем ей передавать письмо? Ведь она могла поговорить
с Макаренко,  тем более что он живет в этой же гостинице и уже,  вероятно,
дома.
     - Вас удивляет моя просьба?  Я уезжаю на два месяца в Ессентуки.  Мой

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг