и строитель туннелей, а забыл, что середина такого туннеля пройдет на
несколько сот километров под поверхностью земли. Представляешь, какая там
температура?.. Ведь в самой глубокой шахте на земле, глубина которой,
кстати, не достигает и двух километров, такая жара... А на глубине в сотни
километров расплавятся все металлы.
- Я и не утверждаю, что создание этого туннеля практически
осуществимо при современном состоянии техники, - улыбнулся Макаренко.
- А мне этот проект нравится, - заявил Щелемеха. - Не знаю, можно ли
его сейчас осуществить и сколько такой туннель будет стоить, но это была
бы идеальная дорога. В случае войны ее не могли бы повредить никакие
авиабомбы... И что из того, что поезд своим ходом не достиг бы конца
туннеля?..
- Ведь поезд можно подтолкнуть, - вмешался молчавший до сих пор Гопп.
- Пустите электропоезд, и он пойдет по этому туннелю с колоссальной
скоростью и минимальной затратой энергии. Я поддерживаю этот проект...
хотя бы для фантастического очерка в "Звезде". - И Гопп посмотрел на меня.
Я с благодарностью поклонился ему.
- Разве что для фантастического рассказа, - обратился к физику
Макаренко. - Представляете вы себе степень нереальности этого замысла?
Туннель в несколько тысяч километров длины и глубиной до тысячи
километров! Симплонский туннель в Альпах сейчас самый длинный на свете. Он
имеет около двадцати километров. Строили его несколько лет, и стоил он
огромных денег. А вы хотите построить туннель в четыреста или пятьсот раз
длиннее. Грандиозная задача. Это станет возможным разве лет через сто
пятьдесят - двести, а может быть...
- Заспорили! - сказал Барабаш Лиде.
Он подошел к ней и стал за ее стулом. Девушка досадливо отмахнулась.
Она внимательно следила за Макаренко.
- Я с тобой не согласен, - перебил Ярослава Макаренко Самборский. - В
принципе для нашей техники это вполне возможно.
- А представляешь ли ты, сколько пришлось бы раскопать грунта,
пробивая такой туннель?
- На строительстве Панамского канала было выбрано двести двенадцать
миллионов кубометров, - вставил Макуха.
- Не может быть! - возразил Барабаш.
- Факт! - даже вскрикнул географ.
- Доктор, не спорьте, - безапелляционно заявил Самборский. - Речь
идет не о медицинском вопросе.
- Самборский прав, - снова заговорил Макаренко. - Возможно, в конце
концов, мы могли бы преодолеть высокую температуру глубин земли нашими
генераторами низких температур. Мы уже умеем в промышленных масштабах
добывать холод, близкий к абсолютному нулю... Но что знаем мы о
сейсмическом состоянии глубин?
- То есть?
- Мы ничего не знаем о сдвигах глубинных пластов земной массы. Нет,
практически проект этого паренька теперь абсолютно неосуществим, но...
Макаренко замолк и глубоко задумался.
- Но что? - вдруг нетерпеливо спросила Лида.
Макаренко невольно поднял голову и посмотрел на Лиду.
- Но мы могли бы проложить абсолютно прямой туннель между Москвой и
Дальним Востоком, на уровне, скажем, поверхности моря. И это дало бы нам
возможность ускорить движение поездов настолько, что поездка к берегам
Тихого океана стала бы делом не дней, а часов... Аркадий Михайлович, у вас
можно достать физическую карту Советского Союза?
- Пожалуйста, у меня в кабинете.
- Ярослав! - вскричал вдруг Самборский. - Ты прав! Сейчас я принесу
карту!
- Зачем? - вмешался Макуха. - Позвольте мне кое-что сказать вам.
Можно?
- Пожалуйста, - пожал плечами Довгалюк.
- Я вижу, что предложение Тараса Чутя натолкнуло Ярослава Васильевича
на интересную мысль... Я немного знаю местность, на которой нужно
прокладывать предложенный вами туннель. Если хотите, могу познакомить вас
с тем, что вы собирались разглядывать на карте.
- Ну что ж, пусть так, - решил профессор. - Послушаем географа!
Макуха потер пальцем лоб и начал:
- Вот что пришло мне на ум, когда вы, Ярослав Васильевич, перешли от
фантазии к вещам осуществимым. Для вашего глубинного пути я предложил бы
пятьдесят шестую параллель. Туннель начнется около Москвы, примерно в
Пушкине. Отсюда пятьдесят шестая параллель проходит равниной до Уральских
гор. На этом просторе она пересекает реки Оку, Волгу, Вятку, Каму. Высота
Уральских гор под пятьдесят шестой параллелью вряд ли больше пятисот
метров над уровнем моря. Разве только кое-где. Дальше идет
Западно-Сибирская низменность с реками Тоболом, Иртышом и Обью. За Обью
встретятся отроги Саянского хребта. Теперь материк начнет значительно
повышаться. Перерезав Енисей, Ангару и Лену, пройдем почти мимо северного
берега Байкала. Отсюда начинается гористая, малоисследованная местность с
хребтами Станового водораздела. Она тянется до самого Охотского моря.
Высота этих гор не больше двух тысяч метров над уровнем моря. Наш путь
заканчивается на берегу Охотского моря, немного на север от Шантарских
островов. От Владивостока это будет больше чем тысяча километров, а от
Николаевска-на-Амуре - километров триста - четыреста. Таким образом, мы
обойдем стороной глубоководный Байкал и пройдем по местности, где вечная
мерзлота останется над нашим туннелем, а землетрясения наблюдаются
чрезвычайно редко и несильные.
- Чудесно! - заявил Шелемеха. - Этот туннель не только свяжет самым
коротким и сверхскорым путем - если не считать авиацию - Европейскую часть
Советского Союза с Дальним Востоком, но также оживит безлюдное побережье
Охотского моря.
Макаренко молчал. Он что-то обдумывал.
- Нужно, разумеется, все точно подсчитать, - сказал он наконец. -
Дайте мне на это два дня.
Видно было, что инженеру трудно сосредоточиться. Что-то его
тревожило, и мне казалось, что этим "что-то" было присутствие Лиды.
Гости Аркадия Михайловича поговорили еще немного. Наконец, видимо
устав, все решили, что на протяжении ближайших дней каждый обдумает проект
Тараса Чутя и то главное, что из проекта возникло, а инженеры и физики
сделают, кроме того, необходимые расчеты. Потом, на внеочередном "вечере
фантазии", все это снова станет темой дискуссии.
- Только прошу журналистов пока не спешить с писанием и даже с
разговорами, - сказал профессор, - а то еще попадем в юмористический
журнал.
- Понимаю, - ответил я профессору. - Обещаю молчать.
- Очень рад, что меня понимают, - засмеялся профессор.
Короткая летняя ночь уже кончалась, когда мы выходили из квартиры
профессора Довгалюка.
6. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Станислав уехал на дачу. Он оставил меня в своей квартире, заявляя,
что моя обязанность, пока не приедут родители, охранять его сестру. Должно
быть, Лида и в самом деле после случая с ворами побаивалась оставаться
одна на ночь.
Мне была отведена небольшая комната рядом с кабинетом, и Станислав
взял с меня слово приходить домой не позже одиннадцати вечера.
Я обещал сдержать слово и за это получил запасной ключ от квартиры.
Около часа дня я перевез из гостиницы на улицу Красных Ботаников свои
вещи и отправился в редакцию. Первым я встретил там Догадова. Он обнял
меня за плечи и, ведя по коридору, начал расспрашивать о "вечере
фантазии".
- Интересно. Расскажите, кто был.
- Не так интересно, как я думал, но мне нравится эта затея.
Получается очень забавно.
- О чем же там говорили?
Вспомнив, что профессор просил не рассказывать о фантастическом плане
Тараса Чутя, я не знал, что ответить Догадову. Собственно, и без того я не
отважился бы говорить: вчерашняя беседа в дендрарии профессора Довгалюка
казалась мне делом несерьезным. Но ответить было надо.
- Ничего особенного. Ну, говорили о мальчике, приславшем в "Звезду"
письмо...
- То письмо, которое взял у нас профессор?
- Да.
- А что о нем говорили?
- Говорили, что из парнишки человек получится, - выдумывал я, лишь бы
что-нибудь сказать. - По мнению нескольких присутствующих, это должен быть
талантливый мальчик. Ну, а по-моему, - я засмеялся, чтобы мой собеседник
понял, что это шутка, - по-моему, он просто гениален.
- Да ну?
- Вот вам и "ну".
Я рассказал о вторжении в дендрарий идиота Черепашкина и вызвал своим
рассказом у Догадова веселый смех. Он снова попросил меня помочь ему
посетить один из вечеров профессора.
- Сестра вашего летчика была?
- Была.
- Вы меня с нею познакомите?
- Постараюсь, - не особенно охотно пообещал я.
Из редакции я пошел обедать в ресторан, а перед вечером вернулся на
новую квартиру. Из столовой выглянула Лида.
- Идите сюда, - позвала она.
В столовой, возле широко раскрытого окна, того самого, через которое
позапрошлой ночью удрал вор, стоял - кто бы вы думали? - инженер
Макаренко.
Он был высокого роста, но не очень строен. Густые черные брови над
темными глазами, то хмурыми, то, наоборот, спокойными, жизнерадостными.
Хорошее мужественное лицо, которое немного портили большой нос и тонкие
губы. Он говорил не очень громко, отчетливо выговаривая слова и
сопровождая их короткими жестами... Вряд ли Ярослав Макаренко мог
понравиться кому-нибудь с первого взгляда. Но, присмотревшись к нему
ближе, нельзя было не заметить, что это человек полный противоречий,
борющийся с самим собой, человек, который остро чувствует, лишен
самоуверенности, наоборот - склонен к сомнениям и колебаниям, но в то же
время отличается невероятной настойчивостью.
- Выспались? - спросил я его, чтобы завязать разговор.
- Я могу мало спать, когда нужно. Один шахтер научил меня так спать,
что минут за двадцать - тридцать высыпаешься и чувствуешь себя совершенно
бодрым, - улыбнулся он.
- И вы всегда так спите?
- Нет. Злоупотреблять этим не следует.
- Вы бы меня научили.
- Это нужно показать. Может быть, когда-нибудь сделаю.
- Ну, а я едва не опоздала на работу, - сказала Лида. - Сегодня лягу
рано... Хотите чаю?
- Если позволите, то немного погодя, - сказал я.
- Хорошо. Тогда я угощу вас концертом. У нас радиола, а Станислав
принес новые пластинки.
- Я предпочел бы пианино, - проговорил Макаренко.
Он посмотрел на Лиду таким ясным, хорошим взглядом, что мне
захотелось сказать:
"Я знаю, что вы называли Лиду Снежной Королевой".
Лида подошла к пианино, открыла крышку и провела рукой по клавишам.
- Ярослав, что?
- Ты знаешь, что я люблю.
- Шопена?
Они на "ты"? А как же Барабаш?
Хотя я и не очень понимаю в музыке, но Шопена люблю. Лида играла так,
что и сейчас, много лет спустя, закрыв глаза, я с необыкновенной яркостью
вспоминаю ее за пианино, снова в ушах моих звучит музыка, снова меня
охватывает очарование тех минут.
Прислонившись головой к оконной раме, прикрыв глаза, Ярослав
Макаренко слушал музыку.
"Может быть, мне лучше уйти отсюда?" - подумал я.
Вдруг у входных дверей прозвучал звонок. Я встал, чтобы открыть. Лида
оборвала игру.
За дверью стоял Барабаш.
- Добрый вечер! Добрый вечер! - весело приветствовал он меня.
Я постарался ответить ему тем же тоном:
- Доброго здоровья, доктор!
- Лидия Дмитриевна дома?
И он, как человек почти свой, не ожидая ответа, направился в
столовую.
Мы вошли туда вместе. Ярослав прощался с Лидой. Кивнув мне и
Барабашу, он быстро вышел. Лида проводила его до лестницы.
- Что, работает инженер над проектом? - спросил с явным любопытством
Барабаш.
- Не знаю, - сказал я. - Мне лично вчерашние разговоры кажутся
сплошной фантазией.
- Вы правы. Но наш старик всю жизнь увлекался разными фантазиями.
Увлекался искренне и старался их осуществить, хотя это удавалось ему
редко. Но мы любим его именно за это. Вы знаете, он возил одних из нас в
Арктику, других в тропики, поднимал в воздух, спускал под воду и под
землю, искал с нами каучуконосы, выращивал в комнатах бананы, строил
модели ракет для космических путешествий, носился с идеей показа живых
акул в нашем зоологическом саду... Интересный дед! Я, например, глубоко
благодарен ему за все его фантазии...
В комнату вернулась Лида. Она выглядела немного смущенной и
встревоженной.
- Лида, я зашел, чтобы идти в кино, - обратился к ней Барабаш.
- Я в кино не пойду.
- Почему? Ведь мы условились.
- У меня болит голова. Две бессонные ночи и столько волнений... Я
устала. Сегодня рано лягу спать.
Слушая объяснения Лиды, я задумался. Они звучали неискренне. Да, Лида
провела две бессонные ночи; вероятно, у нее и в самом деле болела голова.
Но бесспорно и то, что она радовалась предлогу не пойти с Барабашем в
кино. Ее счастливое настроение исчезло, что-то ее раздражало... Вероятно,
мне лучше уйти в мою комнату.
Я так и сделал.
Вскоре после этого стукнула дверь на лестнице. Это вышел Барабаш.
С час я лежал на диване, думая о Лиде, о Макаренко и Барабаше. Их
взаимоотношения были неясны мне, но письмо, найденное на берегу моря,
помогло кое в чем разобраться. Когда-то, давно, где-то на Кавказе,
Макаренко и Лида встретились. Лида понравилась инженеру... Вероятно, он
еще не был инженером... Любопытно, сколько лет ему и ей?.. Она, без
всякого сомнения, на несколько лет моложе его. Шутя девушка назначила ему
свидание. И вот встреча на маленькой станции. Договорились они там о
чем-нибудь? Почему она не отвечала на его письма? Почему он, такой
энергичный и влюбленный, не вернулся и не разыскал ее? Потом все-таки он
вернулся... Ну, а Барабаш? Любит она его? Он, по-видимому, очень любит ее.
Станислав ждет, что они поженятся...
На этом мои размышления оборвал легкий стук в дверь.
- Идите пить чай, - позвала Лида.
Я вскочил и пошел в столовую. На столе стоял букет белых роз.
- Так вы не спите? - сказал я.
- После чая лягу.
- Чудесные розы! - проговорил я, садясь к столу и глядя на бутоны с
нежно-белыми лепестками.
- Это "снежная королева".
- Они напоминают... вас.
- Спасибо за комплимент! Вам какого варенья?
Пока мы пили чай, она рассказывала о своей лаборатории, о людях, там
работающих, о директоре института - академике Саклатвале.
- Вы знаете, это необыкновенный человек. Он исключительно точен во
всем. Он живет по расписанию и всегда работает. Только во время отпуска он
разрешает себе отдых: занимается физкультурой, купается, копает огород,
сажает цветы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг